Хуан Дьявол
Шрифт:
– Нам снесли кливер! – кричал испуганный Колибри. – Мы тонем, капитан!
– Еще нет! Если удастся убрать с дороги эту проклятую артиллерию…! – бодрился Хуан. И криком приказал: – Все винтовки на палубу! Все винтовки сюда! Дай свою, Хенаро!
Совсем близко от мачты разорвался снаряд, в воздухе лопнули веревки, как ужасные хлысты смерти, сбив с ног двух или трех, следовавших голосу Хуана. Внезапно его рана на боку открылась. Он передал штурвал в руки Угря, и ждал с невероятным хладнокровием приближающегося врага.
– Сдавайся! Сдавайся или я разорву тебя на части! – пугал Ренато.
–
– Все наверх! Всем к оружию! – приказал Хуан. – Мы дорого продадим жизнь! Умирая, будем убивать!
– Сдавайся, Хуан Дьявол! – угрожал Ренато.
– Так поймайте меня! – бросил вызов Хуан. И крик потонул в чудовищном грохоте, за которым последовала серия сильнейших взрывов.
Вулкан взорвался. Разрывая сверху донизу махину, высотой в тысячу метров, над Мон Пеле взметнулась гигантская вспышка пламени, лучом пронесся поток огня и дыма, уничтожая землю, стирая город и море, разрушая все одним ударом, будто придавив огромным кулаком.
С поверхности, разрушенной грубым взмахом, полу-ошпаренные раскаленным воздухом, задыхаясь, приоткрыв губы и с расширенными от ужаса глазами, люди направлялись друг за другом из галерей монастыря на вершину Парнаса, который был балконом над Сен-Пьером, бежали увидеть ужасающий спектакль. Моника встала, ее порыв не могли остановить дымные испарения, раскаленные так, что обжигали кожу, слепили зрачки. Она бежала, пока не добралась до стены. Руки вцепились в край террасы, а взгляд с жадным отчаянием искал, будто желал пробраться через обволакивавшее облако, так ничего и не увидев. Никого не было. Густой слой дымящегося пепла покрыл пространство, бывшее городом, горящим саваном. Залив был пуст. Пристани, причалы, сотни кораблей и парусников исчезли, поглощенные кипящими и дымящимися водами.
– Где они? Где шхуна… охрана…? – спрашивала Моника. – Где корабль Хуана?
Густой воздух медленно прояснялся. Волочимый водоворотом, разрушенный и дымящийся, деревянный корпус шхуны вертелся, движимый яростными волнами. Вокруг него всплывали из вод бесформенные предметы: чернеющие доски, разрушенные брусья, разорванные трупы, части которых появлялись как мрачное возвращение долга моря. Моника отступила, чувствуя, как бьется сердце, и хриплый крик горя вырвался из горла:
– Хуан! Хуан! Почему ты не дал мне умереть с тобой?
17.
Голова Хуана показалась из неспокойных вод и снова в них погрузилась. Морские воды были горячими, но еще более жгучим было дуновение огненного воздуха, который спускался с горы. Рядом с ним шевелилось несколько человек, сражаясь, как и он, с двумя ужасными стихиями. Почерневшие и обожженные лица, протянутые руки в поиске помощи, неподвижные и жестикулирующие тела, живые и мертвые, раненые и невредимые –
– Капитан… я умираю… – пожаловался Колибри, задыхаясь. – Вода обжигает… воздух горячий…
– Ты не умрешь… цепляйся за доску… – изо всех сил Хуан плыл, волоча мальчика. Рядом была маленькая непотопляемая лодка. Он плыл на боку, это было не трудно. – Держись, Колибри!
Другая рука судорожно высунулась из воды и вцепилась в борт лодки. Искаженное лицо, обожженная и раненая голова поднялась из воды, жадно ища воздух, другой человек, соревнуясь, достиг зубчатой скорлупы, которая представляла собой последнюю надежду спастись.
– Отпусти, Ренато!
– Нет, Хуан!
Снова лицом к лицу. Снова, в самый трудный момент последнего сражения, роковая случайность столкнула и связала две пары рук, соединенных вместе в отчаянной судороге, два рта, одинаково жаждущих вдохнуть желанный воздух. Вспышка ненависти горела в глазах Ренато, который ругал Хуана:
– Ты потопил мой корабль, разорвал его на куски!
– Ты спятил? Как я мог это сделать? Это был вулкан!
– Вулкан… вулкан…? О! А Моника? Она была на Люцифере…!
– Нет, ее не было! Она в безопасности!
– Тогда это правда… О, я не могу больше!
Ярость погасла в голубых глазах. Рядом вода окрасилась кровью, пока рука Хуана поддерживала тело Колибри, теперь безжизненное, как будто в обмороке.
– Ренато… поднимайся! Садись в лодку… держись за меня! Я не дам тебе утонуть!
– Это бесполезно, Хуан! Я ранен! Спаси мальчика! Спасись сам!
– Наверх, Колибри… внутрь! Я помогу тебе… наверх! – приказал Хуан, подталкивая мальчика. – Теперь ты, быстро, Ренато, я не отпущу тебя! Поднимайся!
С трудом он забрался в маленькую лодку и перевернулся, чтобы проверить дно. Из последних сил он поднялся на ноги, охватывая пространство взглядом ужаса и страха. Десять ран кровоточили, опаленная одежда висела клочьями, из-под которой виднелась покрасневшая и обожженная кожа, но на все это он не обратил внимания. У его ног, как раненое животное, шевелился Колибри:
– Что случилось, капитан? Нас взорвали снарядами, потопили, правда? Потопили Люцифер!
– Люцифер? О, нет! Люцифер непотопляем. Вот он, обожженный, разрушенный, но плавающий. Потоплены остальные, Галион, как будто море его засосало, потоплены другие лодки, все, Колибри, почти все. Смотри!
Он заставил мальчика подняться, чтобы посмотреть на странное пустое море, трагично окутавшее свою добычу. Рядом, на разрушенном плоту, сотрясаемом яростными волнами, боролась маленькая группа людей. Словно в кошмарном видении, Хуан посмотрел на них и узнал:
– Угорь, Мартин, Хулиан, Хенаро! Хватайтесь за доски, корабельные веревки, держитесь за них, пока я не приду на помощь!
Он наклонился, подбирая с моря широкую доску, и погрузил ее в воду, чтобы грести, затем поднял голову, чтобы посмотреть на ближайший берег, и крик ужаса вырвался из горла: