Худой мужчина. Окружной прокурор действует

Гарднер Эрл Стенли

— Стараемся как можем, — смиренно сказал Гилд. — Выходит, значит, это она?

— Убила? — Я покачал головой. — Этого я еще не сказал. Кстати, как насчет Нунхайма? Пули совпадают?

— Да. Все пять из того же ствола, из которого подстрелили Вулф.

— В него пять раз попали?

— Пять. Так близко стреляли, даже одежда обгорела.

— Я видел его подружку, здоровая такая, рыжая, сегодня в одном кабаке, — сказал я. — Она говорит, что убили его мы с вами. Слишком много знал.

Он

сказал:

— Г-м-м. А что это за кабак? Мне может понадобиться потолковать с ней.

— «Чугунная Чушка» Стадси Берка, — сказал я и дал ему адрес. — Морелли тоже там ошивается. Он мне сказал, что настоящее имя Джулии Вулф — Нэнси Кейн и что ее приятель сидит в тюрьме в Огайо. Звать Фейс Пеплер.

Потому, как Гилд сказал «да ну?», я понял, что он уже знает о Пеплере и о прошлом Джулии.

— А еще чем вы разжились в ваших странствиях?

— Мой друг Ларри Кроули, пресс-агент, видел, как Йоргенсен выходил из ломбарда на Шестой авеню вчера днем.

— Да?

— Похоже, мои новости вас не очень взволновали. Я…

Дверь открылась, и вошла Мими, неся поднос со стаканами, виски и минеральной водой.

— Мне пришло в голову, что вы не откажетесь выпить. Мы поблагодарили ее.

Она поставила поднос на стол, сказала: «Извините, что помешала», улыбнулась с той благосклонной терпимостью, которую обычно выказывают женщины по отношению к чисто мужским компаниям, и вышла.

— Вы что-то говорили, — напомнил Гилд.

— Только то, что, если бы полагаете, что я от вас что-то скрываю, скажите прямо. Пока что мы вели игру вместе, и мне не хотелось бы…

— Нет, что вы, — поспешно сказал Гилд. — Ничего похожего, мистер Чарльз. — Он слегка покраснел. — Я… Дело в том, что комиссар нас подгоняет, и я вроде как тоже… передаю по команде. Второе убийство все здорово усложнило. — Он развернулся к подносу на столе: — Вам как?

— Воды не надо, спасибо. И никаких концов?

— Ну, та же пушка, те же пули — и все вроде. Это произошло в коридоре меблированных комнат, между парой лавочек. Там все утверждают, что не знают ни Нунхайма, ни Винанта и никого из тех, кого мы могли бы связать с этим делом. Дверей там не запирают, всякий может войти — только не очень-то надо, если подумать.

— Никто ничего не видел, не слышал?

— Конечно, слышали выстрелы, но кто стрелял, не видели. — Он протянул мне стакан.

— Гильзы нашли?

— Ни тогда, ни сейчас. Вероятно, револьвер.

— И оба разом отстрелял весь барабан — считая ту пулю, которую вогнал в телефон. Это, конечно, в том случае, если он не вставлял патрон под боек.

Гилд опустил стакан, который начал было подносить к губам.

— Уж не думаете ли вы, что тут китайцы замешаны? — недовольно спросил он. — Это ведь их манера.

— Не думаю, — сказал я, — но лишняя версия не повредит. Узнали, где был Нунхайм в тот день, когда убили девицу?

— У-гу. Торчал возле ее дома, по крайней мере, часть дня. Видели его и перед домом, и за домом — если можно верить людям, которые тогда не придали этому никакого значения и у которых нет никаких причин врать. А за день до убийства он, по словам лифтера, был возле ее квартиры; лифтер говорит, что он почти сразу же спустился, так что непонятно, заходил он или нет.

Я сказал:

— Так. Может быть, Мириам права и он действительно слишком много знал. Выяснили что-нибудь насчет той разницы в четыре тысячи между тем, что ей дал Маколей, и тем, что Клайд Винант, по его словам, получил?

— Нет.

— Морелли говорит, что у нее всегда было полно денег. Однажды она ему одолжила пять тысяч наличными.

Гилд поднял брови:

— Да?

— Да. И еще он говорит, что Винант знал о ее судимости.

— По-моему, — сказал он медленно, — он с вами основательно поговорил.

— Общительный. Узнали еще что-нибудь — над чем Винант работал, когда уехал, над чем собирался работать в отъезде?

— Нет. Вас, похоже, эта его мастерская интересует?

— Почему бы и нет? Он изобретатель, мастерская ему принадлежит. Хотелось бы на нее взглянуть.

— Сколько угодно. Расскажите еще про Морелли. Как вам удалось его разговорить?

— Я же сказал, он общительный. Вам прозвище Воробышек ничего не говорит? Такой крупный, жирный, белесый, и голос как у гомика?

Гилд нахмурился:

— Нет. А что?

— Он был там с Мириам и хотел мне вмазать, только ему не позволили.

— А с чего это ему вдруг приспичило?

— Не знаю, может быть, она ему сказала, что я помог убрать Нунхайма — помог вам.

— О, — сказал Гилд. Он почесал большим пальцем подбородок, посмотрел на часы. — Время вроде позднее. Может, как-нибудь заскочите ко мне завтра, сегодня то есть?

Я не сказал ему, что я думаю по этому поводу. Вместо этого я сказал:

— Конечно, — отвесил кивок ему и Энди и вышел в гостиную.

Нора спала на диване. Мими отложила книгу и спросила:

— Тайный совет закончился?

— Да. — Я двинулся к дивану.

Мими сказала:

— Пусть пока спит, Ник. Вы ведь останетесь, когда уйдут ваши друзья из полиции?

— Так и быть. Мне надо еще парой слов перекинуться с Дороти.

— Но она спит.

— Ничего, я разбужу.

— Но…

Гилд с Энди зашли попрощаться. Гилд с сожалением посмотрел на спящую Нору, и они ушли.

Мими вздохнула:

— Устала я от полицейских. Помните, из какого это рассказа?