Худой мужчина. Окружной прокурор действует
Шрифт:
— Я… я сначала хочу поговорить.
— Ну так вперед!
— То есть наедине.
Я потрепал ее по руке:
— После поговорим.
Мими провела меня в спальню и тщательно закрыла дверь. Я уселся на кровать и закурил. Мими прислонилась к двери, улыбаясь мне ласково и доверительно. Так прошло с полминуты.
Потом она сказала:
— Ник, я вам нравлюсь?
Когда я ничего не сказал, она добавила:
— Правда ведь?
— Нет.
Она рассмеялась и отошла от двери.
— То есть вы хотите сказать, что не одобряете меня. — Она села на кровать рядом со мной. — Но хоть не настолько я вам неприятна, что не могу рассчитывать на вашу помощь?
— Это зависит.
— Зависит от…
Дверь раскрылась, и вошла Дороти.
— Ник, я должна…
Мими вскочила и встала напротив дочери.
— Пошла вон отсюда, — сказала она сквозь зубы. Дороти вздрогнула, но сказала:
— Не уйду. Не станешь же ты…
Мими хлестнула Дороти тыльной стороной ладони по губам:
— Убирайся.
Дороти вскрикнула и прикрыла рот рукой. Не отнимая руки и не сводя с Мими широко раскрытых испуганных глаз, она, пятясь, вышла из комнаты.
Мими вновь прикрыла дверь.
Я сказал:
— Когда понадобится дать кому-нибудь по морде, можно вас пригласить?
Она, похоже, не слышала меня. Взгляд ее сделался тяжелым, суровым, губы слегка выдвинулись вперед в каком-то подобии полуулыбки, а когда она заговорила, голос ее был низким и хриплым:
— Моя дочь влюблена в вас.
— Ерунда.
— Влюблена и ревнует ко мне. С ней прямо судороги делаются, стоит мне подойти к вам на десять футов. — Она говорила так, словно думала о чем-то другом.
— Ерунда. Может, только остаточные явления — она же увлекалась мной, когда ей было двенадцать лет. Но не более того.
Мими покачала головой:
— Ошибаетесь. Ну да все равно. — Она опять уселась на кровать рядом со мной. — Вы должны мне помочь выпутаться. Я…
— Разумеется, — сказал я. — Вы же тот самый нежный цветочек, которому так нужна защита большого, сильного мужчины.
— Ах это? — Она махнула рукой в сторону двери, куда ушла Дороти. — Уж не намекаете ли вы… Вы же все это уже слышали, раньше… Да и видели, и делали тоже, кстати. Вам беспокоиться нечего. — Она опять улыбнулась, слегка выпятив губы. Взор оставался тяжким, задумчивым. — Хотите Дорри — берите, только нечего сентиментальничать по этому поводу. Ну да ладно. Конечно, я не нежный цветочек.
И вы так никогда не считали.
— Нет, — согласился я.
— Ну вот и выходит, — сказала она так, словно ей все было ясно.
— Выходит что?
— Кончайте кокетничать, — сказала она. — Вы же меня прекрасно понимаете. Не хуже, чем я вас.
— Почти. Только все время кокетничали-то вы.
— Я знаю. Это была игра. А сейчас мне не до игр. Этот прохвост меня одурачил, Ник, выставил меня полной дурой, а теперь попал в беду и ждет, что я приду к нему на помощь. Я ему помогу! — Она положила мне руку на колено и впилась в него своими острыми когтями. — В полиции мне не верят. Как сделать так, чтобы поверили, будто он лжет, а я об убийстве рассказала все, что знала?
— Никак, наверное, — сказал я задумчиво. — Особенно если учесть, что Йоргенсен точь-в-точь повторяет все, что вы мне сказали несколько часов назад.
Она затаила дыхание и с новой силой впилась в меня ногтями:
— Вы им рассказали об этом?
— Еще нет — Я убрал ее руку с колена.
Она вздохнула с облегчением:
— И теперь ничего не расскажете, правда?
— Почему нет?
— Потому что всё не так. Он солгал, и я солгала. Я ничего не находила, решительно ничего.
Я сказал:
— Это мы уже проходили, и верю я вам не больше, чем тогда. А ведь мы же договорились — вы меня понимаете, я вас понимаю, никакого жеманства, никаких игр, никаких уловок.
Она легонько шлепнула меня по руке:
— Ладно, так и быть: кое-что я все-таки нашла, немного, но кое-что. Только не стану я это показывать, помогать этому типу выпутаться. На моем месте вы бы чувствовали то же самое…
— Возможно, но в данном случае у меня нет резона идти с вами на сговор. Ваш Крис мне не враг, и я ничего не выиграю, если помогу вам сфабриковать против него дело.
Она вздохнула:
— Я много об этом думала. Вряд ли те деньги, которые я в состоянии вам предложить, могут прельстить вас теперь. — Она криво усмехнулась: — Впрочем, как и мое роскошное белое тело.
Ну а спасение Клайда вас не интересует?
— Не обязательно.
Она рассмеялась:
— Не понимаю, что вы этим хотите сказать.
— А что, если я не считаю, что его надо спасать? У полиции против него мало что есть. Да, он с приветом, да, он был в тот день в городе, да, она его обворовывала. Но для ареста этого мало.
Она снова рассмеялась:
— А с моей помощью?
— Не знаю. А что за помощь? — спросил я и, не дожидаясь ответа, на который не рассчитывал, продолжил: — Как бы то ни было, Мими, вы ведете себя, как дура. От факта двоеженства ему же не отвертеться, на это и нажмите. Нет…
Она нежно улыбнулась и сказала:
— Это я держу про запас, на тот случай…
— Если не удастся пришить ему убийство, да? Так у вас ничего не выйдет, мадам. В тюрьме его можно продержать около трех дней. За это время окружной прокурор его допросит, проверит все сведения о нем, и этого будет достаточно, чтобы понять, что он не убивал Джулию Вулф и что вы сознательно поставили прокурора в дурацкое положение. Когда же вы явитесь со своим иском о двоеженстве, он просто пошлет вас подальше и откажется возбудить дело.