Худой мужчина. Окружной прокурор действует
Шрифт:
— Очень мило, — сказал я. — Он ведь и мой маклер, и я его советам следую.
Маколей и брюнетка рассмеялись. Я сделал вид, будто тоже смеюсь, и вернулся к своему столику.
Дороти сказала:
— Еще даже не полночь, а мама сказала, что будет ждать вас. Почему бы нам всем не зайти к ней?
Нора очень старательно наливала кофе мне в чашку.
— Зачем? — спросил я. — Что это вы обе задумали? Два более невинных лица и представить было невозможно.
— Ничего, Ник, — сказала Дороти. — Мы решили, что это было бы неплохо. Еще рано и…
— И все мы любим Мими.
— Не-ет, не…
— Домой идти еще рано, — сказала Нора.
— Есть бары, — сказал я, — и ночные клубы, и Гарлем. Нора поморщилась:
— У тебя все мысли об одном.
— Хотите, поедем в «Барри» и попытаем счастья в фараон?
Дороти начала говорить «да», но так и не закончила, потому что Нора снова поморщилась.
— Вот-вот, именно так я отношусь к перспективе навестить Мими, — сказал я. — Мне ее уже на сегодня хватило.
Нора вздохнула, выказывая тем самым свою терпимость:
— Что ж, раз уж нам суждено закончить день, как всегда, в кабаке, я предпочла бы отправиться к твоему приятелю Стадси, но при условии, что ты не дашь ему снова поить нас этим гадким шампанским. Он прелесть.
— Постараюсь, — пообещал я и спросил Дороти: — Гилберт сказал тебе, что застал нас с Мими в компрометирующей позе?
Она попыталась переглянуться с Норой, но та упорно смотрела себе в тарелку.
— Нет… он сказал не совсем так.
— А про письмо сказал?
— От жены Криса? Да. — Ее голубые глаза сверкнули. — Ух и разозлится же мамочка!
— А тебе бы этого хотелось.
— Ну и что? Что она такого сделала когда-нибудь, чтобы я…
Нора сказала:
— Ник, прекрати изводить ребенка.
Я прекратил.
XXII
В «Чугунной Чушке» дела шли вовсю. В зале было полно народу, шума, дыма. Стадси вышел из-за кассы и приветствовал нас.
— Я так и чувствовал, что вы заглянете. — Он пожал руку мне и Норе и широко оскалился на Дороти.
— Что особенное высмотрел? — спросил я.
Он поклонился:
— У таких дам — все особенное.
Я представил его Дороти.
Он отвесил еще один поклон и сказал что-то изысканное в адрес «всех друзей Ника», а затем остановил официанта:
— Пит, поставь сюда столик для мистера Чарльза.
— У тебя каждый день так людно? — спросил я.
— Не то чтобы я сильно возражал, — сказал он. — Один раз придут — и еще приходят. Может, у меня и нет плевательниц из черного мрамора, зато ведь тем, что тут подают, и плеваться не захочешь. Пока стол принесут, не желаете ли к стоечке причалить?
Мы сказали, что желаем, и сделали заказ.
— Про Нунхайма слыхал? — спросил я.
Секунду-другую он смотрел на меня, потом все-таки сказал:
— Угу, слыхал. Его девчонка там, — он кивнул в дальний конец зала, — празднует небось.
Я посмотрел туда и заметил Мириам, хоть и не сразу. Она сидела за столом в большой компании.
— Не слышал, кто его? — спросил я.
— Она говорит, что полиция, знал слишком много.
— Бред, — сказал я.
— Бред, — согласился он. — Вот вам столик. Я на минуточку.
Мы перенесли стаканы на столик, который официанты втиснули между двумя другими столиками, занимавшими пространство, вполне достаточное для одного, и попытались устроиться поудобнее, насколько это было в наших силах.
Нора пригубила из своего стакана, и ее передернуло.
— Помнишь, в кроссвордах еще попадается такая «вика горькая»? Интересно, это она самая и есть?
Дороти сказала:
— Ой, смотрите!
Мы посмотрели и увидели, что к нам приближается Шел Морелли. Его лицо и привлекло внимание Дороти. Оно распухло в тех местах, где не было вмятин, а цвет его варьировался от темно-лилового под одним глазом до нежно-розового там, где часть подбородка была залеплена пластырем.
Он подошел к нашему столу и слегка наклонился, чтобы иметь возможность водрузить на него оба кулака.
— Слушай, — сказал он, — Стадси говорит, что мне нужно извиниться.
— Прямо не Стадси, а Эмили Пост, — вполголоса заметила Нора, а я тем временем спросил:
— Ну и?
Морелли покачал разбитой головой:
— Я никогда ни за что не извиняюсь, это уж как вам угодно. Но могу сказать, что был не прав, что голову потерял, когда на тебя набросился, и надеюсь, что тебе сейчас от того не слишком плохо, и если что-то нужно, чтоб поквитаться, я…
— Выбрось из головы. Садись, выпей с нами. Это мистер Морелли — мисс Винант.
Дороти широко раскрыла глаза, в них появилось заинтересованное выражение.
Морелли нашел стул и сел.
— Надеюсь, что вы тоже на меня не сердитесь, — сказал он Норе.
Она сказала:
— Что вы, было очень интересно.
Он недоверчиво посмотрел на нее.
— Под залог выпустили? — спросил я.
— Ага, сегодня днем. — Он осторожно пощупал лицо одной рукой. — Тогда и добавили. Сперва устроили мне еще одно неслабое «сопротивление при аресте», а уж потом выпустили.
Нора возмущенно сказала:
— Это ужасно. Вы хотите сказать, что вас…
Я похлопал ее по руке.
Морелли сказал:
— Этого следовало ожидать. — Его распухшая нижняя губа шевельнулась, что должно было обозначать презрительную улыбку. — Но пока для этого дела требуются двое-трое, это еще не беда.
Нора повернулась ко мне:
— Ты тоже такие вещи проделывал?
— Кто? Я?
Подошел Стадси со стулом.
— Пластическую операцию ему сделали, да? — сказал он, кивнув в сторону Морелли. Мы потеснились, и Стадси уселся. Глядя на Нору и ее стакан, он самодовольно ухмыльнулся: — Лучшего, поди, и в ваших расшикарных заведениях на Парк-авеню не найдете. А здесь-то вам две порции за один-единственный доллар подадут.