Хулистан

Асланов Рамиз

– Ладно, ладно. Вы опять завелись. Любите вы своего Вождя – и любите на здоровье. Давайте лучше прогуляемся по лестнице. Я хочу поближе все это увидеть.

– Я для того вас сюда и привел, – поспешил улыбнуться Хариф. – Отсюда мы как раз выйдем на один из проспектов, ведущих к Площади Цветов.

– А как же машина? – спросил я.

– Не беспокойтесь, ее пригонят.

* * *

Прогулка по лестнице была столь же приятной для глаз, сколь утомительной для ног. Я даже вспотел, и на одной из площадок, где грохотал очередной фонтан, попросился на скамеечку, вроде как полюбоваться.

– Хотите колы? Или мороженого? – заботливо поинтересовался гид.

– Мороженого, пожалуй, – решил я, обдумав. – Что-нибудь

фруктовое.

Хариф отошел к одному из лоточков под навесом, которых было во множестве на лестнице, и вскоре вернулся с мороженым.

– Я взял вам клюквенное, а себе кофейное. Но если хотите, поменяемся?

– Нет, я люблю клюкву, – сказал я, тщетно вспоминая, когда же в последний раз ел клюкву? Оказалось, что вроде как никогда и не ел.

– Кислое, – похвалил я, облизывая холодную красноватую массу. – Самое то. Скажете потом, сколько я вам должен за это удовольствие.

– Бобби, как вам не стыдно? Это такая мелочь. Тем более что мороженое и прохладительные напитки летом в нашем городе раздают бесплатно.

– Серьезно? Прямо как в Турции на гостиничных пляжах. И гюлистанцам – бесплатно?

– Всем! Но гюлистанцы не особо любят мороженое.

– Странно. Где-нибудь в Париже или Лос-Анджелесе такое даже представить невозможно. Все местные апаши и бомжи только бы и делали, что набивали животы халявным мороженым. А ваши лоточники, я смотрю, скучают. Кстати, почему так мало народа в таком замечательном во всех отношениях месте? Почему почти не видно местных, одни туристы?

– Бобби, сегодня все еще рабочий день. Праздники начнутся завтра. Вот тогда гюлистанцы, все до одного, и выйдут веселиться.

– Ладно, а почему нет хотя бы мамаш с детишками?

– Дети в школах, мамаши на кухнях или тоже работают.

– Но я вообще почти не видел детей в городе! – осенило меня.

– Этому есть причина. Потом я вам все объясню. Осторожнее, Бобби, у вас мороженое потекло!

* * *

Наше странствие по городу продолжалось несколько часов.

Собственно, сказать об Велиабаде «город» было бы не совсем верно. Его можно было назвать огромным парком, гостиничным комплексом, супермаркетом, мемориалом, сетью ресторанов и кафе – словом, как угодно, но не городом: местом, где живут и работают люди. То есть, здесь, разумеется, работали, – кто-то ведь должен был продавать, обслуживать, следить за порядком и чистотой, – но жили в самой столице, да и то в качестве гостей, почти исключительно иностранцы. В обычном жилом районе побывать мне пока не довелось, если не считать «Дубовой Рощи», где, как сказал Хариф, располагалось несколько посольств, а также затаились виллы отдельных гюлистанских чиновников, из тех, кто побогаче. Когда же я попросил Харифа отвезти меня в один из таких районов, где живут простые люди, он ответил, что я там ничего примечательного не увижу.

– Велиабадцы не любят выставлять свою жизнь напоказ. Они очень скромны, – сказал он совершенно серьезно. – Богатые горожане живут в собственных домах за высокими заборами. А простые люди – в квартирах многоэтажек, каждый – в соответствии со своими материальными возможностями. Это все находится за пределами города.

– Спальные районы?

– Вот именно.

– Могу предположить, исходя из ваших рассказов, что гюлистанцы живут в строго определенных районах – согласно цветовой иерархии, верно?

– Да, а что в этом особенного? Разве у вас в Европе или в Штатах бедняки и богачи не живут в разных районах? Мы так и называем между собой эти районы: «голубая улица», «зеленая улица», «желтая улица».

– Почему – «улица»?

– Ну, это буквальный перевод. Пусть будет дистрикт.

– Все же я так до конца и не понял смысла разделения на классы. Может быть, мы присядем где-нибудь, и вы объясните? Да и время скоро обеденное. Я, признаться, слегка проголодался, – предложил я своему гиду.

– А не хотите поехать в отель? У вас ведь оплачено питание?

Зачем тратиться?

– Нет, если я поеду в отель, то после обеда мне захочется поспать – и я потеряю несколько часов, которые мог бы использовать с большим удовольствием. Давайте сядем в каком-нибудь скромном кафе, прямо на улице, в тенечке?

– На улице? – недовольно хмыкнул Хариф, – Ладно, если вы еще не надышались.

И Хариф повел меня к центру. К тому времени я уже понял в целом схему города: она была радиальной. Центром всего была, конечно, Пирамида Вождя, от которой разбегались к кольцевой трассе, опоясывающей город, восемь широких проспектов. Один из них, самый широкий, упирался в серебряную Пирамиду Правителя – его резиденцию. И между двумя пирамидами ничего и не было, кроме самого проспекта, напоминавшего скорее огромный плац. Как оказалось впоследствии, этот проспект и являлся чем-то вроде плаца – на нем проводились военные парады и всякие шествия. За самой резиденцией был большой парк с различными увеселительными заведениями. На остальных проспектах высились фешенебельные гостиницы, банки, правительственные учреждения, массивные молы и офисные коробки – ни одного, как я понял, жилого дома. Мое первое сравнение с Манхеттеном, таким образом, почти полностью оправдывалось в части функциональности строений. Но архитектура была совершенно иная – более модерновая, но не слишком громоздкая. В самом высоком здании – отеле «Red Star» – я насчитал приблизительно 80 этажей. Здание представляло собой, впрочем, правильный восьмиугольник, а не звезду. Лишь позже, поздно вечером, когда я увидел это здание вновь, с вписанной во фронтон огромной восьмиконечной звездой, полыхающей дьявольским красным неоном, я понял, почему его так назвали. И хотя дома были не такими огромными, меня все же удивило, что некоторые из них были даже выше Пирамиды Вождя. Для меня было странно, что гюлистанцы, с их суеверным отношением ко всему, что связано с Вождем и государственной атрибутикой, решились построить в городе что-то более высокое, чем 152-метровая (до макушки вождя) Пирамида. Опять же позже, получив возможность посмотреть на город еще с нескольких верхних точек, я понял, что высотные здания ничуть не умоляют величественность Пирамиды, а даже напротив – заставляют зрителя сосредоточить внимание именно на ней. Во-первых, все небоскребы располагались достаточно далеко от Пирамиды, так что ни один из них не загораживал ее полностью. А во-вторых, этот круг пестрых и таких разнообразных по форме зданий лишь подчеркивал ее совершенные и строгие линии.

Так вот, мы шли к центру, возвращаясь из района молов, куда Хариф меня привел, чтобы я знал, где можно по случаю недорого прикупить всякого фирменного и откровенно контрафактного барахла, когда я вдруг увидел одну неприятную и совершенно нетипичную для столь респектабельного города, каким представлялся мне тогда Велиабад, сценку. На аллее, разделявшей проспект, я приметил полицая в белом кителе и кепи и в синих штанах. Перед ним стоял, низко опустив голову, какой-то тинэйджер в голубой футболке и в бейсболке, а рядом, на зеленом газоне, валялся велосипед. И полицейский этот что-то зло выговаривал мальчугану и при этом… бил по лицу ладонью! Не сильно, нет. Но – бил! И что меня особенно неприятно поразило, так это не то, что полицейский его бил, а то, что подросток даже не пытался как-то сопротивляться или просто убежать, а лишь все ниже опускал голову!

– Хариф! – дернул я за руку своего гида, который вроде как ничего не замечал и шел себе своей дорогой, – Хариф, посмотрите! Что это он делает?

– Где? Что? – наигранно встрепенулся он, – А, это? Не обращайте внимания, мистер Ганн. Этот мальчишка, скорее всего, нарушил правила дорожного движения.

– Какие правила? О чем вы говорите? Как можно?! – возмутился я еще больше.

– Да откуда я знаю? Здесь наверняка нельзя переходить дорогу. А этот дурень решил срезать путь. Я думаю, он курьер или развозит пиццу. Вот и поторопился на свою голову.