Хвала и слава. Том 1
Шрифт:
— Нынешней осенью, — ответил Януш и замолчал в ожидании.
Но Зося облокотилась о стол с декоративными растениями и в молчании принялась теребить пестрый лист серебристой бегонии.
Эта ситуация раздражала Януша. Вообще Зося раздражала его еще в те времена, когда он покупал Коморов.
— Могу ли я узнать, что привело вас ко мне? — произнес он весьма официально.
Зося посмотрела на него с грустью, и взор ее был ясен, как цвет сегодняшнего неба.
— Привели меня сюда разные неприятные вещи.
— О! — сказал Януш. — Что же это за неприятности?
— Не догадываетесь? Вы пустили нас по миру.
— Я? — Мышинский стремительно прижал руку к груди и почувствовал, что сердце у него забилось быстрее.
— Ну конечно. Вы купили у нас Коморов за марки, которые через несколько месяцев потеряли всякую ценность. Это вам наверняка хорошо известно.
— Но ведь не я покупал Коморов, — не задумываясь, возразил Януш.
— Что вы говорите, граф, — сурово сказала Зося, и в глазах ее сверкнул холодный огонек. — Как это не вы покупали Коморов? А кто подписал акт?
Януш понял, что сказал глупость.
— Разумеется. Нет, я не то хотел сказать…
— Вы приобрели у нас Коморов, расплатившись марками, на которые отец через несколько месяцев смог купить только два золотых обручальных кольца. Вот и все.
Она смотрела на него неприязненно и строго. Янушу стало неловко.
— Панна Зося, — сказал он, — вы не вышли замуж?
— Нет, — ответила она.
— Панна Зося, — продолжал он, — тут нет ни моей вины, ни злого умысла…
Зося мотнула головой.
— Здесь ужасно жарко, — сказала она. — И такой запах…
Молодая зелень помидоров действительно выделяла терпкий резкий запах, который растекался в сыром и горячем воздухе.
— Конечно, — добавила она, немного погодя, — вы не виноваты, но и мне неохота подыхать с голоду. Я без работы…
— А что вы умеете?
— Что умею? Ничего. Умею хозяйничать в Коморове… и то теперь бы, наверно, не справилась… с этими оранжереями и автомобилями… Но все-таки только на это я еще способна. Я приехала просить вас, чтобы вы взяли меня к себе в имение экономкой.
Зося робко посмотрела на него и зарумянилась. Она машинально дергала стебли аспарагуса, который стоял на столе декоративных растений. Януш спокойно отодвинул горшок.
— Не надо. Жалко растение, — сказал он.
Одним этим жестом он взял над ней верх. Она уронила руки и смотрела теперь на него не как человек, требующий ответа, а как робкая просительница.
— Представьте, в каком я положении, раз пришла к вам… Тут все выглядит, как десять лет назад… только эта ненужная оранжерея… Прошу вас… поймите. Я одна и без места, работы нет… Куда ни пойду, всюду говорят, что кризис, и сразу же выставляют… Читаю объявления в газетах. Отец меня ничему не научил, а вы обманули нас и получили Коморов все равно что даром…
Януш возмущенно пожал плечами.
— Но ведь это же так, признайтесь!
Януш пришел в ярость.
— Ну хорошо, признаюсь, — сказал он. — я преднамеренно обманул вас, прикарманил Коморов, довел вас до нищеты. Чего вы от меня хотите?
— Возмещения убытков.
— Я не могу предложить вам места в Коморове, — продолжал Януш холодно и невозмутимо, — но, если узнаю о какой-либо вакансии, дам знать. Ваш адрес?
— Я живу в Кракове.
— Вы специально приехали сюда?
— Да, на последние деньги, — прошептала Зося, опуская глаза.
— Это верх остроумия, — с издевкой заметил Януш, — тратить последние деньги на какую-то безумную затею. На какой улице вы живете?
— На Сальваторе. Улица Гонтины, два.
На глазах у нее блестели слезы. Янушу стало жалко ее.
— Возвращайтесь в Краков. Сколько стоит билет?
— Четырнадцать семьдесят пять.
Голос Зоси дрогнул, когда она называла эту сумму.
— Пожалуйста, вот сто злотых. — Януш подал ей банкнот. — Возвращайтесь в Краков. В случае чего я извещу вас.
Зося взяла деньги, отвернулась вдруг от Януша и, склонившись над бегонией, расплакалась.
— Успокойтесь, — проговорил Януш безучастно, но взял молодую женщину за руку. Ему доставляло удовольствие говорить ей неприятности. — Не стоит плакать.
— Я знаю, что не стоит, — сказала Зося, пытаясь унять слезы и все еще пряча лицо от Януша, — но все это меня уже так измучило…
— Я постараюсь что-нибудь сделать для вас, — произнес Януш, на сей раз помягче.
— Ну, мне пора, — шепнула Зося, вытирая глаза платком, который она неловко вытащила из дешевой сумочки.
— Вы пришли пешком? — осведомился Януш.
— Да. Из Сохачева.
— Я велю отвезти вас.
— Не нужно.
Януш, недовольный, посторонился, давая ей дорогу.
— Я велю запрячь лошадей.
— Благодарю, я вернусь пешком.
Она подала руку, которую Януш поцеловал.
— До свиданья.
— Сейчас я отвезу вас.
— Нет, нет. Как жарко в этой оранжерее. Когда поспеют помидоры?
— Фибих говорит, что в первых числах мая.
— О, тогда они будут в цене.
— Ну, посмотрим. Это только первый год, на пробу… Хотя Фибих опытный садовник.
Зося проследовала через оранжерею, вышла и тут, словно вспомнив о цели своего прихода, церемонно склонила голову в черной шляпке, прощаясь с Янушем, быстрым шагом пересекла двор и свернула на Сохачевскую дорогу. Януш хотел открыть гараж, но ключи остались дома. Он вернулся к себе и послал наконец за шофером Феликсом. Пока подали машину, прошло порядочно времени. Зосю они догнали, по крайней мере, в километре от Коморова. Дорога была грязная, и Зося испачкала ботинки и чулки. Януш усадил ее в машину почти силой, но в пути она немного оживилась. Разговаривали о погоде.