Хвост огненной кометы
Шрифт:
– А-а! – голосила женщина за мощной спиной Оносовского.-Будьте вы прокляты! Мерзавцы! Наши мужья за Родину жизни свои отдают, а вы только гадости про них рассказываете!
Оносовский отступил назад, и я увидел истерично рыдающую женщину, прикрывающую ладонями лицо. Она несколько раз громко всхлипнула и повалилась навзничь. К ней тут же бросились курившие у дверей офицеры и унесли в штаб. Журналисты, вместе с пресс-службой ВВС, как вкопанные застыли на месте.
– Посторонись, – раздалось сзади, и кто-то грубо подтолкнул меня в плечо. Мимо прошагал прапорщик. Он обернулся и сплюнул.
– Ты видел? – приблизился ко мне Оносовский с широко раскрытыми глазами.-Вот эта встреча! Чего доброго, еще перестреляют, как собак. Слышь, Будберг, пока мы здесь, ты пасквилей про федералов в свою газетенку не отправляй.
Гена Лисенков скрылся в штабе и вернулся минут через десять.
– Приказано вас в столовую вести.
– Что мы жрать сюда приехали? – возмутился мой друг. – Москва сюжеты ждет.
В столовой к нам подсел один из офицеров, что помогал женщине.
– У нее муж две недели назад на Минутке пропал. Колмыкова «чехи» раненого взяли. Мы ничего не могли сделать, снайперы плотно били.
– Надо же его спасать, – оторвалась от тарелки с борщом девушка из «Комсомолки».
– Спасать, – вздохнул капитан.-Дай бог, только яйца отрежут и отпустят. Бывали случаи.
Девица поперхнулась капустой.
– Лучше без яиц, чем без головы, – заботливо похлопал ее по спине капитан.-Хотя.…Ну, удачи.
Офицер натужно улыбнулся и скрылся в посудомойке.
Через минуту к столу подбежал запыхавшийся прапорщик с красной повязкой на рукаве.
– Вот вы где! – он растер струившийся по лбу пот.-Вас давно уже на аэродроме ждут.
Теперь уже подавился Гена Лисенков:
– Приказано же пищу принимать.
– Скорее, автобус у штаба ждет.
Опять та же дорога, но на транспорте веселее. Ехать-то всего ничего, да на повороте каким-то чудом перепутались тросами две бээмпэшки, перегородив проезжую часть. И объехать нельзя. Нервный прапорщик, бросился к рулю и стал яростно давить на клаксон. Толку, разумеется, никакого.
– Придется пешком, здесь недалеко, – прапорщик двинул сапогом в дверь.-Да открывай же мертвая курица.
Солдатик-шофер захохотал и надавил на рычаг.
– Куда летим? – поинтересовались мы у прапора.
– Откуда я знаю.
Полет под проводами
Два вертолета Ми-8 уже во всю вращали своими лопастями, когда мы, наконец, с трудом до них добрались. Они стояли на противоположном конце поля, а разыгравшийся ветер бил нам прямо в лицо. К тому же у Гены сорвало шапку, и мы все вместе принялись ее ловить. Ушанку, словно коршун, подхватил нервный прапорщик.
– Туда, туда, быстрее!
Как только мы влезли в ближайшую «восьмерку», машина затряслась и поднялась в воздух. В иллюминатор я увидел, что следом за нами взлетают два ударных вертолета Ми-24.
– Прикрытие, – пояснил мне незнакомый военный с высоко поднятым воротником бушлата.
Только теперь я заметил, что среди нас нет «комсомолки».
Видимо Лисенков обладал телепатическим даром.
– Пусть в штабе заметки сочиняет, от греха, – сказал он мне.
– Куда курс держим? – повернулся я к военному.
– На Грозный – Северный. Минут сорок лету.
Вскоре наша вертушка, набрав уже приличную высоту, начала резко снижаться. Открыли входную дверь, и возле нее пристроился пулеметчик в спецназовской каске и бронежилете.
– Чечня, – пояснил военный.
Вертолет резко начал ходить то вправо, то влево. Операторы мертвой хваткой вцепились в камеры – не дай бог стукнуть, за всю жизнь не расплатишься.
Я глянул в окошко и обмер. Мы летели всего в нескольких метрах от земли и с такой скоростью, что на ее поверхности трудно было, что – либо разобрать.
Никто не произносил ни слова. Наконец, не выдержал Шура:
– Это не летчик, это камикадзе.
Дверка в кабину пилотов приоткрылась, и я смог наблюдать, что творится впереди.
А на нас с быстротою молнии надвигалась линия электропередачи. Вертолет стал проваливаться еще ниже. Но куда еще ниже-то! Я закрыл глаза, а когда открыл, на меня навалился с горящим, как у филина оком, Саня Анненков:
– Под проводами прошли. Нет, ну ты видел, видел? Кому расскажешь, не поверят.
– Поверят. Камеру включай.
Саня треснул себя по лбу, полез к выходу, и что-то зашептал пулеметчику на ухо. Тот равнодушно пожал плечами и подвинулся. Не успел Анненков пристроиться, из кабины появился один из пилотов, постучал стрелку пальцем по каске и прогнал Саню на место.
По бокам, чуть выше нас, шли две «двадцатьчетверки», отстреливая тепловые ловушки.
Пулеметчик повернулся к пилоту и стал указывать куда-то пальцем. Пилот кивнул и скрылся в кабине. Вертолет тут же подскочил и стал уходить в сторону.
– Вон из тех домов, – весело сообщил пассажирам спецназовец, и тут же в борт несколько раз стукнуло, словно кто-то бросил в него камешки.
– Давай теперь влево, – крикнул пулеметчик и плотно прижал приклад Дегтярева к плечу.
Из кабины высунулась голова в шлемофоне:
– «Поллитра первый» сам разберется.
От нашей стаи оторвался правый «крокодил» и скрылся за холмом.
Крутой вираж, еще один и снова вперед чуть ли не касаясь брюхом земли. Опять высокий подскок и глубокий крен на правый борт. В иллюминаторах показались разбитые и обгоревшие остовы самолетов, в основном Тушек. Грозный – Северный. Колеса вертолета самортирозировали о землю.