Хвост огненной кометы
Шрифт:
Монету бросать мы с Шурой не стали. Как-то само собой решилось, что летит он со своим оператором Володей Кипиным, а мы с Анненковым остаемся здесь. Я был рад, что Кипин вернется в Москву. Позже мы с ним не раз попадали в Чечне в различные переделки, и у него не дрожала рука, и всегда сохранялся четкий фокус. Но тогда он, искренний, добрый парень, бесконца повторял: «Боюсь, ребята, хоть зарежьте, боюсь».
19.20. Самолет главкома ВВС оторвался от земли. Сенсационный материал отправлен и это главное.
Мы с Саней Анненковым стояли на пороге штаба и прикидывали, что делать дальше.
Грачев тоже улетел в Москву, Степашин, Ерин и Квашнин растворились в неизвестном направлении. Да и вряд ли мы были им нужны. Пресс-службы ОГВ еще и в помине не существовало. Дежурный по штабу лишь плечами пожал, когда мы у него спросили, где бы нам переночевать:
– Езжайте в город, там есть гостиницы.
Легко сказать «езжайте». На чем? На своих двоих? От военной базы до Моздока – семь верст до небес.
Но нас, как выяснилось, все же кому-то перепоручили. Этот молчаливый и безликий «кто-то» накормил нас в офицерской столовой и уложил спать в казарме. На этом его функции закончились.
Засыпали под грохот взлетающих и приземляющихся штурмовиков. Мы не знали, что завтра воочию увидим, как они работают по целям.
Сюжет второй. Во дворце Дудаева
Гостеприимные осетины
Я растолкал Саню, как только начало светать. Быстро умылись, собрали аппаратуру. У дежурного поинтересовались, поступали ли по поводу нас какие-нибудь указания.
– Конечно! – радостно кивнул майор.
– Какие?
– Накормить.
– И все?
– Все.
– Нам нужно до Грозного добраться.
Майор зевнул:
– Этого я, хлопцы, не знаю. Сходите на аэродром. Может, летуны вас на какой-нибудь борт пристроят.
Вышли на улицу. Было снежно и в, отличие от вчерашнего вечера, тепло. Почти прямо напротив штаба, у широкой брезентовой палатки полукругом сидели на корточках беженцы. Все курили, в том числе и женщины. К полевому госпиталю подъехала крытая машина, начали разгружать раненных. Я отер лицо пушистым снегом, закинул на плечо штатив, подхватил кофр с батареями и кассетами:
– Завтрак отменяется. Раньше нужно было вставать.
Оператор спорить не стал. Он шустро преодолел неширокую дорогу, почти на ходу снял несколько планов с беженцами и раненными.
По аэродрому гулял сильнейший ветер. Мы остановились у кромки поля. Недалеко загружались два Ми-8. Тогда, почему-то и в голову не пришло зайти на КП, узнать какой борт куда идет и официально на него попроситься.
Подошли к первой вертушке. Солдаты, закидывающие в вертолет зеленые ящики, в разговор вступать не пожелали. У второй машины стояли пилоты. Увидев камеру и штатив, они поинтересовались:
– Откуда, рэбята?
– Программа «Время».
– О! Я такую программу смотрю.
Летуны явно были кавказцами. Узнав, что мы хотим добраться до Грозного-Северного, а оттуда до штаба Рохлина, зацокали языками:
– Что вам там дэлать, а?
– Работать.
– Здэсь работайте, там стреляют.
– Ничего не поделаешь.
– А-а. Мы идем на Владикавказ. Давайте с нами, если хотите.
Видя нашу непреклонность, один из летунов полез в вертушку:
– Сэйчас по рации узнаю.
Через минуту он появился снова:
– «Ноль семнадцатый» скоро на Северный пойдет. Он вон там, за ТУшками стоит, – летчик махнул рукой в сторону двух полурассыпавшихся стратегических бомбардировщиков ТУ-95, с заколоченными фанерой кабинами.-Еще врэмя есть. Залэзайте к нам.
Почти насильно кавказцы затащили нас внутрь своего вертолета. На старом чемодане тут же расстелили газету. Появились домашняя колбаса, хлеб, полбутылки чачи.
– Покушайте, пожалуйста, там нэкогда будэт.
Отказаться от ароматной колбасы было не возможно. Мы с Саней руками отломили по кусочку. Один из летчиков зазвенел стаканами. Я приложил руку к сердцу:
– На работе нельзя.
– Боевые сто грамм. На пэрэдовую идете. Там везде эта пэрэдовая.
Удивительно, но летчик почти в точности повторил слова Рохлина.
Я отрицательно помотал головой.
– Потеряем спьяну аппаратуру, что тогда делать? – попытался отшутиться Саня.
– Головы не потэряйте.
Осетин со вздохом отставил в сторону бутылку и задал мне неожиданный вопрос:
– Вот ты мнэ скажи, Ельцин дурак?
Я с трудом проглотил кусок:
– Не похож.
– А-а. Тогда скажи. Вот Россия большой брат. Так? А мы – Осетия, Ингушетия, Чечня младшие братья. Если старший брат бьет младшего, разве это хорошо? Разве нэльзя было словами объяснить?
Мы с Анненковым промолчали.
– А-а. Ну, ладно, кушайте.
Через десять минут осетины проводили нас до вертушки, отправляющейся в Грозный. Летчик категорически отказывался нас брать. Он размахивал руками и кричал на кавказцев. Что именно слышно не было, лопасти уже вращались во всю. Наконец, недовольный, но видимо сломленный летчик подошел к нам.
– Документы есть?
Внимательно изучив служебные удостоверения, коротко бросил:
– Садитесь, – и, обернувшись на осетин, прохрипел.-Мне голову снимут!
– А ты никому нэ говори, – подмигнул ему кавказец, который интересовался у меня умственными способностями президента.
Я уже пристроился на лавке возле бака с горючим, когда он заглянул в вертолет.
– Знаешь, если брат совсем сбился с правильного пути, пропадает, так сказать, и никого нэ хочет при этом слушать, можно и по уху съездить. А?