Хвост судьбы
Шрифт:
Мерзавцы на оскорбление не откликнулись — отволакивали своего храбреца. Рукоять ножа торчала у того изо лба, кровь неторопливо наполняла глазные впадины. Собственно, могли бы и не возиться — уже не сотоварищ — корм стурвормий.
— Эй, капитан, всех не перережешь, — с яростью сказал бездельник, что на кличку Медный откликался. Этот крепко сжимал дротик. Явно из зачинщиков, как капитан и предполагал.
— Так я всех и не хочу. Может у вас какие требования? Поторгуемся, — со слабой надеждой предложил Фуаныр.
Обе руки его опять были за спиной. В поясных чехлах сидели еще два метательных,
Бунтовщики не отвечали. Шушукались, затем двое, бочком, не спуская взгляда с капитана, двинулись к каютам. Не велика хитрость — надеются арбалеты захватить. Нужно было стрелялки вместе с остальным оружием запереть. Впрочем, чужими арбалетами много не настреляешь. Значит, семейные олухи глупый бунт не поддержали. Это хорошо. Может, и не околели в кубрике?
Возню в запертом кубрике Фуаныр слышал. Слышал стоны дурака с обваренным лицом, шорохи поварихи, запершейся на камбузе. Скрип частей обиженной «Козы», хлопанье ненадежного шкота… Шхуна требовала внимания. Да, сейчас олухи приволокут арбалеты, и тогда самому капитану придется бунтовщиков атаковать. Всех не резать и самому сильно не подставиться — вот достойная задача. Ничего, мнившему себя хитрецом Стругу, без глаз хитрить трудно, Медный тоже обожжен и растерян. Лиха повариха, этого не отнять. Жаль, уж такую отъявленную фигню стряпает…
…Лихая повариха затянула зубами узел повязки. Руку жгло невыносимо, слезы катились по щекам. На палубе что-то притихли. Кончено? Долитый котел побулькивал на огне, на столе лежал наготове большой разделочный нож. Гиана знала, что клинком ничего сделать не сможет. Не тому училась. Да и левая рука сейчас вовсе отвалится. Нож, побрякивая, подкатывался к бортику столешницы. Корабль крутило. «Козе» не нравилось происходящее. Потонет. И все потонут. Хотя, тонуть не так больно, как обвариваться. Клэ-Р попробовала и того, и другого…
За дверью пробежали. Начали возиться у двери пассажирской каюты. Барить лезут. Бедняга Го, совсем ведь девчонка, к такому непривычная. Нет, какое барить? Тогда бы с гианы начали. Не по соблазнительности, а потому что фокус с кипятком любого раздразнит. Обваренный Струг, слава Доброму богу, отполз вдоль борта подальше от камбуза. Но ведь не сдох, временами вон как душераздирающе стонет. Не могли о нем, а, следовательно, и о поварихе, скоты-бунтовщики позабыть. А Сиплый, видимо, уже не придет…
Клэ-Р стиснула в кулаке черенок разделочного ножа и этой же рукой принялась осторожно отодвигать засов. Гиана обязана соображать быстро. В камбузе ничего не высидишь. Опомнятся мужчины. Они, конечно, в Углу Честности не бывали, но уж придумают, что именно над неловкой поварихой учинить…
…Один бунтовщик отжимал лезвием топора дверь «пассажирской» каюты, другой наваливался плечом… Клэ-Р смотрела в щелку, придерживая дверь камбуза. Ввалятся, можно будет заднего в спину ударить. Или подождать пока штаны спустят и займутся? А куда бить? Прямо в спину, наверное, неразумно. Там хребет… Не подумала научиться глупая гиана, а ведь что стоило спросить у разбойника. Или у кухонника. Он-то, наверняка,
У штурвала что-то крикнул капитан. Жив, надо же!
Приободренная Клэ-Р крепче сжала нож.
Моряки с дверью, наконец, управились. Треснул запор, ввалились…
Ступить на палубу гиана не успела. В пассажирской каюте что-то глухо зарычало. Завопил матрос, второго вышвырнуло на палубу — рухнул с визгом, одной рукой зажимая лицо, другой слепо отмахиваясь топором… Над лежащим бунтовщиком стрелой пронеслось что-то невообразимое: четырехлапое, пятнистое… На долю мгновения ошарашенная Клэ-Р встретилась взглядом с ярко-желтыми круглыми глазами, но чудище уже пролетело мимо. Гиана с опозданием расслышала угрожающее низкое рычание…
На палубе и у штурвала орали. Клэ-Р туда соваться не собиралась. Тут дела тоже были. Валялся в дверях пассажирской каюты моряк: лица вовсе нет: одна кровавость разодранная и голова едва держится — гортань выдрана. Второй в борт тычется, взвизгивает как дитя, топор бросил. Сквозь растопыренные, пытающиеся закрыть лицо пальцы, кровь льется…
Клэ-Р нервно облизнула губы, примерилась тяжелым клинком. Умнее в горло, сбоку…
… — Давай! — шепотом заорал Морверн.
Нажали все разом: Сиплый на решетку, остальные держали рассыпающийся трапик, да еще Морверн уперся головой в задницу здоровяку. Разом хрустнуло все, кроме каменного зада бородача…
Вырвались. Сиплый, рыча как десяток медведей, размахивал обломком решетки. Морверн с жутким «бухтёрь!» грозил ножом. Эри тоже что-то орал, сжимая нож. Даже Лодер, успевший ухватить черенок швабры рычал весьма грозно.
Собственно, особо сражаться было не с кем. Одного из бунтовщиков Сиплый уже задел решеткой — человек рухнул на палубу — череп с одной стороны, как вареное яйцо лопнувшее. Двое других удирали на бак. Тут с весьма знакомым фырчаньем над головами вырвавшейся на свободу второй вахты промелькнуло длинное пятнистое тело. Сестрица в неприличном зверином обличии ударилась в спину неуклюжему Буг-Бугу, сшибла, рванула всеми четырьмя лапами куртку. Брызнула кровь, ошметья мяса. Моряк еще кричал, сучил ногами. Блеснули белоснежные клыки Го, на миг сомкнулись на затылке. Сестрица метнулась вперед — к орущему от ужаса Медному. Тот пытался отпрыгнуть на бушприт, не успел. Взмахнул дротиком — гибкое пятнистое тело без особого труда уклонилось от острого наконечника, когти вцепились в бока врага… Оба свалились на палубу. Тут с гневным рычанием на них рухнул Морверн, умело принялся бить ножом…
Что-то кричал от штурвала капитан…
Сиплый шагнул к схватке, коротко двинул брусом решетки по темени еще дергающегося Медного, и тяжелой рысью побежал к корме…
… Го, воя и волоча вцепившегося в нее Морверна, лезла к Лодеру. Тот в ужасе пятился, выставляя навстречу яростному «аум-аум!» грозный черенок швабры. Эри вцепился в пушистую шею сестрицы, прижал к палубе. Морверн кряхтел — ему доставалось когтями…
… — Да что ж вы тупые такие?! — капитан Фуаныр управился со штурвалом, развернувшаяся носом к ветру, «Коза» несколько успокоилась, и капитан продолжал орать исключительно по инерции. — Да перекиньте вы девку обратно! Хватит звереть.