Когда я был отроком тихим и нежным,Когда я был юношей страстно-мятежным,И в возрасте зрелом, со старостью смежном,—Всю жизнь мне всё снова, и снова, и сноваЗвучало одно неизменное слово: Свобода! Свобода!Измученный рабством и духом унылый,Покинул я край мой родимый и милый,Чтоб было мне можно, насколько есть силы,С чужбины до самого края родногоВзывать громогласно заветное слово: Свобода! Свобода!И вот на чужбине, в тиши полунощной,Мне издали голос послышался мощный…Сквозь вьюгу сырую, сквозь мрак беспомощный,Сквозь все завывания ветра ночногоМне слышится с родины юное слово: Свобода! Свобода!И сердце, так дружное с горьким сомненьем,Как
птица из клетки, простясь с заточеньем,Взыграло впервые отрадным биеньем,И как-то торжественно, весело, новоЗвучит теперь с детства знакомое слово: Свобода! Свобода!И всё-то мне грезится — снег и равнина,Знакомое вижу лицо селянина,Лицо бородатое, мощь исполина,И он говорит мне, снимая оковы,Моё неизменное, вечное слово: Свобода! Свобода!Но если б грозила беда и невзгода,И рук для борьбы захотела свобода,—Сейчас полечу на защиту народа,И, если паду я средь битвы суровой,Скажу, умирая, могучее слово: Свобода! Свобода!А если б пришлось умереть на чужбине,Умру я с надеждой и верою ныне;Но в миг передсмертный — в спокойной кручинеНе дай мне остынуть без звука святого,Товарищ! шепни мне последнее слово: Свобода! Свобода!
1858
«Сторона моя родимая…»
Сторона моя родимая,Велики твои страдания,Но есть мощь неодолимая,И полны мы упования:Не сгубят указы царскиеРуси силы молодецкие,Ни помещики татарские,Ни чиновники немецкие!Не пойдет волной обратноюВолга-матушка раздольная,И стезею благодатноюРусь вперед помчится вольная!
1858
Дедушка
Ах, изба ты моя невысокая!Посижу, погляжу из окна,Только степь-то под снегом широкая,Только степь впереди и видна.Погляжу я вовнутрь: полно ль, пусто ли?.Спит старуха моя, как в ночи;Сиротинка-внучонок, знать с устали,Под тулупом залег на печи,Взял с собой и кота полосатого…Только я словно жду-то чего,—А чего?.. Разве гроба дощатого,Да недолго, дождусь и его.Жаль старуху мою одинокую!А внучонок подсядет к окну,—Только степь-то под снегом широкую,Только степь и увидит одну.
1859
Михаил Юрьевич Лермонтов
1814–1841
«Когда волнуется желтеющая нива…»
Когда волнуется желтеющая ниваИ свежий лес шумит при звуке ветерка,И прячется в саду малиновая сливаПод тенью сладостной зеленого листка;Когда, росой обрызганный душистой,Румяным вечером иль утра в час златой,Из-под куста мне ландыш серебристыйПриветливо кивает головой;Когда студеный ключ играет по оврагуИ, погружая мысль в какой-то смутный сон,Лепечет мне таинственную сагуПро мирный край, откуда мчится он,—Тогда смиряется души моей тревога,Тогда расходятся морщины на челе,—И счастье я могу постигнуть на земле,И в небесах я вижу бога…
1837
Родина
Люблю отчизну я, но странною любовью!Не победит ее рассудок мой.Ни слава, купленная кровью,Ни полный гордого доверия покой,Ни темной старины заветные преданьяНе шевелят во мне отрадного мечтанья.Но я люблю — за что, не знаю сам —Ее степей холодное молчанье,Ее лесов безбрежных колыханье,Разливы рек ее, подобные морям;Проселочным путем люблю скакать в телегеИ взором медленным пронзая ночи тень,Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,Дрожащие огни печальных деревень.Люблю дымок спаленной жнивы,В степи ночующий обозИ на холме средь желтой нивыЧету белеющих берез.С отрадой многим незнакомойЯ вижу полное гумно,Избу, покрытую соломой,С резными ставнями окно;И в праздник, вечером росистым,Смотреть до полночи готовНа пляску с топаньем и свистомПод
Прощай, немытая Россия,Страна рабов, страна господ,И вы, мундиры голубые{252},И ты, им преданный народ.Быть может, за стеной КавказаСокроюсь от твоих пашей,От их всевидящего глаза,От их всеслышащих ушей.
1841
Алексей Константинович Толстой
1817–1875
«Уж ты нива моя, нивушка…»
Уж ты нива моя, нивушка,Не скосить тебя с маху единого,Не связать тебя всю во единый сноп!Уж вы думы мои, думушки,Не стряхнуть вас разом с плеч долой,Одной речью-то вас не высказать!По тебе ль, нива, ветер разгуливал,Гнул колосья твои до земли,Зрелы зерна все разметывал!Широко вы, думы, порассыпались,Куда пала какая думушка,Там всходила люта печаль-трава,Вырастало горе горючее!
1854
Колодники
Спускается солнце за степи,Вдали золотится ковыль,—Колодников звонкие цепиВзметают дорожную пыль.Идут они с бритыми лбами,Шагают вперёд тяжело,Угрюмые сдвинули брови,На сердце раздумье легло.Идут с ними длинные тени,Две клячи телегу везут,Лениво сгибая колени,Конвойные с ними идут.«Что, братцы, затянемте песню,Забудем лихую беду!Уж, видно, такая невзгодаНаписана нам на роду!»И вот повели, затянули,Поют, заливаясь, ониПро Волги широкой раздолье,Про даром минувшие дни,Поют про свободные степи,Про дикую волю поют,День меркнет, всё боле, — а цепиДорогу метут да метут…
Первая половина 1850-х годов
«Край ты мой, родимый край…»
Край ты мой, родимый край, Конский бег на воле,В небе крик орлиных стай, Волчий голос в поле!Гой ты, родина моя! Гой ты, бор дремучий!Свист полночный соловья, Ветер, степь да тучи!
1856
Чужое горе
В лесную чащу богатырь при луне Въезжает в блестящем уборе;Он в остром шеломе, в кольчатой бронеИ свистнул беспечно, бочась на коне: «Какое мне деется горе!»И едет он рысью, гремя и звеня, Стучат лишь о корни копыта;Вдруг с дуба к нему кто-то прыг на коня!«Эй, кто за плечами там сел у меня? Со мной, берегись, не шути ты!»И щупает он у себя за спиной, И шарит, с досадой во взоре;Но внемлет ответ: «Я тебе не чужой,Ты, чай, об усобице слышал княжой, Везешь Ярослава ты горе!»«Ну, ври себе! — думает витязь, смеясь,— Вот, подлинно, было бы диво!Какая твоя с Ярославом-то связь?В Софийском соборе спит киевский князь, А горе небось его живо?»Но дале он едет, гремя и звеня, С товарищем боле не споря;Вдруг снова к нему кто-то прыг на коняИ на ухо шепчет: «Везиж и меня, Я, витязь, татарское горе!»«Ну, видно, не в добрый я выехал час! Вишь, притча какая бывает!Что шишек еловых здесь падает вас!»Так думает витязь, главою склонясь, А конь уже шагом шагает.Но вот и ступать уж ему тяжело, И стал спотыкаться он вскоре,А тут кто-то сызнова прыг за седло!«Какого там черта еще принесло?» «Ивана Васильича горе!»«Долой вас! И места уж нет за седлом! Плеча мне совсем отдавило!»«Нет, витязь, уж сели, долой не сойдем!»И едут они на коне вчетвером, И ломится конская сила.«Эх, — думает витязь, — мне б из лесу вон Да в поле скакать на просторе!И как я без боя попался в полон?Чужое, вишь, горе тащить осужден, Чужое, прошедшее горе!»