И будет вечен вольный труд

Коллектив авторов

Забытая деревня

1

У бурмистра Власа бабушка Ненила Починить избенку лесу попросила. Отвечал: —Нет лесу, и не жди — не будет!— «Вот приедет барин — барин нас рассудит, Барин сам увидит, что плоха избушка, И велит дать лесу», — думает старушка.

2

Кто-то по соседству, лихоимец жадный, У крестьян землицы косячок изрядный Оттягал, отрезал плутовским манером— «Вот приедет барин: будет землемерам! — Думают крестьяне: — скажет барин слово — И землицу нашу отдадут нам снова».

3

Полюбил Наташу хлебопашец вольный, Да перечит девке немец сердобольный, Главный управитель. «Погоди, Игнаша, Вот приедет барин!» — говорит Наташа. Малые, большие — дело чуть за спором — «Вот приедет барин!» — повторяют хором…

4

Умерла Ненила; на чужой землице У соседа-плута — урожай сторицей; Прежние парнишки ходят бородаты; Хлебопашец

вольный угодил в солдаты, И сама Наташа свадьбой уж не бредит… Барина все нету… барин все не едет!

5

Наконец однажды середи дороги Шестернею цугом показались дроги: На дрогах высоких гроб стоит дубовый, А в гробу-то барин; а за гробом — новый. Старого отпели, новый слезы вытер, Сел в свою карету — и уехал в Питер.

1855

Школьник

— Ну, пошел же, ради бога! Небо, ельник и песок — Невеселая дорога… Эй! садись ко мне, дружок! Ноги босы, грязно тело, И едва прикрыта грудь… Не стыдися! что за дело? Это многих славный путь. Вижу я в котомке книжку. Так, учиться ты идешь… Знаю, батька на сынишку Издержал последний грош. Знаю, старая дьячиха Отдала четвертачок, Что проезжая купчиха Подарила на чаек. Или, может, ты дворовый. Из отпущенных?.. Ну что ж! Случай тоже уж не новый — Не робей, не пропадешь! Скоро сам узнаешь в школе, Как архангельский мужик По своей и божьей воле Стал разумен и велик. Не без добрых душ на свете — Кто-нибудь свезет в Москву, Будешь в университете— Сон свершится наяву! Там уж поприще широко: Знай работай да не трусь… Вот за что тебя глубоко Я люблю, родная Русь. Не бездарна та природа, Не погиб еще тот край, Что выводит из народа Столько славных то и знай,— Столько добрых, благородных Сильных любящей душой Посреди тупых, холодных И напыщенных собой!

1856

«В столицах шум, гремят витии…»

В столицах шум, гремят витии, Кипит словесная война, А там, во глубине России,— Там вековая тишина. Лишь ветер не дает покою Вершинам придорожных ив, И выгибаются дугою, Целуясь с матерью-землёю, Колосья бесконечных нив…

1857

«Что ни год — уменьшаются силы…»

Что ни год — уменьшаются силы, Ум ленивее, кровь холодней… Мать-отчизна! дойду до могилы, Не дождавшись свободы твоей! Но желал бы я знать, умирая, Что стоишь ты на верном пути, Что твой пахарь, поля засевая, Видит ведряный день впереди; Чтобы ветер родного селенья Звук единый до слуха донес, Под которым не слышно кипенья Человеческой крови и слез.

1861

Похороны

Меж высоких хлебов затерялося Небогатое наше село. Горе горькое по свету шлялося И на нас невзначай набрело. Ой, беда приключилася страшная! Мы такой не знавали вовек: Как у нас — голова бесшабашная— Застрелился чужой человек! Суд приехал… допросы… — тошнехонько! Догадались деньжонок собрать: Осмотрел его лекарь скорехонько И велел где-нибудь закопать. И пришлось нам нежданно-негаданно Хоронить молодого стрелка, Без церковного пенья, без ладана, Без всего, чем могила крепка… Без попов!..^{264} Только солнышко знойное, Вместо ярого воску свечи, На лицо непробудно-спокойное, Не скупясь, наводило лучи; Да высокая рожь колыхалася, Да пестрели в долине цветы; Птичка божья на гроб опускалася И, чирикнув, летела в кусты. Поглядим; что ребят набирается! Покрестились и подняли вой… Мать о сыне рекой разливается, Плачет муж по жене молодой,— Как не плакать им? Диво велико ли? Своему-то свои хороши! А по ком ребятишки захныкали, Тот, наверно, был доброй души! Меж двумя хлебородными нивами, Где прошел неширокий долок, Под большими плакучими ивами Упокоился бедный стрелок. Что тебя доканало, сердешного? Ты за что свою душу сгубил? Ты захожий, ты роду нездешнего, Но ты нашу сторонку любил: Только минут морозы упорные И весенних гостей налетит,— «Чу! — кричат наши детки проворные — Прошлогодний охотник палит!» Ты ласкал их, гостинцу им нашивал, Ты на спрос отвечать не скучал. У тебя порошку^{265} я попрашивал, И всегда ты нескупо давал. Почивай же, дружок! Память вечная! Не жива ль твоя бедная мать? Или, может, зазноба сердечная Будет таять, дружка поджидать? Мы пойдем, повестим твою милую: Может быть, и приедет любя, И

поплачет она над могилою, И расскажем мы ей про тебя. Почивай себе с миром, с любовию Почивай! Бог тебе судия, Что обрызгал ты грешною кровию Неповинные наши поля! Кто дознает, какою кручиною Надрывалося сердце твое Перед вольной твоею кончиною, Перед тем, как спустил ты ружье?..

_______

Меж двумя хлебородными нивами, Где прошел неширокий долок, Под большими плакучими ивами Упокоился бедный стрелок. Будут песни к нему хороводные Из села по заре долетать, Будут нивы ему хлебородные Безгреховные сны навевать…

1861

Зеленый шум [20]

20

Так народ называет пробуждение природы весной. (Прим. Н. А. Некрасова.)

Идет-гудет Зеленый Шум, Зеленый Шум, весенний шум! Играючи расходится Вдруг ветер верховой: Качнет кусты ольховые, Подымет пыль цветочную, Как облако: всё зелено, И воздух и вода! Идет-гудет Зеленый Шум, Зеленый Шум, весенний шум! Скромна моя хозяюшка Наталья Патрикеевна, Водой не замутит! Да с ней беда случилася, Как лето жил я в Питере… Сама сказала, глупая, Типун ей на язык! В избе сам-друг с обманщицей Зима нас заперла, В мои глаза суровые Глядит, — молчит жена. Молчу… а дума лютая Покоя не дает: Убить… так жаль сердечную! Стерпеть — так силы нет! А тут зима косматая Ревет и день и ночь: «Убей, убей изменницу! Злодея изведи! Не то весь век промаешься, Ни днем, ни долгой ноченькой Покоя не найдешь. В глаза твои бесстыжие Соседи наплюют!..» Под песню-вьюгу зимнюю Окрепла дума лютая— Припас я вострый ноле… Да вдруг весна подкралася… Идет-гудет Зеленый Шум, Зеленый Шум, весенний шум! Как молоком облитые, Стоят сады вишневые, Тихохонько шумят; Пригреты теплым солнышком, Шумят повеселелые Сосновые леса; А рядом новой зеленью Лепечут песню новую И липа бледнолистая, И белая березонька С зеленою косой! Шумит тростинка малая, Шумит высокий клен… Шумят они по-новому, По-новому, весеннему… Идет-гудет Зеленый Шум, Зеленый Шум, весенний шум! Слабеет дума лютая, Нож валится из рук, И все мне песня слышится Одна — в лесу, в лугу:  «Люби, покуда любится, Терпи, покуда терпится, Прощай, пока прощается, И — бог тебе судья!»

1862

«В полном разгаре страда деревенская…»

В полном разгаре страда деревенская… Доля ты! — русская долюшка женская! Вряд ли труднее сыскать. Не мудрено, что ты вянешь до времени, Всевыносящего русского племени Многострадальная мать! Зной нестерпимый: равнина безлесная, Нивы, покосы да ширь поднебесная— Солнце нещадно палит. Бедная баба из сил выбивается, Столб насекомых над ней колыхается. Жалит, щекочет, жужжит! Приподнимая косулю тяжелую, Баба порезала ноженьку голую— Некогда кровь унимать! Слышится крик у соседней полосыньки, Баба туда — растрепалися косыньки.— Надо ребенка качать! Что же ты стала над ним в отупении? Пой ему песню о вечном терпении, Пой, терпеливая мать!.. Слезы ли, пот ли у ней над ресницею, Право, сказать мудрено. В жбан этот, заткнутый грязной тряпицею, Канут они — все равно! Вот она губы свои опаленные Жадно подносит к краям… Вкусны ли, милая, слезы соленые С кислым кваском пополам?..

1862–1863

«Надрывается сердце от муки…»

Надрывается сердце от муки, Плохо верится в силу добра, Внемля в мире царящие звуки Барабанов, цепей, топора. Но люблю я, весна золотая, Твой сплошной, чудно-смешанный шум; Ты ликуешь, на миг не смолкая, Как дитя, без заботы и дум. В обаянии счастья и славы, Чувству жизни ты вся предана,— Что-то шепчут зеленые травы, Говорливо струится волна; В стаде весело ржет жеребенок, Бык с землей вырывает траву, А в лесу белокурый ребенок— Чу! кричит: «Парасковья, ау!» По холмам, по лесам, над долиной Птицы севера вьются, кричат, Разом слышны — напев соловьиный И нестройные писки галчат, Грохот тройки, скрипенье подводы, Крик лягушек, жужжание ос, Треск кобылок, в просторе свободы Все в гармонию жизни слилось… Я наслушался шума иного… Оглушенный, подавленный им, Мать-природа! иду к тебе снова Со всегдашним желаньем моим — Заглуши эту музыку злобы! Чтоб душа ощутила покой И прозревшее око могло бы Насладиться твоей красотой.