Верст сотни на три одинокий,Готовясь в дебрях потонуть,Бежит на север неширокий,Почти всегда пустынный путь.Порою, по часам по целым,Никто не едет, не идет;Трава под семенем созрелымМежду колей его растет.Унылый край в молчаньи тонет…И, в звуках медленных, без слов,Одна лишь проволока стонетС пронумерованных столбов…Во имя чьих, каких желанийТы здесь, металл заговорил?Как непрерывный ряд стенаний,Твой звук задумчив и уныл!Каким пророчествам тут сбыться,Когда, решившись заглянуть,Жизнь стонет раньше, чем родиться,И стоном пролагает путь?!.
«С простым толкую человеком…»
С
простым толкую человеком…Телега, лошадь, вход в избу…Хвалю порядок в огороде,Хвалю оконную резьбу.Все — дело рук его… КакаяВ нем скромных мыслей простота!Не может пошатнуться вера,Не может в рост пойти мечта.Он тридцать осеней и весенК работе землю пробуждал;Вопрос о том: зачем все это —В нем никогда не возникал.О, как жестоко подавляетМеня спокойствие его!Обидно, что признанье этоНе изменяет ничего…Ему раёк в театре жизниИ слез, и смеха простота:Мне — злобы дня, сомненья, мудрость —И — на вес золота места!
«Заката светлого пурпурные лучи…»
Заката светлого пурпурные лучиСтремятся на гору с синеющей низины,И ярче пламени в открывшейся печиПылают сосен темные вершины…Не так ли в Альпах горные снегаГорят, когда внизу синеет тьма тенями…Жизнь родины моей! О, как ты к нам строга,Как не балуешь нас роскошными дарами!Мы силами мечты должны воссоздаватьИ дорисовывать, чего мы не имеем;То, что другим дано, нам надо отыскать,Нам часто не собрать того, что мы посеем!И в нашем творчестве должны мы превозмочьИ зиму долгую с тяжелыми снегами,И безрассветную, томительную ночь,И тьму безвременья, сгущенную веками…
«О, неужели же на самом деле правы…»
О, неужели же на самом деле правыГлашатаи добра, красот и тишины,Что так испорчены и помыслы, и нравы,Что надобно желать всех ужасов войны?Что дальше нет путей, что снова проступаетВся дикость прежняя, что, не спросясь, сплеча,Работу тихую мышленья прерываетИ неожиданный, и злой удар бича…Что воздух жизни затхл, что ржавчина и плесеньТак в людях глубоки и так тлетворна гниль,Что нужны: пушек рев, разгул солдатских песен,Полей встревоженных мерцающая пыль…Людская кровь нужна! И стон, и бред больницы,И сироты в семьях, и скорби матерей,Чтоб чистую слезу вновь вызвать на ресницыНе вразумляемых другим путем людей,—Чтоб этим их поднять, и жизни цель поставить,И дать задачу им по силам, по плечу,Чтоб добрый пастырь мог прийти и мирно правитьИ на торгующих не прибегать к бичу…
«Стоит народ за молотьбою…»
Стоит народ за молотьбою;Гудит высокое гумно;Как бы молочною струеюИз молотилки бьет зерно.Как ярок день, как солнце жгуче!А пыль работы так грузна,Что люди ходят, будто в туче,Среди дрожащего гумна.
Рассвет в деревне
Огонь, огонь! На небесах огонь!Роса дымится, в воздух отлетая;По грудь в реке стоит косматый конь,На ранний ветер уши навостряя.По длинному селу, сквозь дымку темноты,Идет обоз с богатой кладью жита;А за селом погост и низкие кресты,И церковь древняя чешуйками покрыта…Вот ставней хлопнули; в окне старик седойГлядит и крестится на первый луч рассвета;А вот и девушка извилистой тропойИдет к реке, огнем зари пригрета.Готово солнце встать в мерцающей пыли,Крепчает пенье птиц под бесконечным сводом,И тянет от полей гвоздикою и медомИ теплой свежестью распаханной земли…
1874
«Горячий день. Мой конь проворно…»
Горячий день. Мой конь проворноИдет над мягкой пахотой;Белеют брошенные зерна,Еще не скрытые землей.Прилежной кинуты рукою,Как блестки в пахотной пыли,Где в одиночку, где семьею,Они узором полегли…Я возвращаюсь ночью бором;Вверху знакомый взору вид:Что зерна звезды! Их узоромВся глубь небесная горит…
Лошаденки за оврагомИзнуренные плетутся,Выступая робким шагом,Под кнутом хозяйским жмутся.И хозяева их, кстати,Приуныли и устали;Мало счастья, благодатиЭти люди испытали.Говорит один (я слышу):«Эки, братцы, неудачи!Всю соломенную крышуСъели дома наши клячи».—«Верно, к зимнему НиколеНам глодать кору придется».—«Ни зерна на целом поле!» —Третий голос раздается.Тут четвертый, пятый сразуЗакричали, зашумели:«Мы в сибирскую заразуОбнищали в две недели!» —«И меня, — сказал Ванюха,—Посетила вражья сила;Ядовитая, знать, мухаСпину крепко укусила.Сшил себе я саван белый,В церкви божьей причастился,Гроб купил, с деревней целойПред кончиною простился.Да на ум меня наставилКоновал один любезный:Прямо к спинушке приставилРаскаленный прут железный…»Все хохочут… Смейся дружно,Своротив с дороги узкой,Люд страдающий, недужный,Терпеливый брат мой русский!Много милости у бога,Жизнь не вся в тебе убита,И широкая дорогаПред тобой вдали открыта.
1864
Осень
Осень настала — печальная, темная,С мелким, как слезы, дождем;Мы же с тобой, ненаглядная, скромная,Лета и солнышка ждем.Это безумно: румяною зорькоюНе полюбуемся мы;Вскоре увидим, с усмешкою горькою,Бледное царство зимы.Вскоре снежок захрустит под обозами,Холодно будет, темно;Поле родное скуется морозами…Скоро ль растает оно?Жди и терпи! Утешайся надеждою,Будь упованьям верна:И под тяжелою снежной одеждоюВсходит зародыш зерна.
8 августа 1881
Нива
С молитвою пахарь стоял у порогаПокинутой хаты: «Война к нам близка,Одной благодати прошу я у бога,Чтоб ниву мою не топтали войска.Тогда пропадет мой ленок волокнистый,На саван не хватит тогда полотна…»И с верой молился он деве пречистой,Чтоб ниву его сохранила она.Но враг наступал… И послышался грохотИз сотни орудий. Как демонский хохот,Носился по воздуху рев батарей;И люди — ужасное стадо зверей —Безбожно, жестоко терзали друг друга,И брызгала теплая кровь, как вода,И ядра взорали все поле без плуга,И хаты крестьянской не стало следа……Но милости много у вечного бога:Построилась новая хата-жилье,И пахарь-хозяин опять у порогаС молитвою смотрит на поле свое.Себя он не мучит напрасной тоскою,Что нива упитана кровью людскою —Чужой ли, родной ли: не все ли равно?Ведь кровью и потом не пахнет зерно,Ведь свежая рожь не пошлет нам проклятья,Не вымолвит явных и тайных угроз?..И будем мы сыты (О люди! О братья!),Питаяся хлебом — из крови и слез!
1899
Первый гром
Я весеннее раннее утро люблю:Чудно всходит оно над землею родной,И о том только бога усердно молю,Чтобы гром, первый гром загремел надо мной.Оживится земля со своими детьми;Бедный пахарь на ниве вздохнет веселей…Первый гром, чудный гром, в небесах загремиИ пошли дождь святой для засохших полей!Как раскинется туча на небе шатром,—Всколыхнется душа, заволнуется грудь…Первый гром, чудный гром, благодетельный гром,Для отцов и детей ты убийцей не будь!Никого не убей, ничего не спали,Лишь засохшие нивы дождем ороси,Благодетелем будь для родимой земли,Для голодной, холодной, но милой Руси.