Как не гордиться мне тобой, О родина моя!Когда над Волгою родной Стою недвижим я,Когда молитвенно свой взор Бросаю в небеса,На твой чарующий простор, На темные леса.Как хороша ты в теплый день На празднике весны,Среди приветных деревень Родимой стороны!Как бодро дышится, когда На поле весь народСреди свободного труда Все силы отдает!Каким восторгом мою грудь Ты наполняешь мне,Когда хочу я отдохнуть С тобой наедине!..Я в каждом шелесте листов Твой голос узнаю.Хожу среди твоих лугов, Мечтаю и пою.Во всей в тебе и мощь видна, И сила с красотой,Недаром ты и названа Великой и святой.
В деревне, чуть заря вечерняя займется,Играет молодежь, сплетаясь в хоровод,Звучит гармоника, и песня раздаетсяТакая грустная, что за сердце берет.Но грусть сроднилася с крестьянскою душою,Она всегда в груди измученной живетИ разгоняется лишь песнею родною.Отпряжен от сохи, средь поля конь усталыйПасется в табуне; вхожу я тихо в дом,Чтоб за ночь отдохнуть и чтоб на зорьке алойПроснуться и опять с товарищем-конемНа поле целый день трудиться с силой новой,Взрывая борозды, иль, срезав рожь серпом,Душистые снопы возить на ток готовый.А теплый вечер так порой душист и ясен,Когда разносится народной песни стих.О, как ее язык и звучен и прекрасен,Как много слышится в ней мук пережитых.
14 октября 1906
Владимир Сергеевич Соловьев
1853–1900
«Земля-владычица…»
Земля-владычица! К тебе чело склонил я,И сквозь покров благоуханный твойРодного сердца пламень ощутил я,Услышал трепет жизни мировой.В полуденных лучах такою негой жгучейСходила благодать сияющих небес,И блеску тихому несли привет певучийИ вольная река, и многошумный лес.И в явном таинстве вновь вижу сочетаньеЗемной души со светом неземным,И от огня любви житейское страданьеУносится, как мимолетный дым.
«С Востока свет, с Востока силы!»И, к вседержительству готов,Ирана царь {282} под Фермопилы {283}Нагнал стада своих рабов.Но не напрасно ПрометеяНебесный дар {284} Элладе дан.Толпы рабов бегут, бледнея,Пред горстью доблестных граждан.И кто ж до Инда и до ГангаСтезею славною прошел?То македонская фаланга {285} ,То Рима царственный орел {286} .И силой разума и права —Всечеловеческих начал —Воздвиглась Запада держава,И миру Рим единство дал.Чего ж еще недоставало?Зачем весь мир опять в крови? —Душа вселенной тосковалаО духе веры и любви!И слово вещее не ложно,И свет с Востока засиял {287} ,И то, что было невозможно,Он возвестил и обещал.И, разливаяся широко,Исполнен знамений и сил,Тот свет, исшедший от Востока,С Востоком Запад примирил.О, Русь! в предвиденьи высокомТы мыслью гордой занята;Каким же хочешь быть Востоком:Востоком Ксеркса иль Христа?
Панмонголизм! Хоть слово дико,Но мне ласкает слух оно,Как бы предвестием великойСудьбины божией полно.Когда в растленной ВизантииОстыл божественный алтарь,И отреклися от МессииИерей и князь, народ и царь,Тогда он поднял от ВостокаНарод безвестный и чужой,И под орудьем тяжким рокаВо прах склонился Рим второй{289}.Судьбою павшей ВизантииМы научиться не хотим,И все твердят льстецы России:Ты — третий Рим, ты — третий Рим.Пусть так! Орудий божьей карыЗапас еще не истощен.Готовит новые ударыРой пробудившихся племен.От вод малайских до АлтаяВожди с Восточных острововУ стен поникшего КитаяСобрали тьмы своих полков.Как саранча неисчислимыИ ненасытны, как она,Нездешней силою хранимы,Идут на север племена.О, Русь! забудь былую славу:Орел двуглавый сокрушен,И желтым детям на забавуДаны клочки твоих знамен.Смирится в трепете и страхе,Кто мог завет любви забыть…И третий Рим лежит во прахе,А уж четвертому не быть.
Снова я слышу родную «Лучину».Сколько в ней горя, страданий и слез,—Видно, свою вековую кручинуПахарь в нее перенес.Сидя за прялкой, в осеннюю вьюгу,Пела, быть может, крестьянка в тишиИ поверяла той песне, как другу,Жгучую скорбь наболевшей души.Полно! Довольно про горе ты пела…Прочь этот грустный, унылый напев,—Надо, чтоб песня отвагой гремела,В сердце будила спасительный гнев!Зреет в народе могучая сила,Край наш стоит на широком пути,То, что страдалица-мать выносила,Сын-богатырь не захочет снести.Мысли живой не задушит в нем голод, Сил молодых не надломит борьба.Смело возьмет он тяжелый свой молотИ разобьет им оковы раба.
1898
Семен Яковлевич Надсон
1862–1887
Похороны
Слышишь — в селе, за рекою зеркальной,Глухо разносится звон погребальный В сонном затишьи полей,—Грозно и мерно, удар за ударом,Тонет в дали, озаренной пожаром Алых вечерних лучей…Слышишь — звучит похоронное пенье:Это — апостол труда и терпенья — Честный рабочий почил…Долго он шел трудовою дорогой,Долго родимую землю с тревогой Потом и кровью поил.Жег его полдень горячим сияньем,Ветер знобил леденящим дыханьем, Туча мочила дождем…Вьюгой избенку его заметало,Градом на нивах его побивало Колос, взращенный трудом.Много он вынес могучей душою,С детства привыкшей бороться с судьбою. Пусть же, зарытый землей,Он отдохнет от забот и волненья —Этот апостол труда и терпенья Нашей отчизны родной.
1878
В тихой пристани
На берег радостный выносит
Ладью мою девятый вал.
Пушкин
Вот наш старый с колоннами серенький дом,С красной крышей, с массивным балконом.Темный сад на просторе разросся кругом,И поля, утопая во мраке ночном,С отдаленным слились небосклоном.По полям, извиваясь блестящей струей,Льется речка студеной волною.И беседка, одетая сочной листвой,Наклонясь над лазурной ее глубиной,Отражается гладью речною.Тихо шепчет струя про любовь и покойИ, во мраке звеня, замирает,И душистый цветок над кристальной струей,Наклонившись лукавой своей головой,Нежным звукам в раздумье внимает.Здравствуй, родина-мать! Полный веры святой,Полный грез и надежды на счастье,Я покинул тебя — и вернулся больной,Закаленный в нужде, изнуренный борьбой,Без надежд, без любви и участья.Здравствуй, родина-мать! Убаюкай, согрей,Оживи меня лаской святою,Лаской глуби лесной, лаской темных ночей,Лаской синих небес и безбрежных полей,Соловьиною песнью живою.Дай поплакать хоть раз далеко от людей,Не боясь их насмешки жестокой,Отдохнуть на груди на зеленой твоей,Позабыть о загубленной жизни моей,Полной муки и грусти глубокой!
1878
«Художники ее любили воплощать…»
Художники ее любили воплощатьВ могучем образе славянки светлоокой,Склоненною на меч, привыкший побеждать,И с думой на челе, спокойной и высокой.Осенена крестом, лежащим на груди,С орлом у сильных ног и радостно сияя,Она глядит вперед, как будто впередиОбетованный рай сквозь сумрак прозревая.Мне грезится она иной: томясь в цепях,Порабощенная, несчастная Россия,—Она не на груди несет, а на плечахСвой крест, свой тяжкий крест, как нес его Мессия.В лохмотьях нищеты, истерзана кнутом,Покрыта язвами, окружена штыками,В тоске она на грудь поникнула челом,А на груди, дымясь, струится кровь ручьями…О, лесть холопская! ты миру солгала!
1882
«Как каторжник влачит оковы за собой…»
Как каторжник влачит оковы за собой,Так всюду я влачу среди моих скитанийВесь ад моей души, весь мрак пережитой,И страх грядущего, и боль воспоминаний…Бывают дни, когда я жалок сам себе,Так я беспомощен, так робок я, страдая,Так мало сил во мне в лицо моей судьбеВзглянуть без ужаса, очей не опуская…Не за себя скорблю под жизненной грозой:Не я один погиб, не находя исхода;Скорблю, что я не мог всей страстью, все душойСлужить тебе, печаль родимого народа!Скорблю, что слабых сил беречь я не умел,Что, полон святостью заветного стремленья,—Я не раздумывал, я не жил, — а горел,Богатствами души соря без сожаленья,—И в дни, когда моя родная сторонаПолна уныния, смятенья и испуга,Чтоб в песне вылиться, душа моя должнаКрасть редкие часы у жадного недуга.И больно мне, что жизнь бесцельно догорит,Что посреди бойцов — я не боец суровый,А только стонущий, усталый инвалид,Смотрящий с завистью на их венец терновый…