И будет вечен вольный труд

Коллектив авторов

1915

Молотьба

Вышел зараня дед На гумно молотить: — Выходи-ка, сосед, Старику подсобить. Положили гурьбой Золотые снопы. На гумне вперебой Зазвенели цепы. И ворочает дед Немолоченый край: — Постучи-ка, сосед, Выбивай каравай. И под сильной рукой Вылетает зерно. Тут и солод с мукой И на свадьбу вино. За тяжелой сохой Эта доля дана. Тучен колос сухой — Будет брага

хмельна.

1915–1916

«За темной прядью перелесиц…»

За темной прядью перелесиц, В неколебимой синеве, Ягненочек кудрявый — месяц Гуляет в голубой траве. В затихшем озере с осокой Бодаются его рога,— И кажется, с тропы далекой — Вода качает берега. А степь под пологом зеленым Кадит черемуховый дым И за долинами по склонам Свивает полымя над ним. О сторона ковыльной пущи, Ты сердцу ровностью близка, Но и в твоей таится гуще Солончаковая тоска. И ты, как я, в печальной требе, Забыв, кто друг тебе и враг, О розовом тоскуешь небе И голубиных облаках. Но и тебе из синей шири Пугливо кажет темнота И кандалы твоей Сибири, И горб Уральского хребта.

<1916>

«Я снова здесь, в семье родной…»

Я снова здесь, в семье родной, Мой край, задумчивый и нежный! Кудрявый сумрак за горой Рукою машет белоснежной. Седины пасмурного дня Плывут всклокоченные мимо, И грусть вечерняя меня Волнует непреодолимо. Над куполом церковных глав Тень от зари упала ниже. О други игрищ и забав, Уж я вас больше не увижу! В забвенье канули года, Вослед и вы ушли куда-то. И лишь по-прежнему вода Шумит за мельницей крылатой. И часто я в вечерней мгле, Под звон надломленной осоки, Молюсь дымящейся земле О невозвратных и далеких.

Июнь 1916 г.

«Не бродить, не мять в кустах багряных…»

Не бродить, не мять в кустах багряных Лебеды и не искать следа. Со снопом волос твоих овсяных Отоснилась ты мне навсегда. С алым соком ягоды на коже, Нежная, красивая, была На закат ты розовый похожа И, как снег, лучиста и светла. Зерна глаз твоих осыпались, завяли, Имя тонкое растаяло, как звук, Но остался в складках смятой шали Запах меда от невинных рук. В тихий час, когда заря на крыше, Как котенок, моет лапкой рот, Говор кроткий о тебе я слышу Водяных поющих с ветром сот. Пусть порой мне шепчет синий вечер, Что была ты песня и мечта, Всё ж, кто выдумал твой гибкий стан и плечи, К светлой тайне приложил уста. Не бродить, не мять в кустах багряных Лебеды и не искать следа. Со снопом волос твоих овсяных Отоснилась ты мне навсегда.

<1916>

«Гляну в поле, гляну в небо…»

Гляну в поле, гляну в небо — И в полях и в небе рай. Снова тонет в копнах хлеба Незапаханный мой край. Снова в рощах непасеных Неизбывные стада, И струится с гор зеленых Златоструйная вода. О, я верю — знать, за муки Над пропащим мужиком Кто-то ласковые руки Проливает

молоком.

1917

«О Русь, взмахни крылами…»

О Русь, взмахни крылами, Поставь иную крепь! С иными именами Встает иная степь. По голубой долине, Меж телок и коров, Идет в златой ряднине Твой Алексей Кольцов. В руках — краюха хлеба, Уста — вишневый сок. И вызвездило небо Пастушеский рожок. За ним, с снегов и ветра, Из монастырских врат, Идет, одетый светом, Его середний брат. От Вытегры до Шуи Он избродил весь край И выбрал кличку — Клюев, Смиренный Миколай. Монашьи мудр и ласков, Он весь в резьбе молвы, И тихо сходит пасха С бескудрой головы. А там, за взгорьем смолым, Иду, тропу тая, Кудрявый и веселый, Такой разбойный я. Долга, крута дорога, Несчетны склоны гор; Но даже с тайной бога Веду я тайно спор. Сшибаю камнем месяц И на немую дрожь Бросаю, в небо свесясь, Из голенища нож. За мной незримым роем Идет кольцо других, И далеко по селам Звенит их бойкий стих. Из трав мы вяжем книги, Слова трясем с двух пол И сродник наш, Чапыгин, Певуч, как снег и дол. Сокройся, сгинь ты, племя Смердящих снов и дум! На каменное темя Несем мы звездный шум. Довольно гнить и ноять, И славить взлетом гнусь — Уж смыла, стерла деготь Воспрянувшая Русь. Уж повела крылами Ее немая крепь! С иными именами Встает иная степь¹.

<1917>

Кантата

Спите, любимые братья. Снова родная земля Неколебимые рати Движет под стены Кремля. Новые в мире зачатья, Зарево красных зарниц… Спите, любимые братья, В свете нетленных гробниц. Солнце златою печатью Стражем стоит у ворот… Спите, любимые братья, Мимо вас движется ратью К зорям вселенским народ.

1918

Словарь

Алчба — жадность.

Батыр, батырь — богатырь, удалец.

Бесталанный — бессчастный.

Блата — болота.

Бразды — борозды.

Брашна — кушанья.

Бремена — тягости.

Вежды — веки.

Вертоград — сад.

Велегласно — громогласно.

Вече — общенародное собрание, решавшее важные вопросы общественной жизни (в средневековых Новгороде и Пскове).

Влумина — впадина.

Вран — ворон.

Выть — участь, судьба.

Выя — шея.

Галл — француз.

Гать — настил.

Денница — заря.

Длани — ладони, кисти рук.

Днесь — сегодня.

Довлеть — быть достаточным.

Дреколье — дубины, палки, колья.

Елей — масло, употребляемое в церковной службе.

Елень — олень.

Завидя — завидуя.

Запона — занавес.

Иерей — священник.

Камена — то же, что и муза.

Класы — колосья.

Клеврет — пособник.

Клир — духовенство, священнослужители.

Ков — злой умысел.

Кошница — корзина.

Кунак — слуга у восточных народов.

Купно — вместе.

Кутас — шнур с кистями, украшение конской сбруи.

Ланиты — щеки.

Лепота — красота.

Ливенка — гармонь из города Ливны.

Ловитва — ловля, охота.

Митра — позолоченный головной убор высшего духовенства.