И бывшие с ним
Шрифт:
Ногаев сонно рассматривал Гукова.
— Я видел вашу бригаду в райцентре, — сказал Илья. — Дешевка…
— Роман Константинович, примите мои извинения, — пролепетала Антонина Сергеевна. Она стояла с протянутыми к Илье руками.
Ногаев, за ним Калинник и Канторович повернулись и пошли к лестнице.
Она схватила Илью за руку, повернула к себе:
— Вы жестоки, вы молоды, вы глупы… Я столько лет провела на кухне с детьми. Свой институтский значок я привинтила на фартук. Вы понимаете, что значила для меня эта эмалированная железка? Неблагодарная работа — все, что есть у меня в жизни моего. А вы
— …Антонина Сергеевна, ваш Ногаев — халтурщик, — сказал Илья. — Я не могу отдать ему сцену. Завтра мне на этой сцене оспаривать его убогое искусство.
— Вы знаете, чей он ученик? — Она назвала имя. — Он окончил ГИТИС. В молодости снимался в фильмах. Я привожу к вам Ногаева! Он вам как манна небесная, а что вы?.. Вы отдаете себе отчет в своих возможностях? Летом вы заявили: мне театр на Таганке! Какой театр на Таганке, как он сюда попадет? Что вы плетете? Мы с вами чернорабочие. Совхоз требует — дай концерт! Отдел культуры требует планы и отчеты. Требуют: беседы, устные журналы, наглядную агитацию, самодеятельность. Веди перепись населения, земли, скота! — требует сельсовет. Помоги производству! — требует совхоз. Развлечений! — требует население. Ты пропагандист, методист, художник, худрук… А наши дороги… Наши заботы, наши средства… Здесь сроду не видели профессионального артиста. Для нас выполнять свое назначение — это сознавать свои возможности… Где ваш хор? Где самодеятельность? На районном смотре не было даже Сковородникова с его балалайкой.
Илья взглянул на часы:
— Простите, Антонина Сергеевна, у меня репетиция.
— Я потащу зрителей через сцену. Я велю сломать ваши резные двери!
— Зрителей не будет! Я звонил на отделения, сказал, что не надо смотреть халтурщиков.
Антонина Сергеевна достала из сумочки ручку, подозвала парней: «Давайте вашу бумажку!» Она подписала справку под взглядом Ильи. Задержала листок в руке, спросила:
— Пустить отопление мешает так называемый зимний сад? Зимнего сада не будет. Сейчас же вызывайте кочегара, пускайте отопление, а завтра отправляйтесь восвояси.
— Иди в котельную, я тут отвинчу, — сказал товарищу бывший боксер.
— Антонина Сергеевна, пристройку для сада мы делали из списанного материала, директор совхоза все даром дал! А за садом взялись смотреть юннаты, — в испуге заговорил Илья. Он вырвал раздвижной ключ у бывшего боксера. Тот быстрым движением схватил Илью за кисть, повернул, подхватил ключ.
Илья нырнул в комнатку под лестницей, вернулся с гитарой.
— Нашу, а? Жура-жура-журавель, жура, ноги не жалей!.. А помните, как ночью устанавливали в подвале котел?
Подскочил Калинник, ударил в ладоши, прошелся перед Ильей, затряс плечами:
— Хорошо бацаешь, давай к нам в бригаду!..
— Проходите, — сказал Илья.
— У нас шеф рубашки не стирает, выбрасывает. Новые покупает!
Что нас соединяет, думала Антонина Сергеевна о Ногаеве, солидарность стареющих? Или солидарность вытесняемых телевидением, временем? Но мы-то еще в силе, мы можем что-то… Здесь наша земля, неизвестная им там, на телецентрах.
Глава девятая
Появился Кокуркин в плаще с поднятым капюшоном. Следом шел Паня, на нем было новое пальто, шляпа,
— Ты куда, Паня, вырядился? — спросил Илья.
— Афиша висит, в семь концерт.
Илья, оглянувшись на Антонину Сергеевну, выскочил на крыльцо, вернулся с бумажным комом в руке, швырнул.
— Все наверх, начинаем репетицию, — сказал Илья.
На лестнице Антонину Сергеевну обогнали Паня и Гоги в желтом пальто.
Под взглядом коллег Гоги совершил по комнатке маневр, целью которого было заполучить стул. Ногаев вслух отметил, что пеший путь в Черемиски не дался Гоги даром — ногу он проволакивал.
Коллеги комментировали обнову Гоги:
— Прибарахлился, пижон!..
— Хороший драпец. Скрипит на ходу, как фанера.
Гоги приблизился к Ногаеву, облокотился на спинку стула, заговорил:
— Я слышал, как ты говорил с Канторовичем о Старо… варисе… который скрипки делал. Почему его скрипки дорогие?
— Страдивариус жил лет двести пятьдесят тому назад… После него пошли фабричные скрипки, ширпотреб.
— А корпус, это?.. Что в руке держат?..
— Шейка.
— Шейка, корпус у его скрипок все, как у советских? Сколько стоит скрипка этого… Страдивариса?
— Вероятно, скрипкам Страдивариуса нет цены — их в стране несколько штук, все в государственной коллекции. Бывает, скрипку выдают поиграть какой-нибудь там знаменитости.
— Но сколько может она стоить? Две тысячи, три, десять, двадцать? Сорок?
— Ну, двадцать — этой подойдет.
Калинник оделся к концерту, расхаживал в наброшенном на плечи пальто и сомбреро. Гоги завладел его стулом, подсел к Ногаеву и продолжал шептать, поглядывая на Антонину Сергеевну.
— В одном доме есть скрипка Страдивариса. Сам держал ее в руках, клянусь. Целая. — Ногаев молчал, и Гоги продолжал: — Просят гроши — триста. У меня на руках две сотни. Сберкассы здесь нет. Купить ее надо сейчас. Иди в долю.
— Откуда она здесь?
— Человек принес менять на хлеб. Голод был!
Ногаев набрал по карманам сто рублей, отдал Гоги. Вышел с Антониной Сергеевной на галерею. Глядел вниз, посмеивался:
— Войска стягиваются…
Входные двери, приводимые в действие пружиной, пушечно грохали, зрители пробегали по выбитой в мусоре тропе, поднимались по правой лестнице, что стоило сил: сверху опускался встречный поток. Двери зала были закрыты. Новый зритель начинал кружить по голому фойе, где едва светила забрызганная известью лампочка, раскланивался, искал своих. Механизатор чинно, за руку, будто не видались сегодня, здоровался, подавал руку тому, с кем сегодня утром менял передний диск в муфте сцепления. Его нарядная жена поправляла платок под подбородком и с церемонным выражением на лице замирала у него за плечом.
В дальнем углу тихонько стояли старшеклассницы, а тут же рядом их одноклассники играли в «жучка» и так нещадно смазывали галевого, что его кидало на девушек.
Не примкнувшие к группам некоторое время мыкались по фойе, а затем спускались по лестнице, поглядывая сверху вниз на неподвижную скульптурную группу: Антонина Сергеевна, Илья, Пал Палыч и Ногаев.
Вспыхнула под потолком сильная лампа, шеф закричал со стремянки:
— Довольны, товарищ Калташова?
— …Илья, я вам при Пал Палыче говорю: если вы немедленно не откроете дверь в зал…