И исходит дьявол
Шрифт:
— С этим я, пожалуй, не согласен, — заколебался Рекс, — у меня полно знакомых, и все они приличные люди, хотя регулярно занимаются спиритизмом.
— Возможно, возможно, — де Ришло поправил вялое тело Саймона. — Каждый имеет право на свое мнение, а тот, кто правильно думает, — правильно и живет, в данном случае — праведно. Не сомневаюсь, что их высокий моральный облик служит им надежной защитой от гибельного воздействия мира духов. Но тем не менее для людей недалеких и слабых душой и сердцем общение с потусторонним миром представляет крайнюю опасность. Вспомни семейство
— Аналоги-то, конечно, найдутся, но беда в том, что Саймон — не католик.
— Это неважно. По законам римского католицизма не воспрещается обращаться за высшей помощью любому человеку, расовая принадлежность и цвет кожи роли здесь не играют. Меня, к счастью, окрестили как католика, и хотя добрым католиком я себя не считаю, но уверен, что сегодня ночью милостью господней мне будут даны силы, чтобы помочь нашему бедному другу.
А сейчас встань на колени, молча молись и помни — любая молитва, идущая от чистого сердца, будет услышана и принята, и уж особенно действенной в нашей ситуации должна быть молитва англиканца, потому что мы находимся на исконно английской территории. Приготовься держать Саймона. Если внутри у него сидит дьявол, то он будет драться и прыгать как бешеный.
Де Ришло взял святую воду и окропил ею лоб бесчувственно лежащего Саймона Арона. Капли на какое-то мгновение задержались у бровей, а потом скатились на серую, ставшую морщинистой кожу лица. Их друг лежал как мертвый.
— Слава тебе, Господи, — пробормотал герцог.
— Что это означает? — спросил Рекс.
— Это означает — ничего страшного. Если бы он был действительно одержим — святая вода обожгла бы его подобно кипящему маслу. Почувствовав эти капли, демон орет как придавленная кошка.
— И что же дальше?
— Он все еще окутан злыми испарениями, и я должен выполнить очищающий ритуал и сделать все возможное, чтобы оградить его от влияния Мокаты. Если все удастся — он начнет выходить из коматозного состояния.
Герцог достал небольшой костыль, сделанный из римского дерева, и приступил к ритуалу. Со стороны это казалось забавно и интригующе. Он постукивал Саймона то по рукам, то по ногам, чередуя ударяющие движения с поглаживающими. Сверху вниз, от плеч и бедер — к кистям и ступням. Одновременно с действиями он все время повторял какие-то латинские заклинания, в паузах между которыми они с Рексом становились на колени рядом с телом и молились.
Саймон был помазан сначала святой водой, а затем — святым маслом. На север, на юг, на восток и на запад был выполнен жест Хора, ладони рук и подошвы ног были также обрызганы. Траву асафетиду повязали на запястья и на щиколотки. Маленькую сферу с крестом положили ему в правую руку, а флакон с ртутью — между губами. На шею Саймону повесили гирлянду из цветков чеснока, а освященным маслом нарисовали крест на лбу. Каждому действию и движению предшествовали молитва, мысленное сосредоточение и обращение к архангелам — высшим выразителям Света и к собственному истинному сознанию Саймона.
Наконец, по прошествии примерно часа, когда все было сделано в точном соответствии с древними предписаниями, де Ришло опять обследовал их по-прежнему бесчувственного друга. Кожа у Саймона стала теплее, а отвратительная гримаса ужаса и унижения исчезла с его лица. Смертельный обморок сменился естественным глубоким сном, дыхание восстановилось.
— Я думаю, что с Божьей помощью мы его спасли, — заявил герцог. — Посмотри — внешне он вполне нормален. Однако подождем, пока сам не проснется. Больше я ничего сделать не могу, поэтому — давай отдохнем.
Видя, что де Ришло сел, Рекс устало провел рукой по глазам.
— Я бы сейчас не прочь… мне просто необходимо… закурить, если только это не какое-нибудь нарушение или богохульство?
— Конечно же, нет, — герцог вытащил сигары, — угощайся. Дело совсем не во внешних формальностях. Атмосфера добра или зла создается у нас в умах.
Некоторое время друзья молча сидели рядом и курили. Огоньки их сигар тускло горели в темноте. Наконец небо на востоке стало понемногу сереть, и на его бледном фоне все четче выделялись загадочные контуры продолговатых каменных монументов, уходивших под различными углами в вышину более чем на двадцать футов.
— Странное место, правда? — тихо сказал Рекс, — интересно, сколько ему лет?
— Около четырех тысяч.
— Что-о? Так много?
— Да, но по сравнению с пирамидами — это ерунда. А если еще сравнивать их архитектуру и их расположение с научной точки зрения, то эти камни покажутся примитивной игрушкой.
— Все равно, эти древние британцы были намного умнее, чем мы о них думаем. Надо же было установить такие глыбы. У наших инженеров тут мозги бы сдвинулись. Весят-то они наверняка тонн по сто и больше.
Де Ришло кивнул.
— Только набожность и благочестие тысяч и тысяч людей, налегающих в едином порыве на кожаные ремни и умело манипулирующих гигантскими рычагами, могли выполнить такую задачу. Но поразительнее всего то, что здесь много, так сказать, инородных камней, доставленных сюда из карьера почти за двести миль.
— То есть как это «инородных камней»?
— Внутреннее кольцо и внутренняя подкова образованы монолитами, привезенными издалека — местечко то называется Пемброкшир или что-то вроде этого.
— Опять подкова, — Рекс озадаченно почесал голову, — а мне-то показалось, что здесь только кольца.
— Это естественно — кругом одни руины. А первоначально этот храм состоял из внешнего кольца, сформированного большими арками, а потом из другой концентрической окружности, образованной более мелкими камнями. Внутри всего этого располагалось пять отдельных внушительных групп арок, две из которых все еще стоят, и все они были установлены в форме подковы. А в самом центре была еще подкова поменьше, и камни в ней были пониже.