И нет этому конца
Шрифт:
Крепко и неудобно зажав под мышкой куртку, Миша, подняв одно плечо, прошелся около овощных палаток. Он заглянул внутрь, и голова снова налилась от голода пустой тяжестью. Там была капуста… огромные, белые, полные сока и хруста кочаны… Залежи картошки… Всего каких-нибудь полкилограмма, ну, килограмм, и у них был бы классный ужин!.. Возвышались пирамидками всевозможные банки, на которые он, щадя себя, старался не смотреть. Но, в общем, это мало помогало. Он успел заметить знакомые этикетки фаршированного перца, маринованной цветной капусты, баклажанной икры, венгерского
Миша круто повернул к толпе, окружавшей «Пиво — воды». Решительно вытащил из-под мышки куртку и двинулся вдоль очереди. Но идти просто так, открыто предлагая купить вещь, у него все-таки не хватило духу. Поэтому он шел, заглядывая в лица, делая вид, что кого-то ищет.
Вдруг кто-то потянул за куртку. Миша резко обернулся. На него глядел жуликоватый парень с заплывшим глазом.
— Загоняешь?
— Да! — обрадовался Миша.
— Отойдем в сторонку.
Отошли.
— Покажь!
Парень взял куртку и, не разворачивая, быстро осмотрел ее.
— Из дому увел?
— Нет… Одна знакомая просила продать.
Парень недоверчиво покосился на Мишу, но промолчал. Затем еще раз посмотрел на куртку и сказал:
— Тут ее нам не загнать. Пошли!
Обойдя ларьки с тыла, они вышли в узкий переулок, сплошь застроенный бараками. В большинстве из них размещались какие-то строительные службы, а в некоторых, очевидно, жили. К одному из таких бараков, с кружевными занавесками и цветами на окнах, и направился парень. Он неуверенно поднялся на крыльцо и, пригласив Мишу кивком головы следовать за собой, вошел в дом. Пройдя в конец темного коридора, парень тихо постучал в дверь.
— Ну, кого там несет? — раздался недовольный женский голос.
В тесной низкой комнатке, заставленной вещами, за столом, перед зеркалом, сидела и делала начес молодая женщина с недобрым холодным лицом. На Мишино «здравствуйте» она даже бровью не повела.
— Ну, чего пришел? — буркнула она.
— Гражданин вот продать желает…
Продолжая глядеться в зеркало, она спросила:
— Чего там?
— Дамская куртка. Из импортной непромокаемой ткани. — Голос парня звучал довольно подобострастно.
Женщина поглядела на куртку, молча взяла ее и, держа за плечики, принялась осматривать.
— Первый сорт! — поспешил заверить парень.
— А это что? — Она показала рукав.
— Где?
— Вот. Заплата на локте.
Всмотревшись, парень воскликнул:
— Ишь! А я и не заметил! — И, взглянув на Мишу, добавил: — Придется сбавить.
— Хорошо, — ответил Миша.
— И это не заметил? — усмехнулась женщина, выворачивая куртку наизнанку.
— А там чего? — забеспокоился парень.
— Вся подкладка сношена…
И вдруг Миша поймал себя на том, что он уже не думает, купят ли у него куртку или нет (скорее, не купят). Его внезапно охватило чувство неловкости и обиды за Галю, которую он бросил на «съедение» этой спекулянтке. Бесцеремонность,
А парень вздыхал и сокрушался, что придется еще сбавить цену…
Миша резко шагнул к столу и протянул руку:
— Дайте!
— Ты чего? — удивился парень.
Миша молча взял куртку и так же молча двинулся к двери.
— Эй, погоди!
Но Миша даже не обернулся. Он вышел из барака и зашагал по дороге к ларькам.
Когда он подошел к ларькам, там уже никого не было. На столбе у овощной палатки тускло горела крохотная электрическая лампочка. И эта лампочка, именно она, а не сумерки, которые Миша даже не заметил сразу, напомнила ему о том, что время уже вечернее — еще каких-нибудь полчаса, и станет совсем темно. Тут же он подумал о Гале: как она там? По-прежнему сидит на пригорке и смотрит неподвижным взглядом в темнеющее небо? Или ходит взад-вперед, злится, что его так долго нет? А он разве виноват, что никто не хочет купить куртку? Конечно, если бы она была новая, можно было бы еще на что-то надеяться. А так…
Но попытаться все-таки надо. Хоть сколько-нибудь дали бы за нее! Лишь бы хватило на один билет!
Тропинка, проходившая по запущенному, вытоптанному газону, вывела Мишу на одну из новых улиц… Прохожих было мало. Миша подумал, что это даже к лучшему. Можно остановить человека, поговорить с ним, не привлекая лишнего внимания.
Вот приближалась парочка. За ней виднелась еще одна. А там шли еще люди…
Когда между ним и парочкой осталось всего пять-шесть метров, вдруг раздался знакомый голос:
— Ты куда пропал?
Парень вынырнул из-за угла.
— Еще не продал?.. Дай-ка!
Миша отдал куртку.
Парень повесил ее через руку и уверенно двинулся к прохожим… Но, как и предчувствовал Миша, желающих купить куртку не оказалось. Одни говорили «нет» и шли дальше. Другие нехотя приценивались, но, узнав, что им готовы уступить, неожиданно теряли интерес к вещи. Миша начал подозревать, что его спутника здесь хорошо знают.
У питейного заведения, над которым горели неоном, веселя всех, остатки вывески «…сторан» (сто ран!), парень вдруг сказал Мише:
— Ты побудь тут! Я сейчас!
Миша хотел попросить его оставить куртку, но, пока он собирался сказать, того и след простыл.
Что ж, можно подождать несколько минут. Только бы не пропил куртку…
Миша прошелся взад-вперед вдоль фасада, задерживая дыхание всякий раз, когда оказывался рядом с распахнутой дверью: зачем терзать себя запахами пищи? Потом, чтобы как-нибудь не прозевать парня, мужественно встал против входа и встречал взглядом каждого, кто выходил оттуда… Но тот почему-то не появлялся. Конечно, можно было бы самому подняться… Но с него хватает и тех танталовых мук, которые он испытывает внизу.