И овцам снятся пастухи
Шрифт:
Небольшой, хищного вида челнок был едва заметен на огромном пустом лётном поле. Он стоял в полной темноте, габаритные огни не горели. Мы добежали до хвостового трапа и отдали солдатам плащи, поблагодарив их поклонами. Единственный пилот молча усадил нас в кресла и показал, что нужно застегнуть ремни. Мешки мы затолкали под сиденья. Он ещё что-то пытался нам сказать, но я всё равно ничего не понял. Перед глазами у меня замерцали звёздочки, я изо всех сил старался восстановить сбитое дыхание. Иллюминаторов в салоне не было, и я прикрыл глаза.
Челнок включил двигатели и начал набирать скорость. Когда челнок оторвался от земли, двигатели взревели, и нас вдавило в кресла. Кровь
— Может, отстегнёмся и потанцуем? — Предложил довольный Мати.
— Тебя что, совсем не тошнит? Мне бы лучше прилечь, — Сознался я.
— Тошнит, но я привычный: пол жизни в космосе, как-никак. Ну ничего, скоро уже вернёшься в свою тёплую постельку, а я тебе массаж сделаю. Это, конечно, если ты уже завязал со своими предрассудками, — И он мне подмигнул.
— Вот уж против чего не буду возражать, так это против ванной и массажа, но потом — честно — только крепкий здоровый сон. Часов двадцать. Или тридцать, — И я улыбнулся, а он улыбнулся мне в ответ.
Я вдруг ощутил, что этот человек стал мне близок. Впервые за много-много лет я обрёл друга. Бывает, что люди, попавшие в переделку, потом навсегда расходятся в разные стороны, чтобы каждый из них не напоминал другому о пережитом. Но мне не хотелось с ним расставаться, это приключение сблизило нас. И пусть мы никогда не будем любовниками в прямом смысле этого слова, потому что я пока не готов к этому, и не знаю, буду ли готов когда-нибудь, но я бы хотел улыбаться ему и видеть его ответную улыбку. Я бы хотел быть с ним рядом. Не знаю, надолго ли, ведь его природа возьмёт своё, но в его лице все эти книжные фразы про неразлучных друзей, про дружеское плечо и взаимопомощь вдруг вновь обрели ту детскую непосредственность и романтизм, которые я впервые испытал, когда подростком прятался по ночам под одеялом, читая на компьютере «Остров сокровищ», а блок реальности брызгал мне в лицо морской водой и скрипел снастями, источая запах мокрого дерева, табака и крепкого ямайского рома. Мысли путались у меня в голове.
— Мати, — Позвал я.
— Что? — Он тут же повернулся ко мне и внимательно посмотрел в моё лицо, на котором, наверное, застыла идиотская улыбка.
— Я хотел тебя спросить…. — Я всё никак не мог собраться с мыслями.
— Ну, говори же, что хотел спросить? — И он делано закатил глаза к потолку. — Рик, ты иногда такой тормозной бываешь!
— Вот ты был бы не против… — Я опять замолчал: меня начало сильнее подташнивать.
— Был бы не против чего? — Мати смотрел на меня хитрющими глазами.
Челнок начал маневрировать и травить воздух. С разных сторон доносилось шипенье, где-то совсем тихое, а где-то значительно громче.
— Ладно, когда мы состыкуемся, ты отоспишься, посмотришь со станции на Сибирь — там замечательные пейзажи — а посмотреть их ты можешь только со станции, ибо радиация такая, что деревья валит наповал, тогда и поговорим, — Сказал Мати устало.
— Погоди! — Воскликнул я, поддавшись внезапно пришедшей мне на ум мысли. — Всё сходится: они выбрали место, которое нельзя сравнить по ландшафту, так как никто в здравом уме не поедет делать топографические съёмки на Урал, боясь нарваться на радиацию!
— Когда не надо, так ты вон как быстро соображаешь, — Усмехнулся Мати. — И что это нам даёт?
— Да ничего, — Кисло ответил я. — Просто нас на станции ждёт не очень любезный приём. С цветами встречать нас не будут.
— Угу, мысль, конечно, здравая.
Ну что тут скажешь? Я нащупал пистолет в левом кармане брюк и, убедившись, что он на месте, почувствовал себя спокойнее.
Одна из панелей на полу поднялась вверх, образуя своего рода трап с поручнями, и под ней открылся шлюзовой люк. Мы осторожно отстегнули ремни и поплыли по коридору. Мати одной рукой цепко хватался за кресла, а другой тащил меня. Левой рукой я сжимал верёвки мешков, а правая так и болталась на перевязи. Мы аккуратно занырнули в люк, где нас подхватили на руки четверо азиатов в военной форме. Они забрали у меня мешки и понесли нас, как воздушные шарики, по центральному тоннелю. На них были ботинки с магнитными подошвами, поэтому в невесомости они передвигались довольно резво.
— Слушай, они что, ради нас захватили станцию? — Шепнул я Мати.
— Не знаю, — Прошипел он. — Но тоннель для станции как-то маловат.
Я тоже обратил на это внимание: помнится, центральный тоннель станции был как-то круглее и шире.
Солдаты дотащили нас до одного из боковых люков и увлекли туда за собой. По-очереди они заскользили вниз, удерживая друг друга за ногу. Я левой рукой вцепился в ногу Мати, а он обеими руками держался за поручни. Когда сила тяжести стала достаточной, мою ногу отпустили, я встал на ступеньки, и дальше мы уже спустились по лестнице в незнакомый мне коридор. Солдаты тут же окружили нас и, слегка подталкивая, повели по коридору. Я сжал в кармане пистолет, Мати тоже сунул руку в камзол. Нас довели до широкой раздвижной двери, перед которой дежурили ещё двое солдат. Они взяли под козырёк, двери разъехались в стороны, и сопровождающие втолкнули нас в ярко освещённое помещение.
Это был командный пункт звездолёта. Мы стояли на мостике, а под нами находились рабочие места тактических офицеров и голографическая карта. Всю фронтальную стену занимал обзорный экран с видом на планету, а прямо перед нами, на мостике, спиной к нам возвышалась широкая фигура человека в чёрном костюме. На голове его красовалась старомодная шляпа, а руки были сложены на груди.
Я выхватил пистолет, дёрнул правой рукой затвор и нажал на спусковой крючок, но вместо выстрела прицельный механизм отъехал в сторону, и на его месте вспыхнуло пламя зажигалки. Руки Мати, потянувшегося было к карману сюртука, безвольно повисли.
— Ха-ха-ха, — Фигура содрогнулась от смеха. — Стоит только кого-то спасти, как он тут же норовит выстрелить тебе в спину, — Саркастически заметил человек в чёрном, а его голос показался мне предательски знакомым.
Я убрал зажигалку обратно в карман. Человек в чёрном медленно развернулся к нам лицом и снял шляпу, слегка поклонившись. Меня чуть удар на месте не хватил, когда я увидел его лицо.
— Да-да, я тот самый «чёрный человек из чёрного леса», — Ослепительная улыбка сверкнула на его почти чёрном лице. — Ну разве ты мне не рад, старина Джеф?
Он подошёл ко мне, приобнял и похлопал по спине. Я промычал в ответ что-то неразборчивое, одновременно пытаясь удержать свой мозг от падения в пучины безумства.
— Джеф?! — Возмутился Мати.
— Шон, — Мулат протянул руку Мати. — Шон Блэквуд, его старый друг, — И он подмигнул мне. — А он разве не сказал, как его зовут?
Мати вяло потряс руку Шона.
— Он вообще мне много чего не сказал, — Произнёс он злобно.
— Он просто очень стеснительный у нас, так ведь, Джеф? — И Шон кивнул мне головой. — Но мы сейчас всё исправим. Та-там! Перед вами великий борец за научную справедливость — доктор Джеф Дженнингс! — И Шон захлопал в ладоши.