…и просто богиня
Шрифт:
Приняв душ (а собака — деликатная, леди — не стала заглядывать и в открытую дверь), Рита оделась поприличней — в штаны из серо-зеленого полотна, и кривую в нужных местах шоколадную кофту; тщетной красоты ради она даже взъерошила свой желтый на голове пух, и мазнула по лицу кисточкой там и сям.
Рита пообещала погулять с Лялей, а как попало выходить не хотела.
„Застрадать“ — сев за компьютер, Рита первым делом выковыряла это дурацкое слово. Муха, а не изюм в булке, как ложно показалось ей вчера.
Совершив
Ляля приготовилась ждать.
— Молодец, девочка, — сказала Рита, знающая толк в ожидании.
Варя была права — собака к лучшему. Если ненадолго.
Они вышли не в двенадцать, как просила Варя, а только полвторого, когда Рита почувствовала адский голод, подумала, что надо купить что-нибудь, что — боже! — собака…
— Прости-прости, — испугавшись, заговорила Рита. — Я забыла, время так быстро бежит. Прости!
Ляля немедленно вскочила, засучила ногами, выбивая когтями по полу разнобойную дробь. И уши ходуном заходили — они смешные у спаниелей, как букли у русских дворянок прошлых столетий, длинные ломти волос на висках.
На улице им улыбались старушки. Мужчина в бежевом свитере и с лицом, как у луковицы, проходя, внимательно посмотрел на Риту, пытаясь будто узнать в ней стародавнюю знакомую.
Принюхиваясь, сосредоточенно держа нос по земле, громко сопя в каких-то особенно интересных для нее местах, Ляля рысила рядом с Ритой уверенно, будто делала это множество раз. Она смирилась с существованием Риты, и была в этом смысле умней ее — Рита опасалась, что какой-нибудь, проходящий мимо специалист по собакам спросит ее о чем-нибудь, и разоблачит в ней самозванку. Чужая Ляля, не ее.
Иногда собака останавливалась, задирала ногу, совсем как кобель, хотя была дамой. „Леди“, — говорила про нее Варя, дальше не проговаривая, но думая еще и другое, неприличное слово, которое годилось ей самой.
Они гуляли минут сорок, а то и целый час. Если сначала Рита еще мерзла, жалея, что одела только легкую курточку, то скоро разошлась, разогрелась. Они нарисовали сообща большой многоугольник, уйдя из дома в одну сторону, а вернувшись с другой. Зелени в округе было маловато — газонов, дерев — что Рита заметила только сейчас, сделавшись ненадолго владелицей Ляли.
Рите страшно захотелось супу. Она давно не варила суп, потому что для себя одной скучно, а Олег вечерами не ест, он печется о фигуре. И уезжает все время, а если в выходные дома, то они вечно куда-то идут; он всегда на людях, а ему все мало и мало.
Рита пошла в магазин, купила костей, а когда вернулась, Ляля встретила ее визгом и скулежом. Спаниелиха приседала и прыгала, встречая чужую, в сущности, тетку, которая всего-то с ней разок погуляла.
Собакам нужно быть с кем-то вместе, они не могут жить одни, подумала Рита, не позволяя себе радоваться собачьему восторгу и одновременно чувствуя себя ледяной куклой.
А суп удался. Просто бульон, из хорошего мяса, с луком, солью и перцем. Из хорошего все получается просто.
— Вкусно? — спрашивала Рита, подавая Ляле куски вареного мяса.
Жадно заглатывая, Ляля глядела на нее, по обыкновению, грустно. Глаза круглые и красноватые по краю.
Остаток дня Ляля иногда подходила к ней, клала ей на колени морду, вздыхала, напоминая о себе. Рита гладила ее по гладкой на темени черной шерсти, чувствуя резкий, свербящий собачий запах. А вечером они погуляли еще раз.
Во второй раз Ляля бежала не так уже ровно. Иногда она резко тянула Риту куда-то в сторону, учуяв что-то то на газоне или в кустах.
Она что-то про Риту поняла, и вела себя с ней, как хозяйка.
Леди.
Когда раздался звонок, Ляля, вытянув на полу свои лохматые ноги, крепко спала.
Она резко вскочила, залаяла громко, даже отчаянно. Она забегала по комнате, требовательно глядя на Риту, которая все сидела за столом и тюкала свои малозначительные глупости.
Вниз, к выходу, она Риту буквально тащила — вцепилась в поводок, скребла по ступенькам лапами, рвалась, рычала, скулила, скорей-скорей — и с облегчением, с визгом, зарыдала на весь двор, когда дверь открылась, и смогла она, наконец, вывалиться в ноги своей хозяйке.
Как ребенок после длинного-длинного дня в детском саду.
— Я ее ненадолго оставила дома. Купить надо было что-нибудь. Дома же шаром покати, — отчитывалась Рита под лихорадочные подскоки Ляли. — С ней идти побоялась. Вдруг отвяжет кто-нибудь? Или сорвется сама и убежит.
— Из тебя бы получилась гипертревожная мать, — отвечала Варя, даже и не глядя на свою обезумевшую спаниелиху.
— А из тебя какая получилась? — Рита обиделась.
— Какая есть. Собаки хуже детей. Не говорят ничего, все время, как дети. Если болеют, не знаешь, что делать. Она хорошо какала?
— Откуда я знаю? Ну, да. Наверное, — Рита вспомнила. — Она кашляет. Как от простуды.
— Как она кашляет? Вот так? — Варя издала пару звуков, как будто прочищая горло.
— Вроде бы.
— Точно. Или сердце, или глисты, — заключила подруга. — У спаниелей сердце слабое. Таблетками попою.
— От сердца? — Рита не поверила.
— Если не поможет, к врачу сходим, — она говорила легко, Варю ничем не испугать. — Не кормила? Точно?
— Нет. Почти.
— Морда, — удовлетворенно произнесла Варя. — Не курицу хоть? Там кости полые, нельзя, подавиться может.