И снова утро (сборник)
Шрифт:
— Следует подниматься не на большой скорости, — объяснил он сидевшему рядом водителю, — двигайся медленно, но при полных оборотах двигателя!
Танк вновь оседлал почти вертикальный подъем. Двигатель работал равномерно, но сдержанно, а гусеницы сантиметр за сантиметром подминали под себя битый камень. Секунда, другая — и танк словно повис на отвесной стене, готовый рухнуть назад. Он глухо гудел и дрожал, но, подчиняясь человеческой воле, поднимался выше. В следующее мгновение у танкистов, растянувшихся по краю дороги, перехватило дыхание: танк стонал, сотрясаясь, гусеницы его проворачивались на месте, высекая искры из камня. Еще пять-шесть метров, и противодействие горы будет преодолено. Однако гусеницы вертелись вхолостую, и танк медленно пополз назад. Он вскарабкался довольно высоко и потому мог, не удержавшись внизу, соскользнуть в пропасть. Матеяну знал это и последним отчаянным усилием нажал на педаль. Он мог удержаться на уклоне еще какие-то мгновения, но этого было достаточно, чтобы Олтян и Михуляк вскочили в следующие танки, которые на полных оборотах двигателей сразу же поползли вверх. Раздался сухой лязг железа, и танки застыли, будто подвешенные в воздухе. Матеяну, конечно, не мог знать, что произошло, но он почувствовал, как двигатель снова обрел упрямство, а гусеницы опять вцепились в стену. Танк с ревом пополз вверх. Он карабкался шаг за шагом, пока не вышел на ровную дорогу, и рванулся к лесу. И только остановившись и увидев два других танка, застывших в проходе, Матеяну понял, что случилось. Он приказал танкистам быстро размотать трос первого танка, и они по очереди перетащили все танки в лес.
Когда добрались до хребта, по другую сторону леса, начало светать. Покрытые лесами горы уже одиноко выступали на горизонте. Колонна машин перевалила прямо через пологую оголенную вершину. Потом снова начались склоны, покрытые лесом, за которым едва угадывалась узкая и извилистая долина, удерживаемая гитлеровцами, засевшими в ущелье. Там, еще скрытое темнотой, было село Лунка, куда должны были добраться горные стрелки, чтобы присоединиться к советской дивизии. Справа, на изгибе долины, как раз в тылу ущелья, из всех вершин выделялась одна, с отметкой 1322, прямая, до самого верха покрытая лесом. Туда должны были выйти танки, чтобы как с неба свалиться на немцев в ущелье. Весь маневр необходимо было совершить еще в темноте, пока дневной свет не залил вершины и долину.
Матеяну остался на склоне, где колонна делилась надвое. Он совсем не подумал о том, что этот момент, когда их легко могли обнаружить немцы, будет самым важным и тяжелым. Его охватило беспокойство. Здесь, в горах, воздух быстро пронизывают серебряные лучи зарождающегося дня. И как раз в этот момент ему показалось, что он слышит приглушенный рокот самолетов. Да, и о немецкой авиации он тоже не подумал, и данный момент показался ему роковым. Когда к месту, где он стоял, подъехал последний танк, Матеяну подал ему сигнал остановиться и поднялся на башню. Перед ним прямо в направлении леса на вершине тянулась длинная цепочка танков. Им оставалось пройти еще несколько километров по открытому месту, по голым скалам и пастбищам. Нельзя было больше терять ни минуты; Матеяну потребовал дать ему микрофон рации и приказал всем экипажам покинуть колонну и на максимальной скорости устремиться к лесу. Танки быстро заполнили склон, как разбредшееся стадо. И в следующие несколько секунд они почти одновременно исчезли под пологом леса.
Потом Матеяну снова вышел на склон, чтобы рассредоточить и колонну автомашин. Времени на это ему уже не хватило: преследовавшая его, как наваждение, мысль о самолетах подтвердилась. На блеклом горизонте гор появилось несколько выстроившихся в линию черных точек. Быстро приблизившись, точки, как хищные птицы, свернули к склону горы, перерезанному наискось караваном машин. И саперы, и горные стрелки рассеялись, но грузовики и орудия остались на виду, и первые бомбы разорвались среди них, взметнув вверх языки пламени и осколки камней… Матеяну знал, что самолеты вернутся, может, еще не один раз, пока колонна машин и орудий вступит в долину, но он уже не боялся. Железный кулак танков был укрыт лесом и остался, таким образом, необнаруженным. Немцы даже не подозревали о его приближении.
Маневр отряда, столь же легкий, как и захватывающий, было нелегко осуществить. Матеяну мог подвести танки на расстояние не более трех-четырех километров от дороги к долине, иначе они были бы замечены гитлеровцами. Там, замаскированные ветками деревьев, они заняли круговую оборону. Танкисты вышли из машин и приготовились отразить возможные атаки противника. Потом Матеяну побежал к колонне саперов, горных стрелков и артиллеристов, развернувшейся в сторону села. Склон там был еще более крутым, с небольшими, но многочисленными размытыми водой обрывами, руслами, заполненными щебнем, который при малейшем движении начинал ползти в долину. Узкая, как тропинка, дорога во многих местах была завалена рухнувшими деревьями. Автомашины и орудия солдатам приходилось опускать на руках. Солдаты уже не обращали внимания на атаки гитлеровских самолетов, которые до обеда, не переставая, штурмовали колонну. Несколько мотоциклов и четыре автомашины дымились на спуске, отмечая путь колонны. Только к вечеру она добралась до расположения советских войск.
Но еще труднее, чем сам марш, была предстоящая решительная атака с тыла против гитлеровцев, укрепившихся в ущелье. С помощью Лейтмана Матеяну довольно быстро отыскал командира советской дивизии, зажатой гитлеровцами в долине и понесшей значительные потери. Командир дивизии находился на наблюдательном пункте за селом, в нескольких сотнях метров от переднего края. Окопы русских тянулись, как разомкнутое ожерелье, поперек дороги и долины. Противотанковые орудия были выдвинуты далеко вперед, непосредственно в боевые порядки стрелковых подразделений. Командир дивизии был примерно такого же возраста, что и Матеяну, но белокурый, со светло-голубыми глазами. Добродушный, несколько медлительный, он производил впечатление человека, побывавшего и в более тяжелых переплетах и поэтому спокойно относящегося к создавшейся ситуации. Увидев направлявшегося к нему по окопу Матеяну, он оживился и обрадовался. Его радость напоминала радость ребенка, который дождался, что его желание выполнено, хотя он на это уже не надеялся.
— О! — протянул он теплым дружеским тоном, взволнованный, возможно, предчувствием жестокого испытания, через которое им предстояло пройти вместе. — Значит, вы все-таки сумели пройти! — спокойным голосом произнес он. — С танками?
— Да, с танками! Люди и орудия в селе, танки в лесу…
Они собирались выйти из окопа, но залп минометной батареи заставил их снова укрыться в окопе. Потом обстрел перекинулся на весь участок расположения дивизии, а гитлеровцы, как тени, поднялись в атаку от поворота долины.
— Черт возьми! — рассердился генерал. — Вечерами как будто их разбирает… По три-четыре раза атакуют! И все напрасно. Вот бараны!
Конечно, генерал отлично знал, что гитлеровцы не по глупости атаковали до позднего вечера: они хотели держать русских в постоянном напряжении. В ответ сразу же заговорили орудия и пулеметы русских, весь фронт загрохотал, и гитлеровцы были вынуждены вернуться ползком в окопы, не пройдя и пятидесяти метров.
— Вот то-то же! — опять сердито проговорил генерал.
У генерала уже сложился план атаки танками по долине в направлении ущелья. Матеяну предложил вернуться в село и там принять решение.
Когда они наконец добрались до села, Матеяну развернул карту, на которой двумя красными жирными стрелками были показаны направления атаки танков. Одна шла по долине из расположения советских войск на шоссе прямо в сторону ущелья, другая, короткая, спускалась с гор, где были скрыты танки, и упиралась в дорогу. Стрелы соединялись у входа в ущелье.
— Решение представляется мне несколько рискованным, — сказал генерал, и голос его посуровел. — Если атака не удастся, от нас останется одна пыль! Нас и так мало, но мы сознательно с самого начала дробим свои силы. И все же решение исходит из главной и несомненной истины: можно быть уверенным, что немцы не ожидают, чтобы танки прошли сюда через горы… Но знаете, какая самая большая опасность нас поджидает? Немцы могут не оттянуть танки из ущелья!.. То есть им это не потребуется, потому что кроме 23-й танковой дивизии у них здесь в ущелье и в долине имеются еще три пехотные дивизии.
Матеяну пододвинул к себе карту и нахмурился. «Да, немцев надо любой ценой заставить бросить танки в атаку!» — подумал он. Обладающий уравновешенным, но острым умом генерал, также захваченный идеей маневра танками, заметил, что маневр может прийтись по пустому месту, если не заставить немцев бросить свои танки в атаку. В противном случае они зажали бы танки отряда в теснине и уничтожили бы их силами своей танковой дивизии.
Но что может заставить немцев вывести свои танки в атаку? Конечно, превосходящая их сила, которая, следуя по руслу долины, поставила бы под непосредственную угрозу вход в ущелье. Такой силой могли обладать только танки, которые по известной немцам тактике должны атаковать всеми своими силами по шоссе. Однако в подобной прямой схватке гитлеровцы, имея превосходство в три-четыре раза, могли бы легко разгромить отряд.