И снова утро (сборник)
Шрифт:
— В Бухарест вступили только передовые части, — возразил Матеяну. — Сам он должен быть где-нибудь ближе — в Аджуде или в Рокшанах.
VIII
Через полчаса три мотоцикла разведчиков с проводником и Матеяну въезжали по долине Чугеша в горы южнее ущелья. Проводник подтвердил, что ущелье начинено минами, дотами, орудиями и пулеметами, хортистами и гитлеровцами. Все лето здесь грохотали от взрывов горы и урчали бетономешалки.
Ехали медленно, потому что узкая дорога, усыпанная мелким щебнем, извивалась змеей, то удаляясь от ручья, то приближаясь к нему, блестящему и журчащему среди камней. Если бы в русле ручья не попадались высокие скалистые пороги, танки могли бы подняться здесь. Дорогу можно было использовать после того, как ее выпрямят и расширят саперы. Но вскоре она уперлась прямо в ворота домика лесника, покинутого, возможно, с началом боев в ущелье.
Здесь они остановили мотоциклы и двинулись дальше пешком по тропинке, наискось поднимавшейся вверх по недавно вырубленной просеке. Слева разверзлось ущелье, поросшее молодым густым ельником, а справа поднималась темная густая стена леса. Тропинку можно было расширить, ельник танки легко могли подмять под себя, а в случае необходимости они могли укрыться в лесу. Но сама гора была почти отвесной. Дорога, ведущая к плешивой и пологой вершине, была трудной. Необходимо было очистить ее, укрепить бревнами, чтобы танки не опрокинулись. В отряде была тысяча человек, и если бы каждый сделал хотя бы несколько метров дороги, через час они оказались бы по ту сторону леса, на хребте. Матеяну остановился, так как подъем был очень крутой. У его ног расстилалась темная бездна; он на секунду представил себе, как танки скользят и падают в пропасть. Здесь дорогу надо было прокладывать прямо по лесу, чтобы ели затормозили скольжение стальных чудовищ.
По-настоящему Матеяну пришел в себя только тогда, когда они достигли хребта. Проводник сообщил им, что именно здесь прошли и какие-то советские части, которые накануне вырвались через горы в направлении села Лунка. Голый и прямой хребет танки могли преодолеть за какие-нибудь четверть часа. Но смогут ли танки добраться сюда, а потом спуститься по противоположному склону, более крутому и сильнее поросшему лесом?
Проводник стоял молча, опершись на палку, вглядываясь в темное пространство за вершинами. Возле него, будто на пороге другого, полного неожиданностей мира, замер Матеяну. Рядом застыли силуэты солдат.
Впереди, едва угадываемые в бездне, тянулись горы Трансильвании, на вершинах которых громоздились темные облака. Плотная, густая темнота скрывала все впереди. Временами темное небо прорезали кроваво-красные вспышки. Справа, в долине, то и дело вспыхивали, словно нанизанные на нить, цепочки голубоватых огоньков. «Немцы, — подумал Матеяну, — подтягиваются к ущелью!» На дне пропасти перед ними, хам, где, как сказал проводник, находится село, через неравные промежутки времени вспыхивали лучи света.
«Это немцы обстреливают позиции русских. Они хотят их уничтожить, прежде чем начнется бой в ущелье!..» Туда, в село, он должен нагрянуть со своими танками! Это было бы неплохо! Через холмы до ущелья не очень далеко. В ущелье горы глухо грохотали, как во время землетрясения, и ночь между ними вздрагивала и освещалась огненными вспышками… «Немцы держат под непрерывным огнем теснину… Почувствовали перед собой танки и боятся! Тем более нужно появиться у них как из-под земли по другую сторону ущелья!» О, если бы у него была сила, способная перенести танки прямо туда, в тыл гитлеровцев! Немцы оказались бы запертыми в ущелье, как в мышеловке!
Матеяну повернулся, окинул взглядом оставшийся позади подъем, потом снова посмотрел на крутой склон впереди и подумал: «Мы сами проложим себе дорогу!» Затем он подал знак трогаться в обратный путь.
В полночь Матеяну вернулся в отряд. Колонна танков, машин и орудий ожидала, готовая к выходу. По погруженному в темноту селу Чугеш сновали тени солдат. По другую сторону села, в ущелье, продолжало грохотать: немцы или русские по-прежнему вели ожесточенный огонь. Было время выступать. На своем КП, где у рации оставался Лейтман, Матеяну увидел и советского генерала, который сидел, нахмурившись, перед разложенной на столе картой: Лейтман нашел его в дороге, в Фокшанах, и за три-четыре часа, пока Матеяну был в горах, генерал успел добраться на машине сюда. Недовольный этой непредвиденной ночной поездкой и, возможно, охваченный сомнениями, генерал вел себя как настоящий солдат. Сдержанный и осторожный, он готов был выслушать объяснения полковника.
— Как вы хотите поступить? — поднял он голову от карты.
— Хотим ударить по немцам в ущелье с тыла танками…
— Вот что мучает тебя с самого начала! — больше для самого себя проговорил генерал.
Матеяну, таким образом, почувствовал, что и генералу присуща трезвая дерзость, но, чтобы решиться, ему нужны веские аргументы.
— Первое: абсолютно ли это необходимо? Второе: через горы все же можно пройти. Третье: если немцы учуют?
— Разрешите, товарищ генерал? — И Матеяну в нескольких словах обрисовал ему ущелье, как узкое, длинное, с высокими обрывистыми краями начиненное орудиями и дотами и, без сомнения, заминированное.
— Что поделаешь? — пожал плечами генерал. — Нам нужно пройти через него в любом случае! В течение одного-двух дней мы должны пропустить через него целую армию. В случае необходимости я верну с дороги еще пятьдесят, сто советских танков…
— Бесполезно, господин генерал!.. Все они будут уничтожены в ущелье по одному. И потом, мы взяли на себя задачу открыть танками путь в Трансильванию… Это наше право и наш долг.
Взгляд Матеяну сделался холодным. Генерал не знал, да и не мог знать, что с этого момента ничто не заставит Матеяну отказаться от принятого решения.
— Признаюсь, мне импонирует риск подобной авантюры, но…
— Это не авантюра…
— Любой дерзкий маневр заключает в себе долю сумасшествия, которое охватывает вначале командира, потом всех его солдат… Этого противник не может предвидеть. Но мы должны знать, с какой долей этого сумасшествия можно согласиться после трезвого расчета! А я не знаю, в какой степени сумасшествие может помочь нам здесь, в этих неприступных горах…
— Горы не совсем неприступны, — возразил Матеяну.
— Конечно, и в ущелье отряд может погибнуть! — заметил генерал. — Я знаю немецкие танки… Вы требуете от них слишком многого… А мы, даже если потеряем половину танков, все-таки сможем пробиться!
— Мы не можем позволить себе потерять половину наших танков, господин генерал!
Усталый взгляд генерала оторвался от карты. Но смелость Матеяну была не только горячей, но в то же время и сдержанной, трезвой.
— Представьте себе, — настаивал Матеяну, — как будут выглядеть немцы, увидев у себя в тылу танки! Вы, господин генерал, не можете уже сейчас не испытывать удовольствие от этого!
— Ваш план действительно привлекателен, господин полковник! — оживился генерал. — Но в вашем решении есть доля безумства, которую я не могу точно определить и, следовательно, исключить.