И танки наши быстры
Шрифт:
Бурцев помолчал.
– Ну? – поторопила Зина.
– Нет.
– Слушай, Бурцев! Ты, может, трудностей испугался? А ты вспомни, кому в наше время легко?
– Нет, – еще тверже сказал Бурцев.
– Бурцев, ты мне коммерцию не порть! Если ты можешь несколько сотен баксов на ветер пустить, то это еще не значит, что все вокруг такие. Я, между прочим, свои деньги добываю в ежедневной борьбе!
Бурцев ничего не ответил.
Зина помолчала, прикидывая что-то в уме.
– Ладно, Бурцев, если ты такой жмот, справка – за мой счет. Но не
Бурцев опять вздохнул.
– Слушай, Зин, а тебе самой-то не противно? Ну что мы с тобой все об одном – баксы, баксы...
– Ну и что? – не поняла Зина.
– А то!
Наступила пауза. Бурцев слышал, как посапывала Зина, напряженно соображая.
– Ты что, в самом деле не хочешь его продавать?
– Не хочу.
Зина не сдавалась.
– Бурцев, чувствую, что у тебя какая-то мысль в голове, а какая – не пойму. Скажи честно, тебе кто-то лучше цену предложил? Да? Так мы можем перетереть этот вопрос.
– Нет, Зин. Не в этом дело.
– А в чем?
Бурцев помолчал.
– Сам не знаю... Может быть в погоде... Слякоть проклятая. Хоть бы снежок выпал.
Зина вздохнула.
– Обламываешь меня, Бурцев, да? – сказала, она, подумав. – Вот так с вами, мужиками, – всегда облом! А я уж планы построила. Сапоги новые в магазине приглядела. Вот и выходит, что бесполезные вы люди. Одни убытки от вас.
На этот раз Бурцеву нечего было возразить.
Он подошел к балконной двери и посмотрел на пингвина.
Пингвин тоже уставился на Бурцева. Они некоторое время пристально смотрели друг другу в глаза. Потом пингвин, расправив крылья самолетом и переваливаясь с боку на бок, сделал несколько шагов навстречу человеку и сильно стукнул клювом в стекло.
– Ну все! Хорош! – сказал Бурцев пингвину. – Поиграли и хватит. Собирайся. Поехали.
Он зажал пингвина в углу балкона, подхватил тревожно заверещавшего птицу на руки, запихал в хозяйственную сумку и вышел из квартиры.
Он очистил от снега машину, которая стояла припаркованная со вчерашнего утра, сел внутрь и пристроил сумку с пингвином на сиденьи рядом с собой. Затем набрал мобильный номер Айвазовского.
– Айвазовский, а тот мужик у какого метро стоял? – спросил он.
– Какой мужик? – не расслышал друг из-за шума голосов.
– С пингвином.
Айвазовскому потребовалось почти минута на то, чтобы сообразить, о ком идет речь.
– Я же говорил! Как выйдешь из клуба, так налево. В подземном переходе.
– Где газеты продают?
– Ну!
Бурцев помолчал.
– А вы что делаете? – спросил он.
Айвазовский почему-то замялся.
– Шары гоняем, – сказал он. – Бильярд.
– У Макарыча?
– Нет. В «Шароварах».
Бурцев вздохнул.
– Приедешь? – спросил Айвазовский.
– Нет.
Айвазовский промолчал. Друг, он на то друг, чтобы понимать твое состояние. И не задавать лишних вопросов.
– А как он хоть выглядел? – спросил Бурцев.
– Кто?
– Да
– Мужик?... Ну, как обычно. Валенки с галошами. Ушанка из собаки. Короче – полярник.
Когда Бурцев подрулил к подземному переходу возле клуба, стало уже совсем темно. Тусклые фонари ничего не освещали, а лишь добавляли рыбьего жира в тоскливые сумерки.
«И это центр города! Почти столичного, между прочим, города! А вокруг темно, как в деревне Задрыгино», – горько подумал Бурцев.
К тому же температура уже в который раз за последние дни переползла из минуса в плюс и под ногами образовалась грязная снежная каша. В воздухе повисла какая-то отвратительная влажная морось. Чтобы припарковаться, пришлось по ступицу въехать в бескрайнюю, как море, соленую лужу.
В переходе сразу за газетным развалом выстроился рядком мелкий торговый люд: молодая тетка с лотком орешков и семечек, задрапированная под бабку и даже обмотанная платком, молодцеватый отставник в добротных доперестроечных галифе и с несгибаемой офицерской выправкой, торговавший батарейками и аккумуляторами, две смазливые девчушки с пухлыми накрашенными губками, созданные явно для любовных утех, но временно вынужденные продавать чужих двухнедельных котят из картонной коробки...
Завершал шеренгу неунывающий мужичок в валенках с галошами и рыжей ушанке. Завидев Бурцева с объемистой сумкой в руках, он почему-то оживился. Как будто давно его ждал.
– Добрый вечер! – приветствовал Бурцева мужичок, который при ближайшем рассмотрении оказался совсем еще молодым парнем с внимательными, неглупыми, можно даже сказать, интеллигентными глазами.
– Ты, что ли, полярник? – мрачно спросил Бурцев, опуская у ног сумку с пингвином.
– Получается, что я.
– Значит, это ты вчера мне эту живность впарил... – Бурцев коснулся носком ботинка зашевелившейся сумки.
Молодой человек улыбнулся и развел руками: что было, то было. Он, по-видимому, был готов к тому, что последует дальше.
Он посмотрел куда-то поверх голов, и Бурцев, обернувшись, заметил фигуру милиционера, который стоял возле турникетов метрополитена в другом конце подземного перехода. Кроме того, при появлении Бурцева из-за электрического щита выступили еще два каких-то типа с заспанными лицами – стриженные, в спортивных костюмах...
«Ну конечно, – подумал Бурцев. – Все схвачено. И подмазанная милиция на страже».
– Что же это получается? – тем не менее строгим голосом спросил Бурцев.
– А что такое?
– Правила торговли нарушаете. Продаете бракованный товар.
– Как это бракованный? Нет. Вы ошибаетесь. Товар соответствует кондициям...
– У животного энурез и стригущий лишай, – мрачно сказал Бурцев.
– Не может быть, – пряча улыбку, сказал парень. – Животное абсолютно здорово. На этот счет имеются справки ветеринарной службы.
Он достал из кармана и показал Бурцеву какие-то бумажки с медицинскими треугольными печатями.