И танки наши быстры
Шрифт:
Настя отвечала на вопросы ровным голосом, ничего не скрывая.
– И что?
– Я старалась с ним не встречаться. За ним по очереди приглядывают две профессиональные сиделки.
– А почему вы ездили на прошлой неделе?
– Позвонила сиделка и просила приехать. Сказала, что он очень беспокоен.
Пристегнутый не проявлял к разговору никакого интереса, как будто речь шла не о нем. Старательно перегибаясь вбок, он все старался откусить болтающуюся нитку с оборванного рукава.
– И что?
– Я с
– И после этого вы его не видели?
– Нет.
– И не знали, что он пытается с вами увидеться?
Настя промедлила мгновение.
– Нет.
Опера переглянулись. И старший незаметно пожал плечами и кивнул.
– Завтра вам нужно будет проехать с нами, чтобы дать показания следователю. А пока вам лучше подождать у соседей. Найдете где?
Настя поднялась с дивана, чтобы идти.
– Он ни в чем не виноват, – сбиваясь, сказала она. – Потому что... Это я во всем виновата!
– Вот как?
– Да! А он – он просто больной человек.
– Не волнуйтесь. Мы во всем разберемся.
– Настя! Настя! Не уходи! – крикнул пристегнутый. – Зачем ты оставляешь меня с этими ужасными людьми? Я их боюсь!
Настя посмотрела на него полными слез глазами.
– Не бойся, Коля. Они не сделают тебе ничего дурного. Они просто делают свою работу.
– Настя!... Почему ты на меня не смотришь? Я тебе противен?
– Нет, Коля, нет.
Настя вышла. Псих опустил голову и заплакал.
– Сергей, ты бы все же закончил с протоколами, – напомнил старший опер. – А то соседей опросили, а протоколов нет.
– Сейчас, сейчас, – отмахнулся Сергей. – Надо бы, Михалыч, по месту жительства пробить. Проверить.
– Уже занимаюсь, – с ироничной готовностью ответил старший. Как будто показывая, что указания молодого коллеги старшему – неуместны.
Молодой опер, однако, не обратил внимания на иронию.
– Бывают же в природе такие уроды, – заметил он, ни к кому не обращаясь и покосившись на пристегнутого. – И зачем только их земля носит? Угробил женщину ни за что ни про что. А у нее еще, наверное, семья...
– У нее нет семьи, – помолчав, сказал Бурцев.
Опер покачал головой, прошелся по комнате и остановился в двух шагах от лежащей женщины.
Оглядев тело, он обернулся к дверям.
– А вы санитар? – вглядываясь в лицо Бурцева, спросил он.
– Нет. Сосед.
Опер кивнул:
– Подойдите ближе.
Бурцев подошел к дивану и заглянул через плечо занятого своим делом медэксперта.
Мертвая женщина лежала на полу в неестественной позе – левая нога откинута, руки подняты к горлу. Одежда находилась в беспорядке и была местами порвана. Но Бурцев заметил это лишь краем глаза, не в силах оторваться от лица – страшного синюшного лица с вытаращенными глазами и вывалившимся изо рта толстым языком. Красный
Бурцев почувствовал спазм в горле и поспешно отвернулся.
Опер с интересом наблюдал за его реакцией.
– Узнаете потерпевшую?
– Ну, вроде, – с усилием сказал Бурцев. Хотя в ужасном лице трудно было узнать обычно румяное и живое лицо соседки.
– Назовите имя и фамилию.
Бурцев сглотнул:
– Это Валентина. Валентина Филиппенко.
– Из какой квартиры?
– Точно не знаю. Кажется, на шестом этаже.
– Что же это вы ничего друг про друга не знаете? – насмешливо спросил опер. – Живете всю жизнь рядом, а ничего не знаете...
– Серега, – прикрыв трубку ладонью, вмешался следователь постарше. – Оставь человека в покое. Все и так ясно. Займись протоколами.
Молодой опер опять пропустил замечание мимо ушей, но от Бурцева отступился. Бурцев вернулся к дверям.
– Ну, вот и все, – сказал, разгибая спину, медэксперт. Он стянул с рук перчатки, оглядевшись вокруг, бросил их в угол и принялся укладывать свой саквояж.
– Ну что, Аркадий Семенович? Было изнасилование? – спросил у него молодой опер.
Эксперт пожал плечами.
– Не похоже. Впрочем, вскрытие покажет, – отделался он дежурной шуткой.
– Это был порыв, – быстро вставил свою актерскую реплику убийца, который последние минуты прислушивался к разговору в комнате и понял, что речь идет о его судьбе. – Я действовал по велению минуты! Ах, Настя, Настя, что же ты наделала!
Он, кажется, совсем не понимал, что сделал и что ему предстоит.
– Ах ты опять! – развернулся в его сторону молодой опер.
Он сделал шаг в сторону человека на табуретке и замахнулся.
Мужчина втянул голову в плечи.
– Оставьте меня в покое! – крикнул он.
Опер опять сделал вид, что собирается ударить, убийца испуганно дернулся и прикрыл свободной рукой голову.
Эксперт тем временем уложил свой саквояж и подошел к стоящим в дверях.
– Ну-ка, золотая рота, дайте огоньку, – смущенно попросил он. Ему была неприятна происходящая сцена.
Бурцев поднес зажигалку к его сигарете и закурил сам.
– Что, боишься? – презрительно спросил опер и опять замахнулся. – А когда душил ее, не боялся?
Молодой опер скосил взгляд на старшего коллегу. Тот нажимал кнопки телефона с каменным лицом. Ему не нравилось происходящее, но он не вмешивался – видимо, это на их службе принято не было.
«Этот далеко пойдет», – почему-то подумал Бурцев о молодом.
Они с экспертом курили, стараясь не обращать внимания на разворачивающуюся сцену.
– Опусти руку! Ну! Руку опусти. Не слышал?
Эксперт встретил взгляд Бурцева и отвел глаза.
– Как это он ее? – спросил Бурцев.
– Задушил ремнем от брюк, – неохотно ответил эксперт.