И тени затмили свет
Шрифт:
– Но может это даже к лучшему? – хладнокровно спросил я, внимательно изучая всех сидящих за столом ледяным взглядом. – Эти споры и проблемы, про которые вы говорили, миссис Киплинг, ведут к определённым изменениям в жизни людей и…
– Последствиям, – резко прервала меня Агата, будто была на грани нервного срыва. – Я уверена, что эти последствия приведут к плохим результатам. К хаосу, неразберихе, вражде и кто знает, может, это приведёт и ко внутренней войне. Так что всё это определённо не может быть к лучшему. И с чего ты взял, что это может быть хорошо? Когда люди ссорятся
– Дорогая, прошу, успокойся… – Лонс заботливо положил руки на хрупкие плечи жены, которая скрыла лицо в ладонях и рыдала.
Но я понял, что плакала она не из-за меня или моих слов. Что-то другое нещадно мучило её. Терзало изнутри. Убивало.
И мне даже стало жаль её. Несильно, но жаль. А то, с какой любовью Лонс утешал её… Заставило меня ощутить своё одиночество так, будто оно стояло передо мной и улыбалось, протягивая руки, чтобы обнять меня. И задушить. А затем бросить моё тело на съедение Смерти и ждать следующую жертву.
Но мне не захотелось этой участи. Попав в эту семью после всего произошедшего за весь день, мне захотелось что-то изменить. Может, себя, может, своих родителей или свою жизнь. Но что-то определённо надо было делать, чтобы совсем не потеряться в гнилой пустоте…
– Именно из-за таких умников и умирают люди! – в отчаянной истерике воскликнула Агата и ещё больше заплакала.
– Дорогая…
Но Лонс не успел что-либо ей сказать, как женщина быстро вышла из кухни, оставив нас на растерзание сожаления. Но мне не хотелось всего этого чувствовать, особенно сейчас. Мне было и без того тяжело, как бы эгоистично сейчас это ни было. Я поспешно встал из-за стола и посмотрел на мужчину:
– Извините меня, не думал, что всё так произойдёт… Я, пожалуй, пойду.
– Я тебя подвезу, – вызывался Лонс, вставая из-за стола и убирая тарелки в раковину. – Не стоит тебе одному идти домой так поздно, особенно после того, как тебя избили.
– Благодарю, – я не стал сопротивляться, потому что это было глупо при том, что он был прав.
– Я посижу с мамой, – голос Эссы стал с нотами печали и скорби. Когда-то бойким, а сейчас уставшим взглядом она посмотрела на меня и, встав, улыбнулась. – Удачи тебе, Трант-ботан. И постарайся больше не гулять так поздно вечером.
Она прошла мимо и похлопала меня по плечу, точно в чём-то подбадривала, тогда как ей самой не хватало бодрости и удачи. Но от этого движения… На душе стало теплее. Точно самый тёмный мрак смог разбавить тонкий лучик света. Но яркий, как нимб ангела.
Через десять минут мы уже сидели в машине и отъезжали от дома в направлении к моему месту жительства. Лонс сидел за рулём, а мне пришлось сесть рядом с ним по его же просьбе. И мне от этого не было неловко или неудобно, как я сначала думал. Волнение прошло, как и напряжение от разговора на кухне, а на их место пришла такая усталость, что я с трудом прогонял желание тут же уснуть.
– Извини за Агату, – неуверенно начал Лонс тихим голосом и покачал головой. – У неё сейчас трудный период после того, как…
Он не смог договорить и лишь с силой сжал руль, печальным взглядом смотря на тёмную, пустынную дорогу.
– Если об этом больно говорить, то лучше и не надо, – спокойно заметил я. – Мы пока что ещё не так знакомы, чтобы делиться секретами.
– Это не секрет, – возразил мужчина надломленным голосом. – Просто я чувствую, что обязан объяснить причину, почему моя жена так поступила, откровенно говоря, не самым лучшим образом.
Я молчаливо ждал, когда собеседник собрался с храбростью рассказать мне правду. А пока ждал, успел отметить про себя, что, наверное, именно от отца Эссе досталось откровение и прямолинейность, тогда как по внешности она была очень похожа на мать.
– У Агаты недавно погибла сестра – единственная, кто остался именно из её семьи. Её сестра работала лаборантом и входила в круг местных учёных, которых знали и за пределами этого города. Она считалась одной из самых умных в Сандерелисе, однако она верила в мистику и, как и все, утверждала, что она существует. Но из-за десептизма… Её коллеги стали презирать её, насмехаться и унижать. Она не выдержала и…покончила с собой, – Лонс сглотнул и всё так же сверлил отрешённым взглядом дорогу. – Агата винит себя в её смерти, всё время говорит, что могла спасти её, не дать ей сделать роковой поступок. Из-за смерти любимого человека Агата стала нервной, взвинченной, измученной и склонной к истерикам. Поэтому она так накричала. Она пока что ещё вне себя от горя.
Скорее всего, семье Киплингов просто свойственно делиться печальными историями, от которых рыдать хочется. Было бы смешно, если бы и вправду не было так печально. Сердце сжалось от страшной мысли о том, что из-за моей идеи погиб человек… А сколько ещё таких может погибнуть? Сколько людей могут лишиться жизни из-за меня? Разве этого я хотел?
Я вновь почувствовал себя потерянным. Потерянным среди вопросов, догадок, идей, гордости, боли…
Потерялся среди пустыни.
– Я и не знал… – задумался на несколько секунд. – Даже и не думал, что такое может привести к таким устрашающим последствиям.
– Однако это так, к сожалению, – Лонс взволнованно посмотрел на меня. – Но я не только это хотел сказать. Мне показалось, но ты понравился моей дочери. Да, ей обычно все нравятся, но мне кажется, что ты произвёл на неё какое-то другое впечатление. Даже не знаю чем и как.
Я был удивлён.
– Вы так считаете?
– Конечно, – робко улыбнулся он. – Не зря же она спасла тебя и попросила у нас помощи. Кстати, ты мне тоже понравился. Что-то в тебе есть такое, что сразу же располагает к тебе людей.
Я был вдвойне удивлён. Просто поразительно слышать такие слова от другого человека, от взрослого. Может, мне стоило больше общаться со старшими людьми нежели со сверстниками? Может, я так найду себе даже друзей?
Но не это меня поразило. «Что-то в тебе есть такое, что сразу же располагает к тебе людей». Никогда бы не подумал о таком. На практике этого никогда и не происходило. Где же все те люди, которых я сразу же к себе располагал? Что-то не видно.
Однако… Может, так оно и было на самом деле?…