И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно

Павлов Алексей Андреевич

– Называйте меня Никит'oй.

Женитьба, но не Хохцайт моей жизни

Про то, как и когда я встретился со своей первой женщиной, как бы интересно это ни было кому-либо из моих читателей, я писать не буду, так как моя Книга не ПРО ЭТО, и не типа "Окон" или "Спида-инфо".

Осенью 1994 года я познакомился со своей будущей женой Людой. Ей было всего 18 лет. Мне же на момент знакомства с ней было 23, и, познакомившись с ней, мне захотелось ею обладать: такой она казалась мне интересной и привлекательной. Но её воспитание не позволяло ей отдаться мне: она была девственницей и собиралась ею оставаться до замужества. Кто такая Люда, что она из себя представляет-не хочу писать об этом, потому что это неважно (неважно для целей написания мной этой Книги и неважно для развития её сюжета), ведь после года знакомства с ней мы прожили в законном браке всего-то

семь месяцев. Инициатором развода был я, так как я понял, что мы друг друга не любим, что наш брак - это какое-то недоразумение, основанное на моей физической тяге к Людиному телу, без каких-либо определённых перспектив. А до свадьбы она мне отказывала, чего не прочь была бы сделать со мной в официальном браке. В общем, Люда перестала мне нравиться и возбуждать-удовлетворять меня, как будто она и не жена мне вовсе. По началу я было ввёл её в свой дом на Сапёрном, но слишком не ужились под одной крышей мои Мама, сестра с племянницей-малышкой с одной стороны барьера и Люда по другую сторону. И мне было трудно защитить свою молодую жену от нападок моих родных женщин. А ведь во многом я соглашался с ними, что Люда была не права. В таком случае наш с Людой переезд к ней на квартиру, где она жила со своей мамой и ветхой бабушкой был неизбежен. Но разве мне это могло понравиться: кругом одни старухи (Люда - поздний ребёнок у матери, рождённый в целях удержать в семье её мужа, моряка загранплавания с океанского лайнера), поэтому кругом пахнет лекарствами, и поэтому атмосферу в квартире моей жены Люды можно назвать лекарственно-старушечьей. Ну разве мог я это выдержать долго?, да с учётом постоянной долбёжки-причитаний моей Мамы: "На кого ты нас покинул? (Уйдя к Люде я сделал попытку прекратить оказывать денежную поддержку матери, выжившей Люду из нашей квартиры, где, казалось бы, нашлось места всем) Тебе, что, она дороже родной матери?.."

В том-то и дело, что дороже она мне не стала. И даже равной, если вообще можно сравнивать эти 2 направления любви: к Маме и к другой женщине. Истинных причин своего предложения расторгнуть брак я Люде не объяснял - я пожалел её и её самолюбие. Я инициировал следующий разговор с ней:

– Пропиши меня к себе, - говорю я ей по телефону.

– Ещё чего!!- отвечает она мне.

– Ну, раз так ты мне отвечаешь, значит, ты меня не любишь и не мыслишь наше совместное будущее на всю жизнь. А раз так, то давай разведёмся.

– Давай, - согласилась Люда, не задумываясь, и даже как-то весело, как будто сама уже об этом думала...

За период общения с Людой, отмечу, что мы с ней, конечно же, ходили вместе на "Aквариум" и ездили в Павловский парк...

Опишу интересный момент, как я дарил Люде цветы, когда приходил к ней домой в период своего ухаживания за ней. Напомню, что моя сестра в это время работала акушеркой в родильном доме. А по старому обычаю принято одаривать повивальных бабок на счастье новорождённого малыша. Так вот, Полина чуть ли не с каждого дежурства приносила шоколад (так что в детстве Ульяна наелась шоколада), а иногда и цветы. Роскошные такие букеты. Полина сама мне как-то предложила взять да и отнести подаренные цветы Люде - пусть очаровывается цветами и мной вместе с ними, а то зря только простоят эти цветы у нас дома и завянут, - а тут хоть какая-то польза от них...

Следует отметить, что именно Люда приобщила меня к прослушиванию конферанса Дмитрия Нагиева на радио "Модерн", и именно у неё я впервые смог оценить звук японской радиотехники, о которой только слыхал, что она супер-пупер. Магнитофон с FM-радиошкалой "Sharp" - давний заморский подарок её папы: его качественный стереозвук был для меня открытием. И как потряс меня! (А ведь уже до этого я был активным слушателем песен с FM-приёмника, маленького такого, карманно-переносного "Панасоника", через маленькие наушники-капельки.)

Весной 1996 года я развёлся с Людой. Забрав у неё из квартиры "на память" ненужную её семье полутораспальную кровать, так ничего и не успев купить во время супружества что-либо в её дом, как, впрочем, и в свой (ведь наши квартиры были обставлены).

Эпидерсия

Как-то в середине 90-ых я вечером возвращался с занятий в университете домой на трамвае. Трамвай ехал по Садовой улице и подъезжал к Невскому. В вагоне пассажиров было мало. И тут я замечаю, что какой-то мужик, нестарый, улыбается мне какой-то виноватой улыбкой, подмигивая глазом, и кивает головой в бок, показывая кивком в сторону. А ведь с этой стороны от трамвая за домами находится Катькин сад - место сборища голубых, то есть педерастов. На остановке пидор выходит из трамвая и, смотря с улицы в его окно, продолжает улыбаться и подмигивать до тех пор, пока двери не закрылись, и трамвай не поехал дальше...

* * * (Звёздочки 38)

По плану, утверждённому много лет назад, наш дом на Сапёрном переулке постройки 1912 года должен был пойти в 1995 году на капитальный ремонт (откуда-то отец прознал эту закрытую информацию). Вот он и наступил, этот 95-ый год. А может быть, это я про 94-ый год. А денег у государства для производства запланированного капремонта не оказалось - время было такое, безденежное. И наш дом не расселяли. Поставили строительные леса и обновили-покрасили наружные стены. Да лестницу привели в порядок: побелили-покрасили стены. И всё. Сделали, что называется, косметический ремонт. Вместо капитального. А перекрытия между этажами нашего дома состоят из железных балок с уложенными на них досками. В 1912 году уже не клали деревянных балок как в доходных домах второй половины XIX века, и которые сплошь были уже капитально отремонтированы ещё в советское время, то есть в которых деревянные балки были заменены на железные.

* * * (Звёздочки 39)

Наступил 1997 год. Поскольку мои мать и сестра были читающие, то "Легенды Невского проспекта" Михаила Веллера не прошли мимо меня стороной. Спасибо надо сказать Полининой подруге и бывшей её однокласснице Свете (кстати, Улиной крёстной), которая постоянно давала почитать много книг Полине. Веллер меня, вполне естественно, заинтересовал, и я прочёл ещё один сборник его рассказов под названием "Хочу в Париж" (по названию одного из рассказов, вошедших в сборник). К чему я упоминаю Веллера? А к тому, что за всё десятилетие, то есть за девяностые, я не прочту больше ни одной художественной книжки. Или "Легенды..." нельзя отнести к художественной литературе? Потому что там описываются имевшие место быть истории. Жанр баек. А "Хочу в Париж", что это? В любом случае, слог хорош... (более поздняя приписка автора: Нет, это всё же художественная литература. Сам-то я какие книги пишу!)

Весна 1997 года. Умирает бабушка Лиза. В её платяном "ждановском" шкафу, разбирая вещи, мы находим кучу старых, то есть советских, денег. Теперь они просто бумажки. Наверное, бабушка Лиза откладывала эти деньги себе на похороны.

После бабушкиной смерти освободилась её комната. Мебель из её комнаты распределяется по другим комнатам нашей квартиры. Жить в этой комнате некому, и я использую эту 16,5-метровую пустую комнату в качестве курилки, то есть курительной комнаты, поставив там старый телевизор, кресло, стол и несколько пепельниц. Как курилкой этой комнатой пользуюсь только я (мать курит либо на кухне, либо у себя в спальне, а Полина тогда ещё дома не курила, так как курила очень мало).

Теперь, когда бабушка Лиза умерла, встал вопрос о размене нашей пятикомнатной квартиры на Сапёрном. Напомню, что нас прописано пятеро в квартире: мои родители, сестра Полина, племянница Ульяна и я. Причём мой отец в последнее время в квартире не проживает. Нам всем ясно, что в результате будущего размена отец должен, наконец-то, обзавестись собственной жилплощадью, и я с Полиной должны разъехаться, а моя мама должна будет съехать жить либо со мной, либо с Полиной. С кем именно из нас - пока не загадывали. Ведь, живя отдельно или только с матерью, Полине с Улей легче будет найти мужчину-кормильца, то есть мужа для Полины, соответственно, и мне, живущему отдельно или только с матерью, легче будет решиться на новую женитьбу, да и для потенциальных своих невест я буду более привлекательным.

В 1997 году за нашу пятикомнатную 137-метровую квартиру на Сапёрном однажды предложили две отличные двухкомнатные квартиры. Здесь следует сказать о ситуации на рынке жилой недвижимости в Санкт-Петербурге в это время. Строили нового жилья тогда недостаточно. Со времён развала СССР мало строили. А люди потихоньку стали обзаводиться деньжатами. И им, естественно, хотелось жить лучше, то есть в том числе и в лучших условиях (по сравнению с прежними временами). Так что спрос на жильё в это время значительно превышал предложение. В том числе и на старые квартиры в центре города. Можно даже сказать не "в том числе", а "особенно" в центре в старых квартирах. Квартиры в центре брали все подряд, лишь бы в центре, и даже не очень важно, был или не был капитальный ремонт в доме. Лишь бы в центре. А если квартира к тому же большая по площади, то вообще замечательно.