И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно
Шрифт:
Полинин муж Андрей Погодин после рождения Ульяны повёл себя как-то странно: он стал много пить, пропадая из дома (жили молодожёны с Улей у него на какой-то Красноармейской), и не давать денег на ребёнка. То есть до свадьбы и до рождения ребёнка он как-то сдерживался пить или делал это как-то незаметно для Полины, а после рождения Ульяны просто распоясался. Ему были сделаны замечания-предупреждения Полиной. После третьего, так называемого "китайского", предупреждения, что деньги в семью следует приносить, и не последовавшего исправления мужа, Полина потребовала от Андрея развода. Но после последовавшего развода Андрей Погодин стал уклоняться от выплаты алиментов.
Мой отец, то есть для Ульяны дедушка, предложил Полине отдать её дочь в детский дом, то есть отказаться от ребёнка, типа, не на что содержать-воспитывать ребёнка. Высказывания отца по этому поводу мне передала моя мать. Я встретил это сообщение эмоционально.
Но это я забегаю вперёд. Сначала я всё-таки в 1993 году поступил в университет. Санкт-Петербургский государственный. А пошёл я учиться на вечернее отделение юридического факультета, так как теперь я осознавал, что я уже вырос и сидеть на шее у родителей мне невозможно. То есть я решил днём работать, а по вечерам учиться.
Окончив подготовительное отделение, я не боялся вступительных экзаменов в университет, даже экзамена по иностранному языку. Накануне этого экзамена я даже водку пил, чтобы просто выспаться перед экзаменом, а не мандражировать. Пил я не дома, а на работе (тогда я временно работал сторожем в большом гараже; пил с механиками). А вообще не бояться этих экзаменов мне помогала льгота для поступающих в вузы после армии, а именно: достаточно было лишь бы сдать экзамены, то есть лишь бы не на двойку. А получить пару после посещения ПО просто не реально - трояк всяко тебе обеспечен. В мою бытность льгота при поступлении в университете сохранилась только на вечернем отделении, а на дневном её уже не было. Но, главное, что на вечернем она сохранилась.
Так вот, развелись Полина и Андрей скорее всего когда я уже поступил в университет и стал учиться и работать. Кем я только не работал в период обучения в университете. Но это всё был неквалифицированный труд. Работал я и грузчиком, и охранником. Но охранник-это громко сказано. Сторож - вот это определение более подходит к моей должности. Учась на младших курсах я и не очень то пытался устроиться работать по юридическому профилю. В первой половине девяностых, постаравшись, в принципе, можно было найти должность юриста в какой-нибудь организации и студенту-недоучке. В период, когда фирмы множились как грибы, брали на работу юристом и студентов. Им, правда, мало платили, потому что они были ещё недипломированными. Вот поэтому-то меня работа юристом не устраивала: я должен был приносить как можно больше денег в семью - помогать матери и сестре. Году так в 1994 мои родители наконец-то официально оформили развод. Моя мать осталась без мужниной материальной поддержки. В это время институт ВИТР разваливался и машинистка-надомница ему уже не была нужна. И в начавшийся век компьютеров моей матери-машинистке нельзя было устроиться по специальности. Было решено, что пусть моя мать сидит с внучкой Ульяной, а моя сестра Полина, Ульянина мать, пусть как можно больше работает акушеркой, то есть на полторы ставки, а то, может быть, и на две. Но что такое даже полторы-две акушерские ставки? Всё равно это мизер. Моей матери предпенсионного возраста (напомню: она 1948 года рождения) в сложное время девяностых вообще никуда нельзя было устроиться, ведь уровень безработицы тогда зашкаливал, и таких, как она, никуда не брали, тем более, если учесть помимо её возраста её состояние здоровья: женские возрастные болезни давали себя знать. Так что даже работа каким-либо дворником была не для неё. Но ведь с Ульяной, болезненным ребёнком, всё равно надо было кому-то сидеть: детский сад или сначала ясли-это не для болезненной Ули. А Андрей Погодин алименты выплачивал не регулярно и по минимуму, так как сумма алиментов вычислялась-высчитывалась из официальной его зарплаты, а она либо была смешно нереально маленькой, либо вообще отсутствовала, так как он официально числился безработным. В общем, мне претендовать на юридическую работу с малой зарплатой в силу вышеизложенных причин не представлялось возможным. Да, конечно, хорошо было бы, ещё учась, накапливать собственный юридический опыт, но в моей ситуации было не до опыта, а было лишь бы выжить нашей семье сейчас. Поэтому я в этот период не имел даже собственного кошелька - всю зарплату отдавал сидевшей на моей шее матери, оставив себе сущую мелочь на курево и на пиво (а пил и курил я тогда мало). Мать ходила по магазинам и готовила еду на всю семью. Хождение по магазинам занимало много времени, так как она ходила с малолетней Ульяной (не одну же её оставлять дома!
– бабушка Лиза не в счёт: она жила-выживала на пенсию самостоятельно и вела отдельное хозяйство от нашего) и покупала продукты не в одном магазине сразу, а бродила по магазинам всей ближайшей округи в поисках продуктов где что подешевле, так что хлеб покупался в одном магазине, масло - в другом, что-то другое - в третьем и так далее. То есть экономился при хождении по магазинам каждый рубль. Копейка рубль бережёт - это про мамины хождения по продуктовым магазинам. Только в девяностых копейки не имели хождения - слишком мелок был рубль.
Ещё несколько слов про бабушку Лизу. С самого момента, когда мы съехались с ней на Сапёрный переулок, мы не объединялись с ней в ведении домашнего хозяйства, то есть она жила сама по себе, а мы сами по себе. И в наши комнаты она не заходила почти никогда. Как и многие пенсионеры, которым было трудно прожить лишь на одну пенсию, она подрабатывала на Некрасовском рынке, перебирая овощи, отделяя гнилые от хороших.
А бабушка Тоня где-то в это время, то есть году так в 1994, умерла.
* * * (Звёздочки 34)
Ещё в 1990 году осенью я дважды выезжал с мамой в Павловск. В парк. Один раз-в ещё тёплое время, в так называемую золотую осень. В другой - когда листья с деревьев уже опали. В золотоосеннюю поездку нам повстречался на дорожке ёжик. Про белок и говорить нечего, так как встретить в Павловском парке белку и дать ей орешек - не велика заслуга (орехи продаются в самом парке старушками специально для белок). Также мы с мамой повстречали в ту первую поездку мою троюродную сестру Машу (внучку бабушки-Тониной сестры тёти Сони) - мир тесен! В позднеосеннюю поездку мы кормили лесных птичек с рук - они, голодные, садились прямо на наши ладони и клевали семечки. Удивительное дело, ёжика мы встретили в очень людном месте парка. А птичек кормили в глухом. В Новой Сильвии. Это такой район Павловского парка.
Так вот, после армии я стал ездить в Павловский парк по несколько раз в год: раз в сезон, а осенью - несколько раз. Полюбилась мне Павловская природа. По большей части ездил я один, но случалось, что и с кем-нибудь. В июне я ездил в Павловский парк, чтобы на природе читать-готовиться к экзаменационным сессиям. Подросла Уля, и её стали отпускать со мной прогуляться в Павловском парке. С ней я обязательно ездил в конце июня, когда на кустах акации появлялись стручки, из которых я делал свистульки, и мы с Улей свистели в них. Однажды в безлюдной части парка, когда я гулял один, добился того, что белка спустилась с ветки мне на руку, и так и сидела на ладони, щёлкая орешками.
Обязательно я ездил в Павловск, когда местные бабушки начинали торговать садовыми яблоками у вокзала, и я бродил по парку, жуя яблоки на ходу или присев где-нибудь в живописном месте на скамейку или пень. Посижу, покурю и пойду дальше. Причём каждый раз я старался ходить не так, как в предыдущий. В некоторые свои прогулки по Павловскому парку я стремился обойти весь парк, но не по кругу, а зигзагами, с обязательным посещением всех самых красочных его уголков, и тогда я ходил быстрой походкой - иначе не успеть пока светит солнце везде побывать; в другие же свои прогулки я никуда не спешил и, не стремясь обойти весь парк, мог медленно прогуливаться по одной дорожке в оба направления - сначала в одну сторону до конца, а потом, развернувшись, в другую. Когда я ходил быстро, я думал о парке, о том, чтоб везде успеть, когда же я медленно бродил, то мог думать о чём-нибудь своём или слушать радио через наушники или так. Не обязательно музыкальные радиостанции, а мог слушать и говорильню типа "Маяка" или "Эха Москвы". А среди музыкальных радиоканалов преобладало радио "Рокс", а начиная с2003 года - радио "Классика". Жаль, что сейчас эти радиостанции заглохли.
Кроме "акациевого" и "яблочного" посещений Павловского парка было обязательным для меня ещё "желудёвое", то есть в сезон падения желудей. Было что-то особенное в запахе парка, когда падали жёлуди. Я их собирал полные карманы, а затем разбрасывал в Петербурге на всякие разные газоны - вдруг прорастут.
И, конечно же, я много курил во время прогулок по Павловскому парку. Редко на ходу, в основном присаживаясь на такие скамейки, откуда открывался превосходный вид, но мог присесть и в абсолютно невидов'oм месте, зато очень тихом и безлюдном. Присаживаясь, я мог достать взятый из дома бутерброд или купленный по дороге в Павловск пирожок и ел его, запивая взятым с собой чаем из термоса или лимонадом, - что может быть вкуснее такой еды на природе! И обязательно покурить тут же после.
Когда подросла Уля, то есть когда ей исполнилось 7 лет, я впервые пошёл в Павловский дворец на экскурсию. С ней. Мне и ей понравилось. Уютный такой дворец, оказалось. Жить можно...
Билеты для прохода в Павловский парк обычно (но не всегда) я не покупал, а выходя с Павловского вокзала шёл не прямо, то есть не через главный вход, где вход был по билетам, - а заворачивал налево и либо перелезал через парковую ограду, либо шёл ещё дальше до Тярлево, где через калитку был свободный вход в парк.