И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно
Шрифт:
* * * (Звёздочки 21)
Слава Богу, студенты-первокурсники ЛТИХП на картошку в сентябре не ездили. Но в начале сентября 1989 года я всё-таки совершил кое-какую дальнюю поездку из Ленинграда. Дело в том, что с момента переезда в 1987 году на Сапёрный переулок, то есть с десятого класса, я начал посещать Военно-исторический клуб при музее А. В. Суворова, который находился недалеко от нашего дома на Сапёрном. Я записался в клуб, потому что хотел познакомиться с людьми, умеющими делать оловянных солдатиков, и перенять у них опыт. У многих членов клуба была страсть к военным мундирам прошлого. Они их шили сами и любили перевоплощаться в героев прошедших войн. Движение таких увлечённых людей-энтузиастов называлось военно-исторической Реконструкцией. Так вот, эта самая Реконструкция любила ежегодно собираться в Бородино в первые выходные сентября. Люди с разных городов страны, одетые в мундиры русской армии и наполеоновских войск, разыгрывали на Бородинском поле отдельные легендарные эпизоды великого Бородинского сражения. В 1989
* * * (Звёздочки 22)
Приступив к учёбе в "Холодильнике" я призадумался, хорошо ли или плохо, что мне светит выучить немецкий язык. Ответ пришёл в ноябре 1989 года, то есть почти сразу после начала изучения немецкого. В Берлине пала одноимённая стена, и в Германии начались объединительные процессы. В смысле: ГДР плюс ФРГ в обозримой перспективе должно было дать единую воссоединённую ФРГ. Об этом я узнавал из новостных передач по телевидению. Их снова будет 80 миллионов (в смысле: немцев, как перед Великой Отечественной войной)! Значит, у нас снова будет великий сосед (Польшу по традиции с екатерининских времён в расчёт не принимаем и как бы не видим её). Поскольку в школе историю я более-менее слушал с интересом и в тетради по истории любил рисовать иллюстрации по теме урока, то выражение "Drang nach Osten!" (по-немецки: "Натиск на Восток!") я знал и понимал его исторический смысл, даже рисовал бегущего вооруженного немца в противогазе, кричащего этот лозунг. Так вот, я своим умом дошёл, что следует готовиться к этому "дрангу", если не военному, то экономическому, это точно. И я понял, что в новых исторических реалиях мой немецкий язык будет востребован на Родине - немцы к нам придут сами, и кто-то же должен будет с нашей стороны знать язык если не врага, то экономического партнёра. Так вот, я понял, что этим кто-то буду и я. Таким образом, я осознал необходимость знать немецкий язык. Не для зачётной книжки, а для себя.
Теперь несколько слов о группе нулевичков, в которую я попал по немецкому языку. Я был единственным русским в этом группе. Остальные всё выходцы с Кавказа. Дело в том, что "Холодильник" как место учёбы был притягателен для них: они ведь торговцы на рынках, и в магазинах, и директора овощных баз. И "Холодильный институт" - это их профиль. Ведь знать холодильное оборудование им как раз нужно, и вообще пищевое оборудование. И конкурс на вступительных экзаменах небольшой, а значит, и учёба не такая уж и сложная, и взятки, наверное (не могу точно утверждать), не такие уж и большие при поступлении и во время учёбы. А советский инженер, специалист с высшим образованием, должен знать хотя бы какой-либо один западноевропейский язык (это, по-моему, бесспорно). А ведь у многих кавказцев на их малой родине в школе не было такового языка как учебного предмета. Кроме родного они в большинстве своём изучали лишь русский язык. Вот поэтому их всех и определяли в группу изучающих иностранный язык с нуля. Но они были на занятиях бестолковыми слушателями. И говорили преподавателю немецкого языка, типа, следующее:
– Ну что Вы, Марь-Иванна, к нам так строго... Ну представьте, что Вам будут на неродном китайском японский объяснять. Вы нам про падежи немецкого языка в сравнении с падежами русского. Это для нас трудно постижимо.
И стабильно пропускали занятия по немецкому. И дарили преподавателю-немке шоколадки, лишь бы она поставила тройку по языку за урок или потом за зачёт.
В такой ситуации немка ориентировалась в изложении нового материала урока только на меня, сознательного, и не пропускающего ни одного занятия по немецкому. Типа, если понял-усвоил я, то и остальные, если бы ходили регулярно, то также должны бы были всё понять. Таким образом, можно сказать, что на начальном этапе изучения мной немецкого языка у меня был как бы личный преподаватель. К тому же бесплатный! Ясное дело, что немецкий язык у меня пошёл. Пошёл легко. И без перенапряжения. С осознанием его необходимости для меня. Я быстро полюбил этот предмет-немецкий язык, и полюбил сам немецкий язык. А то я думал, что я-неспособный к языкам. А тут на тебе, у меня всё получается по немецкому. Я на занятиях получал удовлетворение. Что может быть лучше, когда учёба в радость! Я ходил на занятия по немецкому как на праздник. И если у меня назрел какой-либо вопрос по языку, я не стеснялся его задать и либо сразу же получал на него развёрнутый ответ, либо слышал следующее:
– Не забегай вперёд, потерпи, Алёша, немного. Всему своё время. И я с нетерпением ждал это время, то есть следующих занятий по немецкому.
А по остальным предметам я учился хорошо, только химия вызывала у меня большие трудности. Мне трудно было постичь логику химических соединений и процессов.
Сдал я экзамены по окончании первого курса без проблем, лишь по химии испытал трудности. Я заготовил кучу шпаргалок. И во время экзамена я выложил их внутрь стола, за которым я сидел и готовился к ответу на экзаменационный билет. Но экзаменатор-химик заметил мои шпоры. Стол оказался с дырой, и все они вывалились в неё на пол. Но экзаменатор не выгнал меня с экзамена, а предложил мне продолжить готовиться к сдаче экзамена без шпаргалок. И я получил трояк, которому я был несказанно рад.
* * * (Звёздочки 23)
Летом 1990 года мне запомнился Чемпионат мира по футболу в Италии. Наша сборная быстро вылетела, и передо мной встал вопрос, за кого болеть? Много было хороших команд, но я выбрал сборную команду Германии - страны изучаемого мной языка. И вот немцы стали подряд добиваться успехов: у всех выигрывать. Мне понравилось болеть за всегда побеждающую команду, к тому же играющую красиво. Немцы своей игрой как будто доказывали мою правоту, мою ставку на изучение немецкого языка, что он мне пригодится в будущем, доказывали спортивную мощь своей страны, демонстрировали потенциал новой единой Германии. Немцы оправдали мои возложенные на них надежды и выиграли Чемпионат, став чемпионами. Это был мой первый чемпионат, который я смотрел по телевизору сознательно, полностью, а не урывками краем глаза, и такая вдруг удача - моя команда выиграла. Я очень радовался победе Германии, как будто победила моя родная команда, а не какая-то другая. Победа сборной Германии буквально окрылила меня в дальнейшем изучении мной немецкого языка.
А ещё весной - в начале лета 1990 года я внимательно следил по новостям за объединительным процессом в Германии - за переговорами по формуле два плюс четыре. Договорятся - не договорятся, и на каких условиях, - всё это вызывало у меня такой же живой интерес, как и боление за сборную Германии по футболу, как будто моё личное будущее зависело от результатов этих событий. Ведь я связывал свою карьеру с Германией.
* * * (Звёздочки 24)
После первого курса обучения в "Холодильнике" летом я никуда из города выезжать не собирался, ни с родителями, которым до меня не было дела, ни сам в одиночку. Таких вот, как я, собирающихся летние каникулы провести в Ленинграде, институт приглашал посидеть-поработать в приёмной комиссии вуза: выдавать чистые бланки заявлений о приёме в вуз абитуриентам, проверять правильность их заполнения ими. За работу предлагали выплатить смехотворную сумму, но это не главное. Главное, что предлагалось за работу в приёмной комиссии - это бесплатная поездка в Польшу. Я прельстился этим предложением. И отработал в приёмной комиссии положенный срок.
Снова Ладога
В августе 1990 года я с матерью поехал по приглашению дяди Саши на острова. Нам повезло - Вахасари был не занят. Впервые в жизни я выбрался куда-то с матерью! Я был рад этому обстоятельству. Народу в этот сезон на острове было немного. Была тётя Надина со своим новым мужем Мишей Владимировым и их ребёнком, то есть моим кузеном, Тимофеем, которого я увидел впервые. Тимофею было года три, и он уже был в очках. Он был по-детски капризным мальчиком. Тётя Надина всё время пасла его. По "Грюндигу" в новостях передавали о воздушных налётах иракских ВВС на Кувейт. А однажды поздно вечером мы с Витей крутили волны на "Грюндиге" и наткнулись на какой-то французской волне на передачу про группу "Кино", в которой песни Виктора Цоя разбавлялись голосом ведущего-конферансье на французском языке. Передача была длинная, звучало много хороших песен "Кино" громко на всю Ладогу (лишь по возвращении с острова в Ленинград я понял, к чему была эта роскошная радиопередача: Виктор Цой разбился на машине).
Михаил Владимиров отличался тяжёлым характером: однажды он не досчитался одной сигареты в своей пачке "Арктики" и обвинил в воровстве мою мать. Был скандал. Мать отвечала, что ей даром не нужно чужих сигарет, тем более от Владимирова (в Ленинграде в это время с сигаретами были проблемы).
А ещё однажды мы с Витей гребли в лодке, возвращаясь с рыбалки на наш остров. На всякий случай за корму была выброшена блесна. Так вот, на эту "дорожку" мы вытащили щурёнка, зацепившегося за крючок блесны хвостом. Бывает же такое!
Мы с Витей уже были большими, и нам чаще стали доверять управление катерами. А кошка, которую взял на остров дядя Саша, прославилась тем, что она, охотница, таскала свою добычу-мышей прямо в дяди Сашину постель.
Это была моя третья и последняя вылазка на острова. Далее наступят сложные времена, и традиция проводить вторую половину лета на Ладоге заглохнет.
* * * (Звёздочки 25)
В сентябре 1990 года сдохла Майра. Прожив 14 лет с собакой, наша семья стала собачниками, то есть мы не могли больше представить нашу дальнейшую жизнь без собаки. Но было ясно одно: новая собака должна быть принципиально другой, чтобы не напоминать старую.