И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно
Шрифт:
Мне нечего было сказать собравшимся начальникам. Да они и не были расположены меня слушать. Ведь надо же было директору будущего завода, папенькину сынку, найти для папы крайнего, стрелочника, виновного в сдвиге сроков монтажа оборудования, виновного в сдвиге сроков ввода завода в эксплуатацию! Не может же сын-директор сознаться папе-хозяину, что он, сын, сам во всём виноват! И главному инженеру надо было мне отомстить за срыв его планов подружиться с немцем за бутылкой! Хорошо, хоть деньги дадут сразу. Дали всего 4 с половиной тысячи. Почему так мало, объяснять не стали. Но, повторяю, хорошо, что я с деньгами. И это последнее обстоятельство не позволило упасть моему настроению. Покинув территорию будущего завода, почти достроенного, я поехал в центр города погулять. Ну не ехать же с деньгами сразу в Купчино к тёте Соне! Я задался целью всё ж таки отыскать приличных матрёшек. И из "спортивного" интереса - лишь бы их найти, и по причине моего добродушного желания отослать по почте немцу,
А на следующий день, в воскресенье, я поехал туда, куда любил ездить отдыхать-погулять - в Павловский парк. Благо, я был с деньгами. Хотя мной проверено на практике, что там доставляет удовольствие погулять и без денег. Я ведь всегда ездил в Павловск после яблочного Спаса (19 августа), когда у вокзала бабки торгуют дешёвыми яблоками, и покупал их, и брал с собой на прогулку по парку. Гуляя, мне подумалось, что жаль, что немец улетел так быстро, а то ведь я его обязательно бы вытащил в эту мной любимую жемчужину-парк...
Понедельник, 23 августа 2004 года. Последние дни я уже начал несколько волноваться, что мне не пришло приглашение на учёбу из Германии, то есть нет сообщения от тёти Надины, что оно пришло на её адрес. И поскольку у меня выдалось время (я снова без работы), то я сам позвонил в офис UCI директрисе Якубовской Наталье Владимировне. Подчёркиваю, что поводом для моего звонка было именно волнение, потому что уже настала пора мне недоумевать, почему же нет до сих пор приглашения, то есть раньше, неделю или месяц назад, я ещё надеялся на получение известий от тёти Надины, и, следовательно, был ещё уверен, что надо ещё немного подождать. Теперь же ждать уже было нечего, и у меня назрел вполне резонный вопрос: "В чём дело? Почему я сижу до сих пор без приглашения?" Итак, я звоню Якубовской и выражаю удивление-недоумение-тревогу по случаю неполучения мной приглашения. До сих пор! Коротко выслушав причину моего звонка, Якубовская произнесла:
– И правда: странно, что до сих пор нет приглашения! Вы мне, Алексей, перезвоните завтра, а я сегодня же свяжусь с Германией и выясню, в чём дело.
То есть Наталья Владимировна была кратка со мной. Но меня это неприятно удивило, что только мой звонок ей побуждает её заинтересоваться причиной задержки моего приглашения. Я сразу почувствовал неладное в ответе Якубовской мне: замаячила угроза срыва моего намерения уехать в Германию учиться осенью этого, уже 2004, года, поэтому во вторник я уже не был убит новостью от Якубовской, что я сейчас никуда не уезжаю:
– Мой человек узнал причину отсутствия приглашения Вам, Алексей. Виноват немецкий университет города Мюнстера: немцы потеряли одну из Ваших бумаг, и без полного комплекта документов оставили Вашу заявку о приёме на учёбу без движения.
Услышав такую нелепую причину несоставления приглашения для меня, я как-то вознегодовал, но Якубовской было как-то недосуг слушать мои негодования, и она продолжила:
– Немцы сильно извиняются. Обещают, что в следующий раз Вас обязательно пригласят, если выслать им ещё раз копию Вашей бумаги. Ну, так как, Алексей, весной следующего года поедете учиться?
– Да, - отвечаю я. А что я мог ответить ещё? Ведь комнату мне фирма UCI всё равно не вернёт через суд, реши я судиться с ней! Но вот что мне подумалось: я ведь для надёжности обращался в эту фирму, а она оказалась не в состоянии проконтролировать процесс обработки моих документов немецким вузом при моей заявке на учёбу в этой Германии. Что стоило агенту фирмы UCI, находящемуся на территории этой страны, поинтересоваться движением моих документов в немецком вузе раньше, когда было ещё время дослать потерянную бумагу до истечения срока подачи документов?! Но задавать этот вопрос мне Якубовской не пришлось: она словно чувствовала, что я готов разразиться подобным вопросом-упрёком, а потому быстренько распрощалась со мной по телефону, сославшись на то, что ей некогда.
Невысказанность мной моего мнения о фирме UCI и её директрисе Якубовской всего, что я о них думаю, ей по телефону меня ещё больше удручала. А ведь мне было с чего быть удручённым. Полгода ещё как-то и где-то жить здесь, в Петербурге, как-то где-то работать опять-таки надо же. Ведь на днях надо съезжать от тёти Сони, к которой к 1 сентября приедут её близкие родственники (я ведь по договорённости с тётей Соней жил у неё именно до этой даты)! Куда же мне деваться от тёти Сони? Я не знал. Набережная - была не выход. Меня там не ждали. Тем более обитателям Набережной от тёти Сони стало известно, что я опять оказался без работы. Я позвонил Диме Блюменталю, с которым давно (аж с декабря прошлого года) не общался, чтобы поделиться своими проблемами. Особых надежд на помощь от Димы я не питал. Советов также не предвидел от него. Так, позвонил по той причине, что скоро и позвонить-то будет неоткуда - окажусь я скоро на улице под открытым небом. Так что пусть Дима знает, что я его не забываю. И это основная причина моего звонка, что я его не забываю, - и ты, Дима, типа, не забывай меня, если что - звони моей тёте (Надине на Набережную) - мне передадут. А позвонил я ему на мобильный телефон - где и как он сейчас живёт, мне было неизвестно, так что номер его допотопного мобильного телефона был для меня единственным каналом связи с ним, и последний раз я общался с ним в декабре.
Итак, вот что я узнаю от Димы, как он и где живёт. На 3 сентября у него намечен отъезд из России в Германию с женой Леной на постоянное место жительства как еврея (вот здорово, что я успел связаться с ним до его отъезда!). А живёт он сейчас не у жены, а в гараже. В некотором трёхэтажном доме для богатых имеется подземный гараж. И вот Дима устроился сторожем туда. Охраняет-сторожит роскошные машины, сидя в маленьком помещении при гараже и встречая и провожая их при автоматически поднимающихся воротах. Главное для него в этой работе было не деньги, а крыша над головой в последнее время перед отъездом в Бундес. Републик Дойчланд. Услышав о том, что скоро занимаемое Димой место станет вакантным, мне сразу захотелось его занять после Диминого отъезда. Я обрисовал ему свою ситуацию, и Дима согласился рекомендовать меня начальнику гаража в качестве смены ему по его отъезде, признав, что это выход для меня - поселиться после него в гараже и получать за пребывание в нём на дежурстве хоть какие-то деньги. А денег от начальника гаража Дима получал вот сколько. 2 тысячи рублей в месяц обязательно по устной договорённости с начальником гаража плюс набегала тысяча в месяц за мытьё иногда машин, стоящих в гараже. При графике работы сутки через двое. То есть двое суток выходных Дима мог теоретически не ночевать в гараже . но он ночевал в гараже. И я буду, если устроюсь. Дима попал в гараж по знакомству. Его рекомендовали начальнику гаража. Теперь Дима рекомендует меня. Начальник гаража Александр Семёнович Зайцев, чтобы доверить мне охрану роскошных машин-иномарок, должен знать обо мне всё, чтобы убедиться, что мне можно вообще доверять, что я ничего не скрываю, и он будет знать, где меня искать в случае чего. Поэтому мне пришлось достаточно подробно рассказать о себе и о том, как так получилось, что я нуждаюсь в крыше над головой, то есть и о своём намерении поехать на учёбу в Германию, когда-то бесспорном, не вызывающем сомнений в реальности осуществления, теперь же обставленном рядом дополнительных условий, среди прочих - если я хоть как-то доживу до весны 2005 года, когда должен буду уехать по долгожданному приглашению. Вот это "хоть как-то дожить до весны", - объясняю я Александру Семёновичу Зайцеву (далее просто Зайцеву), - и толкает меня занять после Димы освобождающееся место сторожа. Зайцев уловил из моего рассказа о себе, что случись что, ему есть где меня искать, куда я непременно должен буду обратиться перед выездом - немецкое консульство, и что я не намерен разменивать свою мечту уехать на учёбу в Германию на какой-либо криминал здесь на Родине, в России, будь то связанный с доверенными мне для охраны дорогими автомобилями, либо иной другой. То есть Зайцев убедился, что мне чужда психология преступника, и на меня можно положиться. Он озвучил, что за дежурства он мне будет платить всего 2 тысячи рублей в месяц.
– Согласен?
– Согласен, - отвечаю я, не обременённый альтернативой. Мы с Зайцевым договорились, что я приеду в гараж ночевать 31 августа, то есть пока Дима ещё не съедет. Дело в том, что помещение для сторожа имело 2 лежанки, одна из которых была скрыта в закутке за дверью из основной части помещения. Не пишу, что это было 2 помещения, а не одно, потому что это будет громко сказано. Это действительно был закуток, ведущий из основной залы в туалет, то есть в длину в нём умещалась лежанка, да стоял шкаф, в торцах закутка 2 двери: одна в основную залу, другая - в туалет. Описываю так подробно этот закуток, чтобы читатель мог представить себе, где мне предстоит спать, поселившись в гараже, в смены, свободные от дежурств. В дежурства я должен буду находиться в ближней к выходу зале и смогу прикладываться на диван, когда буду взаперти. В закутке же был не диван, и не кровать, а именно лежанка, собранная из разных мягких частей разломанной мебели для спанья.
До 3 сентября, дня Диминого отъезда в Германию, я только ночевал в гараже. В нём ведь и поесть толком приготовить ничего нельзя. Есть только металлический неработающий электрочайник, маломощный электрокипятильник, который опускался в этот электрочайник, да еле работающая электроплитка. Но я, на самом деле, лишённый возможности что-либо приготовить поесть горячее, не унывал, питаясь булкой с йогуртом или кефиром прямо на улице. Вечерами этих дней до отъезда Димы мы с ним варили пельмени в электрочайнике, стоящем на плитке. Процесс этот был очень долгим из-за слабости электроплитки. За час варки пельмени успевали полностью развариться-развалиться.