И верить, и любить

Гучков Борис

«На руке колоть не буду…»

На руке колоть не буду,Чтобы знал весь белый свет:«Мать родную не забуду»,«В жизни счастья больше нет».В бане сельской и районной,И в московских СандунахНа груди на уголовнойЯ наколки видел – ах!Пальмы, море и корветы,Горы, розы, факела,Томных женщин силуэты,Сердце, ножик и стрела,И змея над чашей яда,Вся покорная судьбе,А один – ведь это ж надо! —Тельник выколол себе!И молил всегда я: «Боже,Ты их души отогрей!Весь их век, конечно, прожитВдалеке от матерей.Им судьбой дано скитаться,Жить в краю седой зимы,Коль нелепо зарекатьсяОт тюрьмы и от сумы».Было мне всегда неловко.Что

ж ты сделал, человек!..Но кричит татуировкаО любви, святой навек!И, похоже, не напрасно,Словно в том моя вина,Вспомнил я в «Калине красной»Жизнь героя Шукшина…Сами стали мы отцами,В городах больших живемИ порою месяцамиМаме весточки не шлем.Всё спешим, здоровье гробим,Нервы – звонкая струна…Но порой проснёмся, вздрогнем:«Что там с мамой? Как она?»Нет, руки колоть не буду!И покуда вижу свет,Мать родную не забуду,Не забуду маму, нет.

Пятёрка

В год реформы старых денегЯ учился в пятом классе.Мама нянчила сестренку,Голосистую – беда!Нелегко мы вырастали.Денег не было в запасе.Мама грустно говорила:«Тают деньги, как вода!»Вот друзья, в кино собравшись,Мне кричат: «Айда за нами!»«Мама, дай мне на «Чапая»Ну хотя бы пятачок!»Бесполезны уговоры.Был ответ один у мамы:«Лучше грамоту, сыночек,Повтори ещё разок!»Только я не падал духом.Взяв корзину, шёл к оврагу,Собирал бумагу, кости.(Было мне двенадцать лет.)На безмене дед-старьевщик,Взвесив кости и бумагу,На кино давал мне горсткуМедных новеньких монет.Так я жил. И вот однаждыЛетом (помню, что рубашкуНе носил, жара стояла.Был я чёрен, словно грач)Вижу: ветер по дорогеМне навстречу мчит бумажку.Я схватил её и ахнул:«Боже мой, да я богач!Пять рублей… Что делать с ними?..Это ж матери подмога!Да, но мама их истратитИ не даст на эскимо…»Я не отдал деньги маме.В щель запрятал у порога.Целый месяц деньги тратилНа конфеты и кино!До сих пор никто не знаетО пятёрке злополучной!Мама сильно постарела,У сестрёнки есть семья.Да и я уже не молод.Прихожу домой с получкой,И гостинцам очень радаДочка славная моя.Не нахвалит мама сына,И сестрёнка любит брата.Им я шлю порой подарки,Приезжаю погостить.Что подарки? Если в детствеОбманул я их когда-то,Ту мальчишескую жадностьКак смогу себе простить?

««Ты не спи на закате…»

«Ты не спи на закате! —Тормошит меня мать. —Мне тревожно, сынок,Я боюсь, понимаешь?Ну проснись же, пора,Мой хороший, вставать!На закате не спят —Неужели не знаешь?Встань, взгляни на себя —Это что же за вид!..»«Ах, а я и не помню,Как заснул на диване!Ты скажи, отчегоГолова так болит?..»Полусонный, встаюИ пиджак надеваю.Выхожу на крыльцо —Там в полнеба закат!Я заката огромнейНе видел, не помню.Он на соснах могучихКроваво распят,Он рекою течётПо зелёному полю…«Не грусти, дорогая,И не верь в чудеса,Что навеки уснутьНа закате возможно.Просто, мама, к ненастьюТак красны небеса,И болит голова,И на сердце тревожно».

Брат

1

С чемоданом, сбитым из досок,На учёбу, а не ради шутки,Тонкий, словно хлебный колосок,Он в Москву поехал на попутке.Встретила Москва его снежком.В чемодане – хлеб, тетради в клетку.Я тогда ходил под стол пешком,Он уже закончил семилетку.Шел он с удивленьем на челе,На дома высокие глазея…В шумной привокзальной толчееЧемодан пропал у ротозея!Он побрел по улице в слезах,Натыкался в сквере на деревья…Что столице слёзы на глазахОдного парнишки из деревни!Вот уж позади Москвы огни.Мчит попутка в ночь и бездорожье…Но припомнил он слова родни:«Ты учись! В тебе есть искра божья!..»И тогда у первого мостаОн сказал шофёру: «Батя, знаешь, —Тормози! Вокзал ведь – не Москва.Мне в столицу надо – понимаешь?»

2

Верю, синоптики нынче не врали.Верю и знаю: с утраПо Оренбуржью, на Южном УралеПреобладают ветра.Снова пришла эта скорбная дата,Я бы забыть её рад,Но по Уралу памяти братаВетры нещадно шумят.Годы прошли… Я, глаза лишь прикрою,Людную вижу избу,Снежный погост над Уралом-рекою,Брата в сосновом гробу.Комья мороженой глины по доскамЧастый отсеяли град,И навсегда ты остался под Орском,Старший мой брат.Вынуты спешно из ямы верёвки…Холм над тобою… Прости…Ты на Урал укатил по вербовке,Но не сумел обрестиЗдесь ни покоя души, ни отрады.Снились родные края…Вот я стою на ветру у ограды.Плачет Тамара твоя.Снегом венок жестяной заметает…Чем вам, родные, помочь?Сын посуровел, и горько рыдаетВместе с Тамарою дочь.Как же от отчины, брат, ты далече!Молод, совсем без седин…Вспомнилась наша последняя встреча.Мы на рыбалке сидим.«Как хорошо, – всё твердил ты. – Мы дома.Как я, братишка, устал…»Ни ветерка. Только дальнего громаРокот порой долетал.Ну, а когда ты уехал, то грозыСтали Мещёрой гулять.Грозы… А помнится мне, по прогнозамВёдро должно бы стоять…

«По ночному кладбищу без страха…»

По ночному кладбищу без страхаЯ когда-то в детстве проходил.На спине пузырилась рубаха,Холодом тянуло от могил.Мне гордыня закричать мешала!На погосте жутко по ночам…«Ну и как?» – ватага вопрошала.«Пустяки!» – ребятам отвечал.Возвращались в город, балагуря,Буйствуя, черемуха цвела…Яростная жизненная буря!Ты уже и друга увела,И навеки в землю уложила…Я сегодня чувства не таю —Я, рыдая, над его могилойВиноватым мальчиком стою.

«Жмёшь мне руку: «Привет! Здорово!»…»

Жмёшь мне руку: «Привет! Здорово!»Как душа у тебя чиста!Неприятное, злое словоНе исторгнут твои уста.Мы с тобою совсем как братья…Но, когда упаду ничком,Ты злорадно слова проклятьяКрикнешь маленьким язычком.Но слова поостынут в горле.Всем иной ты покажешь вид…Люди скажут: «А друг-то горем,Гляньте, искренне как убит!»Ты – актер. Ты меняешь маски,А в игре ты всегда хорош.Кто-то снова поверит в сказкиИ не сразу раскусит ложь.Но она не бывает вечной…Слышу в дверь осторожный стук.Вновь с улыбкою безупречнойТы ко мне заявился, друг.

Ученики

Но грустно думать, что напрасно

Была нам молодость дана.

А. С. Пушкин

Два самых лучших сошлись у могилыУченика.Оба талантливы, оба могли быНавернякаВровень с учителем стать и повыше,Сметь и дерзать…Молча стоите, притихли как мыши…Что вам сказать?Он с фотографии смотрит с укором,Щурит свой глаз.Жил для кого он? Думал о ком он?Только о вас.Как ему каждым гордиться хотелось:«Мой ученик!»Только вот песня ваша не спелась.Умер старик.И понимая, что нет и не будетПроку в речах,Вы с панихиды умчались в безлюдьеНа «Москвичах»…

В дороге

Не привиделось и не приснилось —Впереди кто-то чёрный ходил.На шоссе, где позёмка крутилась,Он машину свою осадил.След протектора чёток и жуток.Человеческий крик тормозов.Он услышал, спокоен и чуток,Еле слышный о помощи зов.«Отзовись! Подвезу, человече,На крутом перевале судьбы!»Но, безмолвствуя, хмурился вечер,И плотнее сомкнулись дубы.Он помчался за край перевала.Завертелись колеса, шурша.И не тень за машиной бежала,А убитая ею душа.

«Бесталанный, но всё ж пробивной…»

Бесталанный, но всё ж пробивнойИ способный на это,Вечно прячешься ты за спинойИменитых поэтов.И хотя в тебе зависть горит,Ты не смеешь сорваться.Ты не смеешь в сады ГесперидЗолотые соваться!Не осилишь ты и полпутиТой дороги тернистой.В этот путь дерзновенный идтиНадо с совестью чистой.Кто найдёт тот невиданный сад,Снимет яблоко с ветки,Не вернётся и тропки назадНе отыщет вовеки.В том саду – золотая пчела,Есть и мёд, и отрава.Там забвенье коснётся челаИ бессмертная слава.