И жизнь моя – вечная игра
Шрифт:
– Не тех порвал... Мне бы самому к поискам подключиться...
– Нет, тебе сейчас светиться нельзя, – оборвал Тимофея Елизар. – Домой поезжай. Свое дело ты уже сделал, поэтому отдыхай... Да, это тебе премиальные...
Елизар достал из ящика стола свернутые в жгут и перетянутые резинкой стодолларовые купюры.
– Здесь пять штук. На тебя и на пацанов твоих... А дальше, брат, сам будешь зарабатывать. Своя бригада будет, свой район... А сейчас иди, отдыхай... Если в кабак пойдете, шуметь не надо, сам понимаешь, не совсем еще спокойно...
– Понимаю.
Тимофей
И только под утро вместе со своей компанией нагрянул в родную общагу, поднял из постели Надю. Она не возмущалась. Накрыла стол в своей комнате, нажарила картошки с салом. А утром, когда Тимофея сморило в сон, исчезла куда-то вместе с Алексом. Он хоть и пьян был, но понял, что произошло. В восторг не пришел, но и Алексу предъявлять не стал. Плохо, что сестра согрешила. Но хорошо, что после сильнейшего потрясения, которое она пережила по вине Захара, она снова возвращалась к нормальной жизни. Она больше не замыкается в себе, ее снова волнуют мужчины...
Глава 8
Вторым подбородком Толик Мукачев обзавелся еще в школе. Никаких интересов у пацана не было, кроме как вкусно пожрать. Тимофей с ним никогда не дружил, но и не враждовал.
В армию Толик не пошел. Говорили, что энурез. Типичный диагноз для желающих откосить от армии. Но Тимофей голову мог дать на отсечение, что Мукачев действительно страдал недержанием. По жизни ссыкуном был, никому сдачи не мог дать. Обижали его все, кому не лень. Да с девчонками у него никогда не ладилось, так что некуда ему было ходить по ночам, кроме как под себя.
После школы Толик учился в Рязани, в пищевом техникуме, закончив его, вернулся в Заболонь. Родители помогли ему с первоначальным капиталом, поэтому он без особого напряжения открыл кафе ресторанного типа. Раньше в большом железном павильоне у главного входа в районный парк собирались ценители дешевого разбавленного пива, а сейчас здесь обедали представители рыночной аристократии, то есть самые состоятельные торгаши с местного рынка. Цены здесь кусались, но, как говорили, сервис и кулинарное мастерство поваров того стоило.
Еще говорили, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Поэтому Тимофей лично нагрянул в кафе «Анатолия».
Толика он увидел сразу. Он стоял за барной стойкой. Одну руку держал на талии симпатичной барменши или, возможно, старшей официантки, другой что-то черкал в блокноте. Одни глазом смотрел, что пишет, другим обозревал зал, еще и умудрялся говорить с девушкой. Масляный взгляд, сальная улыбка, сам весь как большой кусок смальца. Лицо настолько широкое, что на нем мог уместиться крупным планом лозунг «Даешь третий подбородок!». Сам он уверенно шел к этой цели. И на пузе наверняка столько жира, что ножом стандартной длины до кишок не доберешься.
Тимофей осмотрелся. Действительно, ресторанного типа кафе. Столики с белоснежными
– Здорово, Тимоха!
Он протянул ему руку для приветствия, но Тимофей сделал вид, что не заметил этого. Нет, он не воротил нос от Толика. Просто мужик не совсем правильно себя повел. Негоже здороваться с уважаемым человеком, протягивая руку через барную стойку. Выйти он должен был из-за этой стойки, тогда бы Тимофей стал думать, ручкаться с ним или нет.
– Ну, здравствуй, здравствуй... Слушай, зачем такой мордастель отъел?
– Э-э... Я худею, – замялся Толик.
– Заметно. Говорят, твое это кафе?
– Ага, – приободрившись, кивнул он.
– А про меня что говорят?
– Что?
– Теперь я за этим районом смотрю.
– А-а, да, да! – встрепенулся Толик. – Говорили, что теперь Орлику платить надо... А я еще думаю, какой Орлик... А это ты, значит... Это, я уже в этом месяце платил. От Козьмы приходили...
Трудно было усомниться в том, что Мукачев говорил правду. Прежде чем перебраться в другой район, Козьма выкачал из «пролетарских» коммерсантов все, что можно. Непорядочно поступил он, но Тимофей был далек от мысли предъявлять ему претензии. Главное, что у него есть власть, подкрепленная Елизаром, а деньги будут.
– И сколько ты ему отстегнул? – спросил Тимофей.
И так глянул на барменшу, что ее как ветром выдуло из-за стойки. Ничего стоять здесь да уши греть.
– Ну, как положено, двадцать копеек с рубля...
– И как ты ему отстегнул?
– Что значит, как! – вытащился на него Толик. – Пришли, сумку раскрыли, бросай, говорят...
– А за что платил?
– Как это за что?.. Ну ты даешь!
– Даешь ты. А я имею... Как тебя Козьма охранял?
– Да так же, как Захар. Ну, чтобы кафе вдруг не сгорело... Ну, ты меня понимаешь.
– На понт тебя, Толик, брали. А ты платил...
– А ты что, на понт брать не будешь?
– На понт людей брать незаконно. А мы люди, сам понимаешь, законопослушные, чтим, так сказать, уголовный кодекс. Поэтому за охрану платить нам будешь. За настоящую охрану. Охранник у тебя на входе теперь стоять будет, за порядком здесь следить...
– Э-э, а цена?
– Все как раньше. Только деньги через кассу перечислять будешь, на банковский счет охранной фирмы...
– На банковский счет? Ну, хорошо...