И.о. поместного чародея. Книга 2
Шрифт:
Одним словом, люди не могли ни возвести эти стены, ни обитать в них. А так как до моих ушей все яснее доносилась музыка – немудреная, но чрезвычайно тоскливая, – то любой бы догадался, что некие существа, достаточно разумные для того, чтобы скрашивать свою жизнь музицированием, обрели приют в этих руинах. Насколько мне было известно, ни один вид разумных существ, встречавшихся в нашем мире, людей не жаловал – в их глазах мы были слишком многочисленными, живучими и наглыми. Скорее всего, точно так же дело обстояло и в этих краях, вот только здесь мы, вдобавок ко всему, являлись чужаками. О правилах вежества, имеющих здесь хождение, я тоже знала маловато, но подозревала: то, что нас сюда завлекли при помощи
– Не стоит нам туда идти, – безо всякой надежды обратилась я к демону и магистру, которые безо всяких раздумий направились к проходу в виде высокой арки, увитой плющом, чьи вечнозеленые листья в лунном свете казались почти черными.
Конечно, никто не услышал моих слов, и я понимала, почему – в ушах зачарованных звучала та самая мелодия, что доносилась до меня слабыми отголосками. Им она казалась сладчайшей и приятнейшей на свете, обещая веселую компанию, вкусную пищу, сладкое вино и танцы до самого рассвета. Я слышала эти посулы довольно отчетливо, но словно в чьём-то пересказе, так что ясность моего ума сохранялась. "Что-то вы завираетесь, господа хорошие, – я безо всякой приязни косилась на башню, неохотно ступая след– в– след за Мелихаро. – Вряд ли вы окажетесь гостеприимными хозяевами, да и откуда у существ, живущих в таких неуютных развалинах, еда и хорошее вино?.."
И тут меня осенило. Я поняла, куда мы вот-вот попадем.
– Стойте! – зашипела я, и, отбросив всякую деликатность, принялась трясти за плечи поочередно то чародея, то демона. – Нам нельзя туда! Там наверняка пирушка лесных духов! Они не отпустят нас живыми – вы должны помнить эти легенды!.. Ну же, магистр, вас просто обязаны были пугать в детстве историями про то, что зимнее и осеннее ненастье приходит, когда лесной царь созывает в свой дворец своих подданных и устраивает бал! Духи танцуют и веселятся, а у крестьянских домов ветер срывает крыши, с гор сходят лавины, да вода в реках подмывает мосты...
– Все это антинаучная чушь, бытовая классификация для темных крестьян, – вяло отозвался Леопольд, пытаясь освободиться от моих цепких рук. – Нет никаких лесных духов – есть эльфы, демоны, гномы, тролли, а точнее говоря – были когда-то, но ушли из наших краев и хвала небесам...
– А как же дриады, которых вы сами видели? – воскликнула я.
– Дриад наиболее разумно считать паразитирующими вредителями, – пробубнил магистр, словно отвечая на вопрос экзаменатора, и тут же его глаза снова стали бездумными.
– Виро... Мелихаро! – потеряв надежду вправить мозги чародею, я принялась за демона. – Ну придите же в себя! Нам нужно убираться отсюда!
– О чем это вы? Я чувствую, что поблизости мои сородичи, которые проводят ночи куда веселее, чем я, – Мелихаро отмахивался от меня, как от пчелиного роя. – О, как я давно не был на настоящем пиру!
И с этим словами он оттолкнул меня со своего пути, шагнув в тень под аркой. За ним без промедления последовал магистр. Гонорий заржал так громко и отчаянно, словно прощался с белым светом, и мне показалось, что он прав – мы никогда больше не вернемся в мир людей.
Глава 6, где Каррен и ее спутники знакомятся с особой чистейших нелюдских королевских кровей и весьма вздорного нрава
У башни давно уж не имелось крыши. Внутри нее все оказалось залито необычайно ярким лунным светом. Если бы не особый мертвенный оттенок, который он придавал всему, чего касались его лучи, то можно было подумать, что сейчас на дворе стоит пасмурный день. Камни были покрыты сплошным ковром из плюща, норовившего опутать мои ноги, а кое-где в глубоких трещинах, иссекших стены, мерцали подвижные зеленоватые огоньки.
Ничего другого, миновав арку, я заметить не успела. Едва я повернула голову, чтобы осмотреться, как меня тут же замутило, а глаза наполнились слезами от режущей боли. Я начала тереть их руками, как обычно делают, когда порыв ветра швыряет в лицо мелким песком, но вскоре поняла, что это бессмысленно. То было всего лишь указание на то, что моим любопытным взглядам здесь не рады. Мои спутники, до сих пор находящиеся во власти гипнотических чар, не совершали подобных ошибок и смотрели лишь туда, куда им дозволялось – на существо, восседавшее на валуне среди побегов плюща.
Надо сказать, что к тому времени, как я появилась на свет, разумные нелюди покинули земли срединных королевств и княжеств, оттого я никогда не видела ни гнома, ни эльфа. Эльфы исчезли куда больше сотни лет тому назад, оставив свои дворцы и кладбища, быстро пришедшие в упадок. Иногда на фундаментах старых эльфийских строений пытались возводить свои замки люди, польстившись на крепкую кладку и красоту камня, но из этого редко выходило что-то путное: эльфийская магия сохранялась в местах, где когда-то обитали эти странные существа, и людям было тяжело жить бок-о-бок с ее капризными проявлениями. Гномов, поговаривают, до сих пор встречали в северных горах. Местность та была настолько суровой и непригодной для человеческого быта, что в кои-то веки между нашими народами не возникло споров по поводу права на земли. Ровно то же самое произошло и с троллями, которых в былые времена бродило множество средь каменистых горных отрогов. До сих пор людей, на свою беду обладающих курчавыми темными волосами, как у меня, дразнили тролльим отродьем и скабрезно шутили про неразборчивых в любви прабабок.
Разумными, с некоторыми оговорками, магическая наука признавала русалок, упырей да оборотней, в которых недостатка не чувствовалось по сей день, но в прошлом эти зловредные существа были всего лишь людьми. Истинных же нелюдей встретить в наши дни удавалось немногим, в чем жители срединных королевств и княжеств видели, безусловно, благое веяние прогресса. Известно, что эльфы грешили надменностью нрава, гномы отличались свирепостью, тролли могли в голодный год опустошить несколько деревень в считанные недели, и даже светлые умом люди, славившиеся своими передовыми взглядами на мироустройство, считали, что всей этой братии место на Северных Пустошах, рядом с демонами. В народе и подавно гномов путали с троллями, троллей – с демонами, демонов – с эльфами, и, не желая разбираться в тонкостях, огульно называли всех этих неприятных существ духами. В том имелся свой резон, ведь народцы эти не отличались однородностью, и лесной темный эльф, если верить книгам и рисункам, внешне походил более на демона, нежели на своих ближайших собратьев – светлых эльфов, так что разобраться в их родственных связях простому человеку было решительно невозможно.
Вот и хозяин лесного замка, пристально глядящий на меня огромными, слегка светящимися желтыми глазами, немного смахивал на Мелихаро без человечьей личины. Разве что шерсти на нем было поменьше, на лице же она и вовсе была едва заметной, молочно-белой, как и очень бледная кожа. Хрупкое и изящное тело неведомого существа скрывалось под одянием, сотканным не иначе как из лунного света – оно сияло едва ли не ярче ночных светил, и каждая его складка была уложена с невероятным мастерством. Очертания же ушей лесного господина оказались точь-в-точь, как у нашего демона – округлые, чисто коровьи, с густым опушением. Я сказала себе, что нужно в оба глаза следить за их движениями, ведь за годы жизни рядом с Мелихаро успела заметить, что нервные движения ушей зачастую выдают ход его мыслей. Одним небесам было известно, к какой именно породе относился неизвестный мне бледный властитель лесов, но мне сразу же показалось, что он склочен, как демон, и надменен, как эльф.