Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

Берелович Владимир

Хорошо известно, что создание Харьковского университета в 1804 году было также связано с инициативой местного дворянства и его пожертвованиями [206] .

* * *

Казацкая элита Гетманщины, опиравшаяся на более устоявшиеся традиции, и старшина Слободской Украины, возникшая несколько позже, но генетически связанная с первой, в вопросах воспитания детей и выработке конкретных «программ» действий в этой сфере во многом придерживались единых подходов. Вместе с тем сами стратегии воспитания, установившиеся в среде казацкой элиты, в XVIII веке не оставались неизменными. Взгляды на воспитание и воспитательные практики, характерные для этого социального слоя, в конце XVIII века соединяли старые и новые черты. При этом смену идентичности казацкой старшины, по нашему мнению, не следует описывать только как однонаправленное движение от одной ипостаси к другой. Мы встречаемся с множественной идентичностью/лояльностью, с размытыми границами между ними. Эту множественную идентичность обусловливали как внешние, так и внутренние факторы. Ценности «новолатинского» образования и воспитания, глубоко укоренившиеся в среде казацкой старшины, воспринимавшиеся ею как естественные, надлежащие, «свои», были созвучны с ценностями центральноевропейского дворянства. Но эти «старые» воспитательные и образовательные практики и представления дополняются осознанием необходимости достойного воспитания дворянина в соответствии с новыми функциями элиты и ее возросшей роли в Российской империи. Включение казацкой старшины в состав российского дворянства, сам непростой процесс нобилитации, необходимость отстаивать свои права и древность рода, безусловно, оказывали влияние на формирование нового облика украинского дворянина. Можно говорить о том, что изменение стратегии воспитания стало важной составляющей процесса конструирования идентичности, происходившего в среде казацкой старшины в XVIII веке.

206

О начальной стадии основания Харьковского университета существует обширная литература. См., например: Петров Ф. А. Формирование системы университетского образования в России. Т. 2. Становление системы университетского образования в России в первые десятилетия ХІХ века. М., 2002. С. 274–377.

Виктор Каради

Образовательные стратегии венгерского дворянства в эпоху Просвещения и государственного строительства в Венгерском королевстве (1760–1848)

Дворянство и образовательная инфраструктура

До 1848 года венгерское дворянство представляло собой восточно-центральноевропейскую разновидность феодального правящего класса в сословном обществе, сравнимом по своей структуре разве что с Польшей или Хорватией. На континенте, который уже прощался с феодализмом, венгерское дворянство было одним из самых многочисленных: оно составляло от 4 до 5 процентов населения. По этому показателю Венгрия отставала в Европе только от Польши и находилась на одном уровне с Хорватией. Первая квазиперепись, проведенная в королевстве в 1787 году, выявила 4,8 процента дворян в собственно исторической Венгрии (север и центр Карпатского бассейна), 4,4 процента дворян в Хорватии-Славонии (юго-запад) и 3 процента в Трансильвании (юго-восток).

Дворянство как социальная группа обладало наследственными привилегиями и как корпорация управляло государством, принимало законы и изначально (по крайней мере до 1687 года) избирало короля. Дворянство имело высокий уровень корпоративной независимости, и дворяне воспринимались как политическое сообщество королевства, собственно венгерский (Hungarus) народ. Каждый из них индивидуально обладал практически всеми политическими правами, то есть мог избирать и быть избранным в Законодательное собрание дворянства (Нижнюю палату), которая дополнялась и контролировалась Палатой магнатов (Верхней палатой), открытой только для титулованных аристократов и церковных иерархов. До 1844 года дворяне обладали исключительным правом занимать высшие государственные должности, как оплачиваемые (армейские офицеры или чиновники), так и неоплачиваемые (служба в гражданской администрации считалась nobile officium, «благородной обязанностью»). Дворянскому сословию принадлежало право принимать законы, в том числе вводить налоги, и управлять страной на основании договоренностей с королем. У дворян были особые привилегии в отношении землевладения (некоторые аристократические поместья были неотчуждаемы; кроме них, эта привилегия предоставлялась только церкви и, до некоторой степени, патрициату «вольных» или «королевских» городов). Дворяне были обязаны обеспечивать военную защиту королевства, но при этом были освобождены от налогов (за исключением отдельных местностей, в частности Трансильвании). Кроме того, дворяне пользовались особыми экономическими привилегиями в своих поместьях: они могли заниматься винокурением, взимать пошлины с дорог и мостов, принимать в своих владениях чужаков (например, евреев – в обмен на уплату особых налогов) и, в некоторых случаях, уступать подобные права представителям других групп (купцам, евреям), повышая тем самым свои доходы [207] .

207

О положении дворян в то время см.: M'erei G., V"or"os K. (Eds.). Magyarorsz'ag t"ort'enete 1790–1848 (История Венгрии, 1790–1848). Budapest, 1980. P. 485–507.

Если, однако, оставить за скобками эти общие для всех дворян наследственные привилегии, то окажется, что с точки зрения собственности, власти, общественного и политического влияния дворянство представляло собой в высшей степени стратифицированную социальную группу. В целом эту стратификацию, многоступенчатую и полную нюансов, можно свести к следующей довольно простой типологии. Магнатами назывались титулованные аристократы, крупнейшие землевладельцы, хозяева латифундий, чьи владения включали в себя целые деревни с прикрепленными к ним крепостными крестьянами, а также городские поселения, подлежащие особому налогообложению. Старинная аристократия к XVIII веку состояла из князей (королевской крови), герцогов, графов и баронов, хотя баронское достоинство понемногу (в особенности в XIX веке) начали жаловать и богатым патрициям, и ученым (и даже евреям). За магнатами следовали дворяне средней руки, нетитулованные, но обладавшие большими поместьями с прикрепленными к ним крепостными крестьянами и пользовавшиеся большим влиянием на местном уровне. Именно из этих состоятельных – bene possessionati – дворян формировались органы управления в графствах, составлявшие основную опору провинциального дворянства. Наконец, значительная часть более мелких дворян вела скромный образ жизни, возделывая принадлежащие им небольшие участки земли. Некоторые из них обеднели до такой степени, что не владели никакой собственностью (такие дворяне именовались «армалистами») и были вынуждены наниматься батраками к богатым господам, идти на государственную службу или в церковь. «Мелкое дворянство» составляло не менее 75 процентов общей численности всего сословия. Если в целом в королевстве, согласно переписи 1787 года, насчитывалось 394 тысячи дворян (в том числе 19 тысяч в Хорватии и 64 тысячи в Трансильвании), то титулованная аристократия включала в себя всего 209 семей. Таким образом, магнаты составляли менее одного процента дворянства в целом [208] .

208

Magyarorsz'ag t"ort'enete 1790–1848. P. 486, 491.

Дворянство делилось и по другим признакам, таким как этническая (определяемая родным языком или самосознанием), а также, начиная с XVI века, конфессиональная принадлежность. В результате различных исторических процессов, в особенности борьбы за независимость от империи Габсбургов (частью которой Венгрия стала в 1526 году) и параллельных попыток добиться для протестантской части дворянства равноправия с католическим большинством, основу венгерского дворянства позднефеодального периода составляли мадьяры, соседствовавшие с некоторым количеством словаков, немцев и других, меньших по численности этнических групп. Хотя высшая аристократия осталась католической (или со временем обратилась в католичество), среди мелкого дворянства было заметно больше протестантов, то есть кальвинистов, лютеран или унитариан (разновидность антитринитариев, оформившаяся среди трансильванского дворянства).

До некоторой степени эта фрагментация дворянства отражала фрагментацию всего населения, что соответствовало распространенному в Европе в эпоху Религиозных войн принципу cuius regio, eius religio, «чья страна, того и вера». Именно поэтому, несмотря на успехи Реформации и не менее значительные достижения католической Контрреформации, население Венгрии к началу XIX века оставалось очень разобщенным в религиозном плане: католики (около 47 процентов всего населения), кальвинисты (около 14 процентов), лютеране (около 7 процентов), греко-католики и православные (около 25 процентов), унитариане и др., в том числе растущая доля евреев-иммигрантов. В этническом отношении население королевства было еще более пестрым: согласно оценкам того времени, носителей венгерского языка было лишь около 40 процентов [209] . Таким образом, мадьяры не составляли большинства населения в стране, хотя дворянство, правившее ею, состояло преимущественно из мадьяр.

209

См.: Katus L. Multinational Hungary in the Light of Statistics // Glatz F. (Ed.). Ethnicity and Society in Hungary. Etudes historiques hongroises. Budapest, 1990. P. 111–130. По имеющимся оценкам, на 1773 год 39,3 процента жителей королевства были носителями венгерского языка. Соотношение оставалось таким же в 1840 году, но, при исключении Хорватии, вырастало до 42 процентов. В 1850 году носители венгерского языка составляли 42,3 процента гражданского населения.

Этнокультурное и религиозное разнообразие правящего слоя оказало серьезное влияние на процесс конструирования «национального образовательного режима» в период строительства национального государства, начавшийся с отмеченной романтическим или либеральным, национализмом «эры реформ» (1825–1848 годы). В 1844 году венгерский язык сменил латынь в качестве единого государственного языка. За этим немедленно последовала принудительная смена языка образования элит как в среднем, так и в высшем образовании с латинского на венгерский. Таким образом, язык, на котором говорило большинство дворян, был попросту навязан всему населению, во многих случаях не говорившему на нем, а теперь вынужденному получать на нем образование. Наконец, существовали и религиозные различия. Начальное и среднее образование, а в некоторой степени и высшее (религиозные юридические академии, а также первый университет, которым до 1770 года управляли иезуиты) оставалось в руках церкви. Это положение сохранилось и после крушения феодального режима в 1848 году. Правительство Габсбургов внимательно следило за образовательной системой, в особенности после изгнания иезуитов (1773 год) и принятия закона Ratio educationis (1777 год), но на протяжении долгого времени речь шла лишь о юридическом контроле, не сопровождавшемся значительными финансовыми вложениями. Ситуация изменилась лишь с созданием национального государства в XIX веке, после австро-венгерского политического «компромисса» 1867 года. До этого времени единственными значимыми государственными образовательными учреждениями были предусмотренные законом Ratio educationis четыре Королевские юридические академии с двухлетним курсом обучения, разделенные на факультеты философии и права [210] .

210

См.: Varga J. A Nagyv'aradi Jogakad'emia (1780–1848) (Юридическая академия в Надьвараде, 1780–1848 годы). Budapest, 2006. P. 6. См. также: Nov'ak V. M. A Pozsonyi Jogakad'emia hallgat'os'aga, 1777–1849 (Студенты Пожшонской Юридической академии, 1777–1849 годы). Budapest, 2007. Р. 6–7.

Как выглядела система образования элит в позднефеодальное время? Прежде всего, она представляется недоразвитой и даже, в некотором отношении, колониальной: получить образование наиболее высокого уровня было возможно исключительно за пределами страны.

В Венгрии был лишь один второстепенный университет, который основал в 1635 году католический примас Петер Пазмань в Надьсомбате (Трнаве), провинциальном городке на западе страны. Руководство высшим учебным заведением было первоначально поручено ордену иезуитов, а факультетов долгое время было всего два – богословский и философский. В 1667 году добавился юридический факультет и лишь в 1770 году медицинский. В 1777 году, через четыре года после изгнания иезуитов, университет был переведен в Буду, резиденцию королей. Позднее, начиная с 1784 года, университет переедет в последний раз – в Пешт, на другой берег Дуная. Переход высшего учебного заведения в руки государства позволил привести его структуру в соответствие с современными для того периода моделями, в частности принятой в Венском университете. Латынь оставалась языком обучения до 1843 года, хотя в остальных провинциях империи Габсбургов образование элит было «национализировано» куда раньше. После реформ 1770-х годов образование потеряло свой исключительно католический характер [211] . К сожалению, мы не располагаем надежными данными о составе учащихся в этом первом и единственном венгерском университете, за исключением периода с 1760 по 1777 год. Просопографические исследования показывают тем не менее, что до 1770 года католические клирики составляли большинство студентов: они стали меньшинством лишь после открытия медицинского факультета. К сожалению, изучение данных за более поздний период невозможно, поскольку личные дела студентов погибли в пожаре Национального архива, начавшемся из-за обстрела города Советской армией в ходе национального восстания 1956 года [212] .

211

Краткое изложение истории университета и вообще организации высшего образования в стране содержится в: H'et 'evsz'azad Magyar egyetemei 'es f"oiskol'ai (Семь веков венгерских университетов и академий высшего образования). Budapest, 1994. Р. 118–133.

212

Превратностям судьбы первого венгерского университета посвящен ряд публикаций. Новейшее исследование на эту тему см.: Az E"otv"os L'or'and Tudom'anyegyetem t"ort'enete 1635–2002 (История университета Лоранд Эётвёш, 1635–2002 годы). Budapest: Elte E"otv"os Kiad'o, 2003.

Помимо университета, высшее образование в стране было представлено сложившейся в конце XVIII века географически децентрализованной сетью юридических академий, находившихся под управлением либо государства, либо различных конфессий. Эти академии, открывавшие доступ к государственной службе и адвокатской практике, были основными образовательными учреждениями для дворянства, в особенности для мелкого. В некоторых из них доля дворянских сыновей доходила до 65–75 процентов, как в Пожонской (Прессбургской) академии (в сегодняшней Братиславе) [213] , или 71 процента в аналогичном заведении в Колошваре (сегодняшний Клуж-Напока) [214] . Впрочем, в других подобных училищах доля дворян могла быть куда меньше – к примеру, в учебном заведении, находившемся в Надьвараде (сегодняшний Орадя), по самым грубым оценкам доля дворян варьировалась от 8 до 29 процентов [215] .

213

Nov'ak V. M. A pozsonyi jogakad'emia hallgat'os'aga. Р. 40.

214

Varga J. A kolozsv'ari kir'alyi l'iceum hallgat'os'aga 1784–1848 (Студенты королевского лицея в Колошваре, 1784–1848 годы). Budapest, 2000. Р. 46.

215

Varga J. A nagyv'arady jogakad'emia (1780–1848) 'es a p"usp"oki szemin'arium (1741–1848) hallgat'os'aga (Студенты Юридической академии в Надьвараде, 1780–1848 годы, и Епископальной семинарии, 1741–1848 годы). Budapest, 2006. Р. 27, 29.

Кроме юридических академий, в Венгрии существовал лишь один крупный центр высшего профессионального образования – основанная в 1735 году в городе Селмецбанья (сегодняшняя Банска-Штьявница) Академия горного и лесного дела, первое государственное горное училище в Европе. В начале XIX века инфраструктуру образования в стране дополнили две сельскохозяйственные академии: в Кестхее (1801 год) и Мадьяроваре (1818 год), основанные частными лицами – западновенгерскими землевладельцами [216] .

216

Обзор образовательной системы XVIII века содержится в кн.: Kos'ary D. M"uvel"od'es a XVIII. sz'azadi Magyarorsz'agon (Культура Венгрии XVIII века). Budapest, 1996. Р. 100–128.