Идеал воспитания дворянства в Европе. XVII–XIX века

Берелович Владимир

Ле Гра указывает, что город Ришелье, где говорят на чистейшем французском, еще и расположен рядом с берегами реки Луары – одним из любимых мест иностранного дворянства [304] . Академия, которую Ле Гра открыл и которой он руководил в период между 1640 и 1644 годами, действительно воспринималась некоторыми иностранцами в качестве одной из лучших школ французского языка в королевстве. В своем путеводителе под названием Руководство для иностранных путешественников (1642) Джеймс Хауэлл предлагает английским дворянам, путешествующим по Франции и желающим улучшить свой французский, «провести некоторое время в Новой Академии, устроенной наконец французским кардиналом в Ришелье, где все науки читаются на французском с целью сделать язык более благородным и более богатым» [305] .

304

Ibid. P. 119–120.

305

Howell J. Instructions for forreine travell. Shewing by what cours, and in what compass of time, one may take an exact Survey of the Kingdomes and States of Christiendome, and arrive to the practicall knowledge of the languages. London, 1642. P. 33.

Документы, оставшиеся после Ле Гра, не дают дополнительной информации о том, каким образом он и его коллеги преподавали «философию» на французском и иностранных языках. После смерти кардинала Ришелье и закрытия академии из-за отсутствия средств мечта Ле Гра о шестилетней программе обучения для дворянства, в основу которой было бы положено обучение на французском языке, так и осталась мечтой [306] . Мы знаем, что идея одновременного преподавания языков и неязыковых дисциплин не была новой для дворянского образования и что она касалась и преподавания латыни. Хотя «школьный» подход, подразумевающий долгие годы учебы, в обучении молодых дворян не применялся, изучение собственно латыни, самого традиционного школьного предмета, не исключалось. Уроки латинского, проводившиеся на дому частными учителями, нередко были основаны на текстах по истории, политике и военному искусству, целью которых было дать ученику основы древнего языка и одновременно познания в практических дисциплинах, необходимых для исполнения его будущих обязанностей как дворянина [307] . Уже в конце XVI века в основе уроков латыни молодого герцога Неверского лежали работы на военную тематику, которые обычно не включались в учебные программы коллегиумов. Задания заключались в переводе и комментировании под руководством учителя с опорой на тексты по современной истории и географии [308] .

306

Некоторые академии верховой езды были, однако, открыты и для преподавания теоретических дисциплин на французском языке. В герцогстве Седан до его окончательного присоединения к французской короне в 1642 году дворян – выпускников школы верховой езды принимали в местный протестантский университет, где давалось образование в области математики, физики, философии и права на французском языке (вместо латыни); по настоянию герцога Анри де Ла Тура учителя переводили наиболее сложные уроки на национальный язык. См.: Mellon P. L’acad'emie de Sedan, centre d’influence francaise. A propos d’un manuscrit du XVII^e si`ecle. Paris, 1913. P. 57. После того как Ле Гра покинул Ришелье, в помещениях дворянской академии был размещен коллегиум, который, в свою очередь, был закрыт в конце XVIII века. См.: Bosseboeuf L.-A. Richelieu et ses environs. Paris, 1990. P. 332.

307

Waquet F. Le latin. P. 250.

308

Motley M. E. Becoming a French aristocrat. P. 92–93.

Что касается преподавания современных языков, факты, выявленные к настоящему времени (хотя и относящиеся к периоду несколькими десятилетиями позже, чем предложение Ле Гра), подтверждают, что его проект соответствует педагогическим практикам, как они сложились во Франции в конце XVII и XVIII веке. Словари и руководства по изучению иностранных языков, изданные и/или распространяемые в Париже и во всем королевстве, а также записные книжки и периодическая печать того времени дают нам некоторое представление о преподавании современных языков и применяемых на практике методах обучения.

Изучение языков, обучение с помощью языков

Для усвоения слов и фраз на иностранном языке часто использовались упражнения, состоящие в неоднократном чтении и переводе (устно или письменно) более или менее сложных текстов: эта методика была унаследована от латинской дидактики, которая с XVI века во Франции основывалась на «темах» (th`emes), то есть на переводах с французского на латынь [309] . Традиционные школьные занятия по древним языкам давали глубокие знания грамматических правил. Напротив, те, кто изучал современные языки, уже на первых уроках, после нескольких упражнений по чтению, занимались переводом с родного на иностранный язык и наоборот. Эти же самые предложения могли переводиться обратно на родной язык; пробелы и ошибки ученика в конечном итоге отмечались и исправлялись путем сравнения нескольких письменных переводов одного и того же текста; как правило, образец перевода сравнивали с версией ученика [310] .

309

О дебатах по поводу «тем» (th`emes) и их ценности как педагогического приема среди грамматистов в XVII и XVIII веках см.: Besse H. Les techniques de traduction. P. 80; Colombat B. La grammaire latine en France `a la Renaissance et `a l’Age classique. Th'eories et p'edagogie. Grenoble, 1999. P. 112–119. 87n.

310

Конечно, это довольно распространенный метод, сфера применения которого не ограничивается обучением дворян и языковыми занятиями один на один с преподавателем. См., например: Rj'eoutski V. Les 'ecoles 'etrang`eres dans la soci'et'e russe. P. 501–502.

Большинство грамматических категорий не излагались систематически, а лишь иногда подвергались краткому обсуждению во время и после упражнений по переводу. Вышеупомянутый де Ришани, например, описывает свой метод обучения в составленной им Франко-итальянской грамматике, предназначенной для итальянских дворян, таким образом: занятия начинаются с обучения чтению (одновременно показываются таблицы с произношением) и спряжению вспомогательных глаголов. После усвоения элементарной лексики ученикам предлагается заняться «темами» (th`emes) и сочинениями (compositions), в том числе переводом некоторых «повседневных диалогов» с итальянского на французский и с французского на итальянский; впоследствии они изучают правильные и неправильные глаголы и другие части речи. Как признает сам автор, в то время это был наиболее распространенный метод. Такой же метод обучения предлагается философом, историком, грамматиком Клодом Бюфье (1661–1737) в его Французской грамматике по новой системе (1709), а также в Итальянской грамматике для дам Аннибале Антонини. Последний пишет, что после изучения артиклей, вспомогательных и правильных глаголов «мы сразу начнем объяснять какого-нибудь итальянского автора по-французски, затем мы возьмем тот же французский перевод и переложим его обратно на итальянский, одновременно изучая различия между двумя языками» [311] . Печатные руководства XVII и XVIII веков часто включали в себя двуязычные диалоги и короткие рассказы для перевода. Достигшие же более высокого уровня учащиеся читали на языке оригинала и переводили «хороших авторов» [312] . Возможно, для изучавших иностранный язык – как дворян, так и простолюдинов – цель состояла не в идеальном овладении языком, а в возможности читать известные произведения в оригинальной версии. Дабы оправдать свое решение печатать только итало-французскую часть своего Итало-латинско-французского словаря (1735), Антонини заявляет, что «почти все занимающиеся изучением иностранного языка не ищут ничего большего, чем понимание авторов». Латинский перевод итальянских слов был добавлен только для того, чтобы предоставить читателям «более правильное понимание этих двух языков [итальянского и французского], вышедших из него [латинского языка]» [313] .

311

Richany Ch. P. de. Grammatica francese-italiana. P. 10, 13–14; Buffier C. Grammaire francoise sur un plan nouveau […]. Paris, 1709. P. 39–43; Antonini A. Grammaire italienne. Maniere d’apprendre ais'ement la langue italienne. S. p. («on commencera aussi-t^ot `a expliquer en Francois quelque Auteur Italien, ensuite on prendra la m^eme traduction Francoise pour la remettre en Italien, en y remarquant to^ujours la difference de [sic] deux langues»). См. также: Berti М. L’arte d’insegnare la lingua francese. P. 255.

312

См., к примеру, о французском и итальянском языках: Berti М. L’arte d’insegnare la lingua francese. P. 255ff; Antonini А. Grammaire italienne. P. 241ff.; Idem. Grammaire italienne, pratique et raisonn'ee. Paris, 1746. P. 234ff.

313

Antonini A. Dictionaire [sic] italien, latin et Francois […]. Paris, 1735. P. IX–X: «presque tous ceux qui s’appliquent `a l’'etude d’une Langue 'etrangere, n’ont d’autre but que d’en entendre les Auteurs». Для французского книжного рынка Антонини опубликовал антологию сочинений Джованни делла Каза: L’Italia liberata dai Goti de Trissino et l’Orlando furioso d’Arioste: Prose et [sic] rime di messere Giovanni della Casa. Edizione nuova. Riveduta, & corretta per l’Abbate Annibale Antonini. Parigi, 1727; L’Italia liberata da’ Goti di Giangiorgio Trissino […], riveduta, e corretta per l’Abbate Antonini. Parigi, 1729; Orlando furioso […], di Ludovico Ariosto. Parigi, 1746.

Свод текстов, служивших дворянам и дворянкам для упражнения в иностранных языках, не ограничивался литературными произведениями. Изучение современного языка, как часть культуры высшего класса, было связано с их общественной жизнью и, в частности, с перепиской. Составление посланий на национальных языках включалось не только в программу обучения дворянства (элиты). К примеру, составление черновиков для деловых писем на иностранном языке в Европе было обычной практикой для купцов, изучающих английский или французский по профессиональным причинам [314] . Тем не менее в благородных кругах эпистолярное творчество приобрело особую значимость в свете своей социальной функции. Действительно, во Франции начиная с XVII века хорошо образованный дворянин должен был знать формы и проявления этого строго регламентированного жанра, который воспринимался как искусство вежливого разговора, выраженного на бумаге, – искусство, которое по большей части было исключено из учебных программ коллегиумов [315] . В самом деле, для знати письмо представляло собой не только инструмент общения и поддержания отношений с семьей и друзьями. Благодаря переписке молодые дворяне, осваивавшие основы письма с детства, развивали чувство принадлежности к элите. В более общем смысле качество написания писем определяло социальный статус автора и служило критерием для оценки утонченности автора и его уровня образования. Частную переписку дворянина могли продемонстрировать и даже публично прочитать в узком кругу или в небольшой группе участников переписки [316] . Составление писем на французском (или на иных языках) и перевод таких текстов на другие национальные языки позволяли ученикам оттачивать свои навыки в сочинении посланий и в то же время расширять свои знания о современных языках. В частности, с конца XVII века в некоторых грамматиках публиковались главы, посвященные эпистолярному стилю, и было издано несколько письмовников [317] .

314

Например, что касалось изучения английского языка, то во Франции в печатных грамматиках образцы деловых писем встречались редко; в то же время в руководствах, использовавшихся в Нидерландах, где английский часто изучали с целью его использования в торговле, они были стандартным элементом. См.: Loonen P. L. M. For to Learne to Buye and Sell. Р. 155–159.

315

Goldsmith E. C. «Exclusive Conversations». The Art of Interaction in Seventeenth-Century France. Philadelphia, 1988. P. 29; Motley М. Becoming a French Aristocrat. P. 89; Landy-Houillon I. Lettre et oralit'e // Bray B., Strosetzki Ch. (Eds.). Art de la lettre, art de la conversation `a l’'epoque classique en France. Paris, 1995. P. 81–91; Duch^ene R. Lettre et conversation // Ibid. P. 93–102; Chervel A. Histoire de l’enseignement. P. 692.

316

Goldsmith E. C. «Exclusive Conversations». P. 32; Motley M. Becoming a French Aristocrat. P. 89–90; Dierks K. The familiar letter and social refinement in America, 1750–1800 // Barton D., Hall N. (Eds.). Letter Writing as a Social Practice. Amsterdam; Philadelphia, 1999. P. 31–41, особ. см. p. 35–38; Schneider G. The Culture of Epistolarity. Vernacular Letters and Letter Writing in Early Modern England, 1500–1700. Newark, 2005. P. 69; Goodman D. Becoming a Woman in the Age of Letters. Ithaca; London, 2009. P. 100–104; Wilde C. Friendship, Love, and Letters. Ideals and Practices of Seraphic Friendship in Seventeenth-Century England. Heidelberg, 2012. P. 130–131, 134. О важности искусства писать письма как элемента образования для девочек см.: Chervel А. Histoire de l’enseignement. P. 693; Goodman D. Becoming a Woman.

317

См., например: L'epine L. de. Le ma^itre italien […] par le sieur Veneroni. Reveu, corrig'e & augment'e d’un Ma^itre Francois […] Par Louis de Lepine, Docteur en sacr'ee theologie. Venise, 1690. P. 380ff. В Италии XVIII века одним из самых известных письмовников, написанных на французском языке, являлась работа Villecomte Denis de. Lettres modernes […]. Milan, 1745 (1-е изд.).

Путешественник Шарль-Адеода Фербер, немецкоязычный представитель элиты Данцига (Гданьска), оставил нам свою тетрадь с упражнениями в иностранных языках, выполненными, вероятно, во время его поездок на рубеже XVII–XVIII веков [318] . В рукописи много упражнений по сочинению писем на различные темы, такие как благодарственные письма, поздравления, соболезнования, рекомендации, любовные письма и рассказы о путешествиях. Первым для упражнения предлагается французский язык (листы 360–367). Большинство текстов записаны в два столбца: справа приведен более простой и правильный французский текст (переведенный, продиктованный или скопированный в качестве образца); слева – новый переформулированный текст того же содержания, он перечеркнут и переписан. Далее следуют короткие заметки об итальянском произношении, существительных, предлогах, личных, притяжательных и указательных местоимениях, артиклях и глаголах, написанных на латыни, где французский все еще используется в качестве опорного языка (листы 368–371). Затем снова приводятся образцы для писем, перемежающиеся с различными текстами (в основном касающимися повседневной жизни), а после – примечания об итальянской грамматике (листы 372–386). Здесь Фербер переводит некоторые итальянские письма из антологии XVI века на французский язык [319] и создает эпистолярные «темы» в виде двух столбцов, где представлен перевод с французского на итальянский. Его рабочая тетрадь заканчивается упражнениями по составлению писем только на итальянском, представленных в соответствии с тем же параллельным текстовым шаблоном.

318

Biblioth`eque nationale de France. MS allemand 147. Notes de cours et de voyage, r'eunies par Charles-Ad'eodat Ferber, de Dantzig. Passim. К сожалению, ничего не известно о биографии Фербера. О написании писем как методе обучения европейских элит современным языкам в начале XVIII века см.: Rj'eoutski V., Offord D. Teaching and Learning French in the Early Eighteenth Century: Ivan Shcherbatov’s Letters to his French Teacher: Introduction // History of the French Language in Russia (University of Bristol Faculty of Arts Research).Последнее обращение: 07.08.2018.

319

Bernardino P. (Ed.). Nuova scelta di lettere di diversi nobilissimi huomini. Venetia, 1574.

Изучение национальных языков также было связано с повседневной деятельностью молодого дворянина. В руководствах по изучению современных языков, специально разработанных для знати, особое внимание (даже в том, что касается самой элементарной фразеологии) уделяется выражениям, связанным со светской деятельностью и с окружением, характерным для члена элиты («учитель иностранного языка, фехтования, игры на гитаре», «мне нравится ходить в фехтовальный зал, […] в танцевальный зал», «упражнения [в верховой езде]», «Он был очень хорошо принят Госпожой Принцессой», «Я получил письмо от Госпожи Вашей Кузины»). Это видно на примере «Замечаний о главных трудностях французского языка» (1673) – грамматики, написанной парижским учителем по имени Алсид Бонказ де Сен-Морис [320] . Его современник и коллега Луи де Лепин помещает в своей книге Учитель французского языка в Италии (1683) фразы, связанные с военным и верховым искусством, чтобы угодить двум категориям читателей: военным и дворянам, посещающим академии верховой езды [321] . Интересна рукопись XVIII века, хранящаяся в библиотеке Сорбонны и представляющая собой английскую грамматику для носителей французского языка. Этот анонимный документ, вероятно, составляет основу языкового курса, по которому обучался дворянин (или, во всяком случае, представитель элиты) под руководством частного учителя: в одном из отрывков учитель (автор рукописи?) непосредственно обращается к своему ученику, объясняя некое грамматическое правило, и предлагает ему выполнить упражнения [322] . Предположение, что это руководство написано для дворянина (или знатной дамы), основывается на том, что ряд «тем», предложенных в грамматике, начинаются с текста об аристократии: ученику, например, с самого начала предлагается узнать правильный перевод наиболее важных дворянских титулов [323] .

320

Bonnecase de Saint-Maurice A. Remarques sur les principales difficultez de la langue francoise […]. Paris, 1673. P. 5 («Il a est'e fort bien receu de Madame la Princesse. J’ay receu une Lettre de Mademoiselle vostre Cousine»); Р. 8 («Un maistre de langues, d’Armes, de Guitarre […] Je vay [sic] volontiers `a la Salle d’Armes, `a la Salle de Danse […]»); Р. 17 («Il y a `a remarquer que parlant des Exercices, avec ces Verbes, jo"uer & faire, on se sert de l’Article d'efini […]»). Курсив оригинала.

321

L'epine L. de. Il maestro francese in Italia. Venezia, 1683. P. 338.

322

Biblioth`eque Interuniversitaire de la Sorbonne. MS 1183. Grammaire anglaise, r'esum'ee, avec des th`emes. Fol. 36 r. («Vous pouv'es peut etre ^etre choqu'e de la delicatesse qui doit ^etre observ'ee entre pouvoir par permission et pouvoir par capacit'e vous pouv'es seulement la remarquer autant que vous pouv'es commod'ement dans ma lecon et dans la suite de votre exercice avec moi, de votre conversation avec les autres ou de votre lecture [Вы можете быть крайне удивлены тонким различием в словоупотреблении между pouvoir в смысле разрешения что-то сделать [may] и pouvoir в смысле способности [can]; вы можете легко заметить эту разницу в моем уроке, а также в упражнениях со мной, в разговорах с другими и во время чтения»].

323

Ibid. Fol. 28 r. («Premier theme sur la 1`ere lecon des verbs et des noms»).

Как правило, учителя, преподававшие языки и предлагавшие свои услуги французским и иностранным дворянам во Франции, как и в других странах, обучали широкому диапазону «благородных» предметов, недоступных в коллегиумах и университетах. Эти учителя также объясняли некоторые из традиционных дисциплин на национальном языке. Молодые дворяне зачастую изучали с помощью одного и того же учителя не только французские произведения и итальянский, испанский, английский и/или немецкий языки, но также физическую и политическую географию, рисование и геральдику. Иногда давались основы латыни, математики (астрономии и фортификации, в частности), древней и новой истории и моральной философии. Некоторые печатные объявления, опубликованные на рубеже XVII–XVIII веков в парижском издании Liste du Bureau d’Adresse & de Rencontre, показывают разнообразие дисциплин, предлагаемых французскими и иноязычными учителями:

Если кому-то нужен человек, [преподающий] словесность, историю, геральдику, геометрию, астрономию и другие разделы математики, [и] философию [обращаться в бюро] [324] .

Господин Дидле, писарь и арифметик, ученик покойного господина Алле, извещает публику о том, что обучает письму в теории и на практике […]. Он также преподает арифметику, геометрию, основы латыни и рисунок, и все в очень короткое время […] [325] .

Обучаем латыни, греческому, немецкому, философии, праву (на каждый предмет отводится восемь месяцев), а также географии, хронологии, истории, геральдике, геометрии, фортификации […] (по одному месяцу на каждый предмет). Улица Сен-Луи […] [326] .

324

Liste des avis du journal general de France, ou bureau de rencontre. Du Jeudy 30. Octobre 1681. Paris, 1681 (Biblioth`eque nationale de France. 8-V PIECE-18599, pi`ece 4). P. 10 («Si quelqu’un a besoin d’un Homme [qui enseigne] les belles lettres, l’Histoire, le Blazon, la G'eometrie, la Sph'ere, & autres Parties des Math'ematiques, [et] la Philosophie [s’adresser au Bureau]»).

325

Liste des avis qui ont 'et'e envo"iez au Bureau d’Adresse & de Rencontre depuis le 15. May […]. Paris, 1703. P. 11. («Le Sieur Didelet Ecrivain, & Arithmeticien, Ecolier de feu Monsieur Allais, donne Avis au Public, qu’il enseigne l’Ecriture par principes et par d'emonstrations […]. Il enseigne aussi l’Arithmetique, la G'eometrie, les principes de la Langue Latine, & le Dessein, le tout en tr`es peu de temps […]».) (Biblioth`eque nationale de France. V-45066, pi`ece 3.) «Monsieur Allais» – это Denis Vairasse (или Veiras) d’Allais (около 1635 —?): проведя несколько лет в Англии, он вернулся во Францию и стал одним из самых известных учителей французского и английского в Париже конца XVII века. Он написал французскую грамматику Grammaire methodique […]. Paris, 1681, а также утопический роман Histoire des S'evarambes. Paris, 1677–1679.

326

Liste des avis […] depuis le 15 de Septembre jusqu’au 28. du m^eme mois. Paris, 1703. P. 11 («On apprend le Latin, le Grec, l’Allemand, la Philosophie, le Droit, chacun en huit mois; & la Geographie, la Chronologie, l’Histoire, le Blason, la Geometrie, les Fortifications […] en un mois chacun. Ru"e saint Lo"uis […]»). (Biblioth`eque nationale de France. MS francais 21741. Fol. 245, pi`ece 11). См.: Bruschi A. Dei pedagoghi a servizio delle 'elite europee: i maestri d’italiano e di francese nella Francia del Sei e Settecento // Annali di storia dell’educazione. 2013. Vol. 20. P. 123–132. См. подробную работу о печатных объявлениях, связанных с преподаванием современных языков в Париже в конце XVIII века: Krampl U. Bildungsgeschichte jenseits von Schule. Soziale Situationen von Sprachvermittlung im Paris des 18. Jahrhunderts // Fr"uhneuzeit-Info. 2013. Bd. 24. S. 18–28.