Идеальная ложь
Шрифт:
— Она лгала, как и подавляющее большинство людей, подозреваемых в убийстве.
— Хотя бы раз до событий того вечера вы ловили Эрин на лжи?
— Нет, — мотает головой капитан Салливан, — однако с момента гибели детектива Райана мы не общались. В первый раз за все это время я поговорил с ней накануне ареста, пять месяцев назад. И должен вам сказать: есть немало убедительных доказательств того, что она лгала, сказав, что защищалась, как лгала и обо всех остальных событиях того вечера. И она по-прежнему лжет, отказываясь раскрыть местонахождение тела ее мужа.
Я не знаю, чего ждать дальше.
Голова идет кругом.
Через несколько минут Карла опускается на стул рядом со мной и озабоченно смотрит мне в лицо.
Мигрень, перепалка с Салливаном, жара в зале… Мне ужасно хочется прилечь.
— С тобой все в порядке? — шепчет Карла мне на ухо. — Ты выглядишь так, словно вот-вот грохнешься в обморок.
Я киваю в знак того, что со мной все нормально.
И продолжаю сидеть прямо, чуть наклонив голову. Лицо бледное, но спокойное. Мне нечего скрывать, нечего опасаться. Я делаю все в точности так, как советовала Карла.
Ах, если бы она знала…
Эрин
Тогда
Отдел судебно-медицинской экспертизы округа Суффолк располагается в здании, раскинувшемся на площади почти восьми тысяч квадратных метров неподалеку от съезда с автомагистрали. Мне это известно, потому что в воскресенье, вернувшись от Бена Митчелла, я залезаю в «Гугл», чтобы выяснить, где этот окружной морг находится. Узнав это, я сообщаю Тане, что хочу туда съездить.
Таня кидает на меня один-единственный взгляд, и мы отправляемся в путь.
Первым делом я сталкиваюсь с охранником, который, скорее всего, рассчитывал, что смена у него пройдет спокойно — как-никак сегодня воскресенье.
Я так нервничаю, что он, видать, думает, будто я приехала сообщить о покойнике, внезапно оказавшемся в моем доме.
Если честно, на самом деле мне больше всего хочется воскресить своего мужа и вдумчиво его расспросить, что, черт подери, происходит.
— Я хочу к мужу, — говорю я охраннику. Тот смотрит на Таню, которая, по всей видимости, выглядит чуть более адекватно, чем я.
— Простите, мэм, но морг по выходным не работает, — говорит он и переводит взгляд на мою сестру. — К мужу?
— Он погиб на этой неделе, — поясняет Таня.
— Я хочу его видеть! — воплю я.
Я хочу видеть человека, которого любила. За которого вышла замуж.
Он выбивал из задержанных признания? Брал взятки у преступников и закрывал глаза на работу их киллера? Никогда в это не поверю. Я знаю, что это ложь. Я хочу, чтобы Дэнни был рядом. Сражался плечом к плечу со мной. Вместе мы бы обелили его имя. Одной мне это не под силу.
Охранник молодой, но при этом у него глаз наметанный, и он понимает, что я на грани нервного срыва. Он подносит ко рту рацию и произносит в нее несколько фраз.
По лестнице откуда-то сверху спускается еще один человек, говорит, что он из бюро судебно-медицинской экспертизы, и спрашивает, кого я приехала опознавать. Стоит ему задать этот вопрос, как до него доходит, что я сюда приехала не со следователем, а по своему почину, и он глядит испепеляющим взглядом на охранника — мол, какого черта ты втянул меня в это безумие.
— Дэнни Райан, — говорю я. — Я хочу опознать Даниэля Райана.
Услышав знакомую фамилию, мужчина будто весь подбирается.
— Прошу меня извинить, но Даниэля Райана уже опознали.
— Вы в курсе, о ком я говорю?
— Я ассистировал при его вскрытии.
Позади меня — стул. Даже не знаю, был ли он там изначально или его принесли Таня с охранником.
— И что показало вскрытие? — кидаю я пробный камень.
Собеседник внезапно вспоминает о сочувствии.
— Мы составим подробный протокол, — говорит он. — Впрочем, вы ведь знаете, как погиб ваш муж. Непосредственной причиной смерти стал сильный удар, вызвавший перелом шеи и обширное внутреннее кровотечение.
К горлу подкатывает горечь желчи, я сглатываю.
Его шея. Прекрасный изгиб его шеи, который я покрывала поцелуями за минуты до смерти Дэнни.
— Мне велели сказать, что дополнительной процедуры опознания не требуется.
Я подаюсь вперед. Откуда-то доносится стон. Не исключено, что его издала я.
Я силюсь вобрать в грудь воздуха, разеваю рот, словно рыба, вытащенная из воды, а в легкие ничего не попадает. Перед глазами плавают мушки.
Тут мой рот и нос закрывает бумажный пакет, я чую запах копченой колбасы — на дне бутерброды, которые взял с собой на работу охранник.
Я чувствую как на плечо опускается рука. Откуда-то сверху до меня доносится голос судмедэксперта:
— Мы готовы отдать тело для похорон. Надеюсь, это хоть как-то вас утешит.
Я сглатываю. Я снова могу дышать. Комната перестала крутиться вокруг меня. Я чувствую слабость во всем теле и понимаю — только что, впервые в жизни, я пережила паническую атаку.
— Теперь его можно похоронить? — дрожащим голосом спрашиваю я.
Таня заключает меня в объятия, прижимается лбом к моему виску.
— Да, — отвечает судмедэксперт.
На мгновение меня охватывает необъяснимое облегчение.
— Мы бы рекомендовали закрытый гроб, — добавляет он, прежде чем уйти.
Однажды мы с Дэнни присутствовали на похоронах его коллеги-полицейского.
Сотрудники из участка Дэнни явились в полной парадной выкладке.
Напарник покойного и начальник участка произнесли речь.
Над гробом, укрытым звездно-полосатым знаменем, дали траурный салют, а по завершении церемонии флаг торжественно сложили и вручили вдове.