Идеальный обман
Шрифт:
— Не могу поверить, что ты в моей детской комнате. — Мари плюхается на край кровати, скользя руками по покрывалу с изображением цветов.
— Эта комната выглядит так, как если бы у двухтысячных был ребенок, и этот ребенок заблевал здесь всё, что можно. — Я подхожу ближе, чтобы рассмотреть расклеенную стену. — Backstreet boys, Мари? Серьезно? Ninety-eight degrees?
— Ну, когда-то мне нравились бойзбенды. Что с того?
Я сажусь рядом с ней.
— Здесь пахнет… фруктами.
— Это Мистер Клубничка, — говорит она, указывая в угол. — Мой плюшевый мишка. Он по-прежнему
— Мистер Клубничка? Какое оригинальное имя.
— В восьмилетнем возрасте я бы на такое обиделась.
— В восьмилетнем возрасте тебе следовало бы обидеться на это. Потому что это ужасное имя для медведя.
— Он пахнет клубникой и на его футболке была изображена клубника, так что в этом есть смысл, — заявляет она, пожимая плечами.
— Если когда-нибудь в этом фальшивом браке у нас появятся фальшивые дети, напомни мне, чтобы я не позволял тебе давать им имена, — дразню я ее.
— Фальшивые дети не входили в наше соглашение, — говорит она, погрозив пальцем. — Если хочешь, чтобы я предоставила тебе такую честь на размножение со мной, тебе это дорого обойдется.
— На размножение с тобой? Ты что, собака?
Мари снова пожимает плечами.
— У меня хорошие гены, Хадсон. Ты видел моих родителей. Маме под пятьдесят, а у нее до сих пор иногда спрашивают документы, когда она хочет заказать «Маргариту» в местном баре.
— Как бы там ни было, все эти разговоры о генах и детях портят мне аппетит. Где мне повесить свою одежду для выходных? — Я встаю с кровати, разглядывая маленькую комнату, и направляюсь к шкафу. — Здесь есть место?
Мари вздрагивает.
— Вряд ли.
Распахнув дверь, я обнаруживаю гору одежды, наложенную друг на друга так плотно, что сомневаюсь, поместится ли между ними хотя бы лист бумаги.
— Что это? Вся твоя когда-либо приобретенная одежда? — Я качаю головой.
Она поднимается и закрывает дверцу шкафа.
— Я единственный ребенок в семье. Родители любили меня баловать. Я не могла ее выбросить. Они усердно работали, чтобы купить мне это.
— И ты собираешься хранить ее вечно? — спрашиваю я.
— Не знаю. Вообще-то я об этом даже не думала. По правде говоря, я ждала, когда кто-нибудь из них предложит мне разобрать ее, но этого так и не произошло, поэтому вся одежда пока остается здесь. — Мари указывает на комод. — Можешь воспользоваться двумя нижними шкафчиками, они должны быть пустыми.
— А куда тогда ты положишь свою одежду?
— Я просто оставлю всё в чемодане. Это не проблема. — Она наблюдает за тем, как я укладываю свой чемодан на кровать и начинаю разбирать его. — Тебе действительно нужны все эти вещи всего на два дня?
— Не люблю быть неподготовленным, — отвечаю я. — Поэтому Марта упаковала всё, что нужно.
Мари садится на край кровати, подогнув под себя ноги.
— Кстати о Марте… Когда ты рассказал ей о нашем плане, она вела себя странно?
— Нет. Вовсе нет. А что?
— Не важно.
— Она что-то тебе сказала?
— Конечно, нет.
— Тогда почему ты спрашиваешь? — интересуюсь я.
— Да так. Мне просто было интересно,
— А это важно, что думает Марта? Она работает на меня. Уверен, у нее есть свое мнение на мой счет, но это ее работа: держать его при себе. Дай мне знать, если она будет вести себя непрофессионально.
— Марта замечательная. — Мари выдавливает улыбку. — Ладно, ужин, наверное, будет уже скоро готов. Если мы задержимся здесь еще дольше, они решат, что мы тут совсем не сумки разбираем, и тогда ужин будет таким же странным, как поездка домой.
— Она не была странной.
— Она была очень странной. Не думаю, что отец знает, как вести себя в такой ситуации. Но я не могу винить его. — Мари направляется в сторону двери, а затем хватается за ручку. — Идем. Мы не можем прятаться здесь все выходные. Давай покажем им, как мы безгранично влюблены. Малыш.
Я ухмыляюсь, подходя к ней. Мне нравится ее игривая сторона, и то, какие эмоции она вызывает во мне. Я заварил всю эту кашу, но каким-то странным образом мне кажется, что мы вдвоем противостоим всему миру. У нас есть секрет. У нее и у меня. И доверие между нами, хоть оно еще весьма хрупкое, только возбуждает.
Скользнув рукой по ее руке, я веду ее вдоль холла в сторону кухни, откуда доносятся ароматы жареного говяжьего фарша и свежих овощей. На полпути останавливаюсь, чтобы полюбоваться ее детскими школьными фото, развешанными по годам в ряд. В детском саду у Мари было пухленькое личико и россыпь легких веснушек, которые с тех пор пропали. В первом классе у нее не было двух передних зубов, но это не помешало ей улыбаться до самых ушей. Судя по следующей фотографии, во втором классе она пыталась сделать домашнюю завивку.
— Прекрати. — Мари дергает меня за руку. — Идем.
— Ты была милым ребенком, — говорю я.
Она поворачивается ко мне с радостным взглядом.
— Вот видишь, у тебя уже есть что-то общее с моими родителями. Они были убеждены, что я самый милый ребенок на свете. Даже наняли для меня агента по поиску талантов. Им взбрело в голову, что я стану следующей Хилари Дафф.
— И что из этого вышло?
— Однажды моя фотография побывала в модном журнале.
— Очаровательно, — говорю я, когда она тянет меня на кухню. Мой желудок урчит, когда я вдыхаю очередной аромат еды, которую приготовила ее мать. Даже не помню, когда в последний раз ел домашнюю еду.
— А вот и они, — сообщает Марго, перекрикивая шипящую сковороду на плите. — Садитесь, еда почти готова.
Я сажусь рядом с Абелем, который по-прежнему смотрит на меня с беспристрастным выражением на лице. Мне казалось, я хорошо читаю людей, но только не в этом случае.
— Пап, — начинает Мари, привлекая его внимание. — Как дела на работе? Заказов много?
Марго приносит тарелку с печеньем и ставит ее посреди дубового стола. Абель берет одно и откусывает половину.
— У моего отца своя ремонтная мастерская, — сообщает Мари. — Он может починить практически что угодно. Люди постоянно приносят ему свои часы, газонокосилки, хлебопечки и прочие приборы. И папа всё это чинит.