Идеальный обман
Шрифт:
— Родители всегда говорили, что это для моего же блага. Ради моего будущего. Ради меня. — Я качаю головой. — Но на самом деле всё делалось только ради них. Им хотелось плавать на яхте на Мальдивах и кататься на лыжах во французских Альпах. Ребенок сделал бы их жизнь… затруднительной. Легче было отправить меня куда-нибудь, где есть круглосуточный надзор, трехразовое питание и высококлассное образование.
— Это они тебе так сказали?
— Мы всегда проводили лето в Монтоке. Только там наша семья воссоединялась.
— И это всё? Несколько месяцев в году,
— Ага.
— Это ужасно, — говорит она, вздыхая. — Прости. Я не хотела осуждать твоих родителей.
— Не волнуйся. Я осуждаю их всю свою жизнь, — фыркаю я. — Они такие, какие есть. Ничто не изменит их. Время не повернуть вспять.
— Поэтому ты взваливаешь на себя столько работы? — спрашивает она.
Я смотрю вперед. Мы приближаемся к улице с античными домами. Кроме них я больше не могу ни о чем думать. Не хочу больше обсуждать свое детство. Не хочу ни говорить, ни думать о том, ощущаю ли я себя брошенным из-за того, что никогда не чувствовал себя желанным ребенком.
Это уже не важно. Правда.
— Видишь этот белый дом? — показываю я на сервер. — У него треугольный фронтон, пристроенный к крутой крыше с мансардами. Это эпоха королевы Анны.
— О, — восклицает она. — Мы всегда называли его домом Поули. В нем обитают призраки. Ну, по крайней мере, так все говорят. В двадцатых годах в нем умерло несколько детей. Они утонули в бассейне, когда няня должна была присматривать за ними. Так грустно.
— Как трагично.
— А этот каменный дом? Всегда считала, что он похож на замок, — признается она. — Когда я была маленькой девочкой, каталась на велосипеде по этой улице и представляла себя принцессой, живущей в этом доме.
— Это европейский романтизм, — говорю я. — Это можно определить по асимметричной композиции и по деревянно-кирпичному акценту. Также для этого стиля характерен светлый камень. Иногда можно увидеть лепнину.
Теплые капли дождя начинают накрапывать на тротуар. Где-то вдалеке раздается раскат грома. Весна — словно темпераментная женщина: в одну минуту она тебя любит, а в другую прогоняет.
Не говоря ни слова, мы разворачиваемся обратно, покидая живописную улицу, и, к тому времени, как проходим полдороги до дома, дождь усиливается и начинает лить, как из ведра. Шелестящие листья старых дубов над нами совсем не спасают нас, и, когда мы достигаем передней двери дома, оба промокаем до нитки.
Мы стоим в фойе, и наши взгляды встречаются. Мари смеется, ее волосы липнут на щеки и шею, а дождевая вода стекает с наших босых ног. Моя обувь осталась во дворе, но сейчас она меня совсем не волнует.
Я не могу престать смотреть на Мари, такую мокрую и уязвимую.
Может, наши отношения и фальшивые, но эта женщина самая что ни на есть настоящая.
Мой взгляд опускается на ее губы, а ладони покалывает от желания дотянуться до ее подбородка и приподнять его. Просто так.
— Пойду, переоденусь, — говорит она, словно догадавшись о моих намерениях.
Взбежав по лестнице, она исчезает, повернув за угол.
Глава 13
Мари
—
Не знаю, что произошло.
Всё шло хорошо, пока мы не оказались в фойе, промокшие от дождя. Мы не сводили друг с друга взгляда. Что-то подсказало мне, что он собирался меня поцеловать, а я не могла этого допустить, поэтому сбежала.
Спряталась.
Заперлась в своей комнате и укуталась в одеяло, уткнувшись носом в книгу в телефоне.
— Ты просто бросила меня. Я думал, ты вернешься, — говорит он. — Ты в порядке?
Нет.
Нет, я не в порядке, потому что какая-то часть меня тоже хотела его поцеловать. Он начинает мне нравиться… не в романтическом смысле, а как человек.
Вся эта затея казалась намного проще, когда я его так яростно ненавидела.
— Прости. Мне нужно было прилечь, — оправдываюсь я. — Я не собиралась бросать тебя одного.
— Всё нормально. Твой отец хотел обговорить еще кое-какие идеи по поводу сарая, — говорит Хадсон, забираясь под одеяло.
Сейчас темно, отчасти благодаря бушующей грозе. Дождь неустанно барабанит в окно.
— Ты ведь хотел поцеловать меня? — вдруг спрашиваю я. Если не решусь и не скажу этого, буду мучиться всю ночь и не усну, а завтра утром нам нужно еще успеть на ранний рейс.
— Что?
— Ты слышал меня. — Я сажусь, поворачиваясь к нему.
— Поэтому ты убежала? Потому что подумала, что я собирался поцеловать тебя?
— Не думала. Я знала. Чувствовала. — Пытаюсь разглядеть очертания его тела в темноте в редком освещении вспышек молнии. Он привлекательный, в том смысле, в котором я никогда не хотела признавать. Мускулистый. И прекрасный. Длинные темные ресницы. Ямочка на подбородке. Голубые, как бездонный океан, глаза. Густые волосы, по которым я могла бы провести рукой. Тело, созданное для греха. Этот список можно продолжать бесконечно.
— Рано или поздно тебе придется поцеловать меня, — говорит он. — Если, конечно, не хочешь, чтобы наш первый поцелуй случился в день свадьбы.
Делаю вдох и через несколько секунд выдыхаю. Слова ужасные, но они так и вертятся на моем языке, и я должна произнести их.
— Не хочу, чтобы всё еще больше запуталось. Не хочу, чтобы мы не понимали, где заканчивается обман и начинается правда, — выпаливаю я.
— Мари, я не хочу быть женатым. Меня не привлекает моногамия или обязательства. Если я поцелую тебя… если прикоснусь к тебе… это будет только потому, что я считаю тебя красивой и сексуальной, и ты заводишь меня. Но не потому, что я влюбился в тебя и хочу провести с тобой остаток своих дней. Можешь не беспокоиться о том, что хоть что-нибудь из этого станет правдой. Это может принести кучу удовольствия, но это не станет любовью на всю жизнь. Обещаю.