Идолопоклонница
Шрифт:
Только для Жени дела не нашлось. Или, может, она сама захотела остаться не у дел? Почему-то никак не могла перешагнуть через навязчивое желание отгородиться от всего мира, остаться одной. Зачем ей эти шашлыки, зачем ей этот Антон? Да, симпатичный парень. Да, есть в нем что-то этакое. Но это ведь уже было, было! Ведь в том, который лишился собственного имени, тоже было что-то этакое! И чем хорошим это закончилось?! А ничем, ровным счетом ничем! И зачем ей снова это? Сначала Женька улыбнется ему в ответ на его приветливую улыбку, потом влюбится, потом забудет себя, потеряет голову от любви. А потом… А потом, когда… когда настанет самый ответственный момент, он тоже бросит, как тот, безымянный.
Женя бродила по полянке, подкидывала опавшие листья носками кроссовок. Листья так приветливо шуршали, но этот приятный звук почему-то пугал Женю. Ах, да, ведь точно так же несколько лет назад они бродили с тем, чье имя она теперь панически боялась произнести вслух, только в тот раз она была в туфлях и юбке, даже без колгот, благодаря чему тот, чье имя она прокляла навеки, сумел одним горячим прикосновением навсегда внедриться в ее душу. Шуршание листвы лезвием по стеклу отдавалось в сердце, но Женя вновь и вновь пинала листья, как законченная мазохистка, словно бы наслаждаясь кошмарными воспоминаниями.
А потом она нашла потрясающе красивый кленовый лист. Огромный, как будто выращенный сумасшедшим селекционером, и переливчатый, с плавно переходящими друг в друга цветами: с одной стороны бледно-желтый, с другой — багровый, а в середине — пламенно-оранжевый. Не сумела пройти мимо такой красоты. Женя наклонилась, подняла шедевр незримого мастера. А приглядевшись повнимательнее, заметила: другие-то листья тоже были красивые. Может, не такие неестественно-огромные, но в цветовой гамме ни капельки не уступали собрату. И она стала собирать листья в букет, один лист к другому, словно бы забыв обо всем на свете, не замечая заинтересованного взгляда малознакомого Антона, не обращая ни малейшего внимания на то, как украдкой целуются Лариска с Вадимом…
На мгновение Жене показалось, что не было всех этих лет. Что ей снова восемнадцать, что сегодня — второй ее день в роли учительницы истории. Пусть пока еще практикантки, но все-таки учительницы. Что вчера после уроков они веселою гурьбою с такими же практикантами отправились в парк обмыть начало практики, и там… неожиданно для нее самой, но крайне желанно, скорее, даже долгожданно, Женя почувствовала на своей голой коленке Его руку. В то время Он еще не был безымянным, у него было восхитительное имя. Как же его звали? Нет, нет, забыла, Женя не могла его вспомнить, она даже не знала его имени, ей, наверное, только показалось, что Его звали… Нет, все равно не помнит! Она помнит только, как забилось отчаянно сердечко в предчувствии любви. Да, это было вчера, а сегодня они бредут уже вдвоем с тем, чье имя ей, видимо, лишь надуло ветром, нашептало листьями во время той прогулки. Они вот так же пинали листья, подыскивая укромную полянку, и Женя точно так же, как и в эту минуту, собирала свой осенний букет. А потом… Что же было потом? Потом Он, чье имя до сих пор не давало покоя, тихонько подошел сзади, обнял, сладко поцеловал в ушко… И… И что? Что такого необычного случилось в ту минуту?! А ничего. Ровным счетом ничего особенного. Просто Женя пропала. Умерла. И как же она до сих пор не понимала, что умерла именно в ту минуту, именно там, в лесу, когда была вдвоем с тем, от чьего имени ее до сих пор бросало в жар. Да-да, именно тогда, в самую, как ей казалось, сладостную минуту ее жизни она и умерла, а вовсе не тогда, когда малыш, ее нерожденный мальчик, не захотел появиться на свет в этом жестоком мире…
— Жень, ау! Иди к нам! — разорвал первозданную тишину голос Ларисы.
Женя, словно очнувшись, удивленно взглянула на букет
Она бы с удовольствием в эту минуту оказалась дома. Только там Женя могла чувствовать себя в полной безопасности, как улитка в своей раковинке. А еще… А еще там — Дима. С ним спокойно и уютно, с ним безопасно. Потому что он всегда добрый, у него такие ласковые, такие честные глаза. Кто угодно может ее обидеть, но только не Дима. Такие глаза не умеют лгать.
Не слишком охотно, скорее покорно, Женя присоединилась к компании. Подложив под себя куртку, села прямо на землю к импровизированному столу. Антон тут же протянул ей ароматный шашлык прямо на шампуре, засуетился:
— Жень, тебе вина? Или, может, водочку предпочитаешь?
— Нет-нет, я не пью, — поспешно ответила она. И тут же поправилась: — Почти не пью. Немного вина можно…
Антон с готовностью налил вина в пластиковый стаканчик.
— Лорик, тебе тоже вина? — спросил Вадим.
— Ну нет, — излишне громко заявила Сычева. — Я предпочитаю водочку. Самый здоровый продукт!
Вадим разлил водку по стаканам.
— Лорик, — спросил он. — Ты водку запиваешь или как?
— А как же! — подтвердила та. — Я даже вино запиваю.
Вадим услужливо налил во второй стаканчик лимонада, протянул ей со словами:
— Между прочим, говорят, это ужасно вредно.
— Знаю. А что в наше время полезно? — хихикнула Лариска. — Зато так вкусней.
— Ну, гляди, дело хозяйское, — покладисто согласился Вадим и поднял свой стаканчик: — Ну что, за знакомство?
Лариска с Антоном дружно подхватили:
— За знакомство!
Женя же чокнулась молча, отпила глоток вина и словно бы застыла. Народ набросился на мясо, яростно впиваясь в жирные аппетитные куски здоровыми молодыми зубами. Жене же почему-то кусок в глотку не лез — уж очень неуютно чувствовала себя среди чужих людей. Даже самой странно стало — как же она сильно изменилась, ведь раньше, пока в ее жизнь не ворвался тот, чье имя она с ненавистью выкрикнет в предсмертной судороге, она была такая компанейская, такая общительная! Во что же Он превратил ее жизнь?!
Антон, однако, не прекращал попыток навести мосты дружбы с новой знакомой:
— Жень, тебе помидорчик порезать?
Женя вздрогнула от неожиданности, помимо воли возвращаясь из далекого прошлого, ответила почему-то высокомерно:
— Спасибо, я предпочитаю огурцы.
Ответила, и сама удивилась. Она ведь огурцы с трудом переваривает, разве что маринованные, да и то лишь в салатах. Почему же она так ответила? Неужели из желания противоречить? Господи, в кого же она превратилась?!
Антон с готовностью подложил на ее тарелку пару огурчиков, однако Женя к ним, естественно, даже не притронулась. Так и сидела, как изваяние — ни живая, ни мертвая. На лице — откровенное мучение, даже прекратила попытки изобразить из себя коммуникабельного человека.
Однако Антон, кажется, вознамерился во что бы то ни стало разговорить ее:
— Жень, а чем ты занимаешься?
— Дыроколами торгую! — тоном, далеким от шутливого, даже с дерзким вызовом ответила Женька. Мол, ну-ка попробуй, съязви по этому поводу!
Ребята рассмеялись.
— Нет, Жень, правда? — подключился Вадим. — Я, например, менеджер строительного супермаркета. Антон у нас рекламист. А ты?
Женя недовольно промолчала. Ну кому какое дело, где она работает, чем она занимается, как живет? Ну почему, почему ее не хотят оставить в покое?