Идущий
Шрифт:
— Дини, зачем ты встал? — непроизвольно вырвалось у хозяина. — Тебе ещё нужно лежать.
Вместе с тем на лице мужчины обозначилась смутная надежда.
Дини слабо произнёс:
— Я сейчас уйду, и у вас не будет неприятностей. Спасибо за всё.
Женщина ахнула. Мужчина глянул на неё, в окно и неуверенно сказал:
— Там воины Правителя. И они…кажется, тебя ищут.
Дини кивнул, соглашаясь, но вслух пробормотал:
— Мне надо идти.
Хозяйка нервно приблизилась к окну и, прежде чем муж потребовал не высовываться, заметила, что улица перед домом пуста.
— Никого нет, никого, — зашептала она горячо, как молитву. — Может, мальчику и в самом деле лучше уйти, пока они не появились снова?
Мужчина
— Они заметят его, заметят и схватят.
Дини глянул на неё, виновато улыбнулся и пробормотал:
— Мне всё равно надо идти.
Мужчина испытал внезапное успокоение. Пришла некая ясность, прогнавшая угрызения совести. Он отчётливо увидел картину происходящего. Рано или поздно воины Правителя войдут в дом, и тогда он ничем не поможет мальчику. Между тем, если ребёнок попытается уйти прежде, чем это случится, призрачный шанс у него останется. Мужчина почувствовал вторичную волну благодарности к мальчику.
— Только не через входную дверь, — заметил хозяин. — Лучше через окно во двор.
Дини кивнул, соглашаясь. Хозяин провёл его в дальнюю комнату, распахнул окно, выглянул, убедился, что с этой стороны никого нет, выбрался сам и подхватил мальчика.
Дини прошептал:
— Не провожайте меня.
Мужчина сглотнул, изучая ребёнка. Он понимал, вместе с ним или даже с женой мальчик тем более привлечёт внимание. Пойдёт один, и может, его не заметят. Отпуская мальчика, мужчина почувствовал спонтанное желание завести его к соседям и попросить их присмотреть за ним. Однако в душе он понимал, он не сможет обмануть воинов Правителя, когда те зайдут в дом. Не сможет солгать, что мальчик только что ушёл, солгать уверенно и правдоподобно. Между тем, если мальчика отпустить, мужчина сможет сказать правду. Но даже в этом случае ещё могут быть последствия для его семьи.
Его жена всхлипнула, махнув мальчику на прощание из окна. Казалось, она отправляет собственного ребёнка. Дини поблагодарил её глазами, поднять руку и помахать, было для него сейчас тяжело. Неуклюже, с усилием поднимая ноги, мальчик обогнул дом и оказался на улице. Повернул вправо, сделал он это интуитивно. Сейчас он смутно представлял, что именно в той стороне восточные ворота. Впрочем, покинуть город в подобном состоянии было нереально. Он лишь уйдёт от этого дома подальше, для себя и для хозяев. Уйдёт и выберет место, где сможет полежать. Полежать и поспать.
Сон жизненно необходим ему. Его глаза закрывались, плечи ссутулились под неосязаемой тяжестью, ноги противились движению всё явственней. Улочка, относительно широкая, показалась сейчас коридором с высокими, уходящими к небу, стенами, где не хватало воздуха, от чего кружилась голова.
С некоторым опозданием Дини заметил человека в бордовом плаще. Воин Правителя! Не этот ли человек следил за домом?
Верзила в бордовой одежде смотрел на него. Дини подумал, что потеряет сознание от усталости, но сейчас этого нельзя допустить. Только не здесь. Между тем перед глазами поплыло, и мальчик пошатнулся. Дини вспомнил о родителях. Он должен продолжить путь, нельзя попадаться в руки плохих, алчных людей. Из–за них он не пройдёт свою дорогу до конца.
Дини смотрел перед собой, пытался игнорировать этот подозрительный, изучающий взгляд. И всё–таки, несмотря на сгущающийся туман перед взором, он заметил, как воин, стоявший на противоположной стороне дороги, сделал шаг в его сторону.
Драго рисковал, но в ином случае он тем более упустил бы всадников. Ему ещё повезло, что двое последних ехали неспешной рысью. По–видимому, старались поменьше привлекать внимание горожан.
Монах покинул своё укрытие бегом. Не останавливался он и не сбавлял темп, выбежав на дорогу, оказавшись у ворот города, попав на улицы, где было полно народа. Кроме того, что он привлекал внимание, был шанс, что его попытаются остановить. Стражники у ворот или воины коменданта, либо какие–нибудь слишком уверенные в себе зеваки, посчитавшие, что бегущий что–то украл или же пытается скрыться по иной причине. Драго всё это понимал. Но выбора не было, если он хотел не отстать.
Правда, у него имелась защита. Драго отстранился, представил, что существуют лишь он и воины Правителя, которых он преследует. И мальчик, пока ещё скрытый от глаз монаха. Талхов обучали подобному. Это вытекало из противления официальной власти и отсутствия ярко выраженного сочувствия со стороны простого народа. Иногда талхам приходилось действовать в условиях, когда немаловажным становилось умение остаться незаметным даже в толпе. Конечно, это было высшим мастерством талха–воина. Драго обладал им.
Он расслабился, насколько это было возможно при быстром беге, и отключился от людей. Он огибал их десятками, но не видел их отчётливо, лишь расплывчатые тени, во множестве встречавшиеся на пути. Драго держал в уме лишь крупы двух лошадей и спины, обтянутые бордовой одеждой.
И это не замедлило сказаться. Люди поворачивали головы, чтобы взглянуть на бегущего мужчину, и тут же отворачивались, продолжая спешку по своим делам. Интерес, возникавший, стоило монаху попасть в поле чьего–то зрения, исчезал неправдоподобно быстро. Драго уступали дорогу, и, если бросали вслед взгляды, те были короткими и незаметными. Стражники вообще не обратили на монаха внимания, он как раз сильнее всего отключился именно от них. Патрульная пара воинов коменданта, повстречавшаяся на пути, выбирала у торговца фруктами товар, когда Драго пронёсся мимо.
Несмотря на удачное продвижение Драго на несколько минут потерял всадников из вида. Те свернули в какую–то улочку, и когда в неё вбежал монах, воинов Правителя там не оказалось. Здесь уже было значительно меньше прохожих, и Драго позволил себе повысить скорость бега до предела. Спустя квартал он задыхался, но, к счастью, гвардейцы снова оказались в поле зрения. Они тоже сбавили темп, что и позволило Драго настичь их.
Спустя минуту монах понял причину.
Навстречу всадникам шёл мальчик. Вернее, он стоял, опираясь о стену дома. Драго перешёл на шаг, благодаря чему он оценил обстановку в целом. Ближе к мальчику находился ещё один гвардеец, пеший, привязанная лошадь стояла в стороне. Четвёртый гвардеец остановился между ребёнком и теми двумя, которых он и привёл на эту улицу.
Драго поспешил вперёд, колеблясь, применять ли оружие и когда. Ситуация выглядела туманной. Гвардейцы, похоже, не знали мальчика в лицо. Тот, что подходил к нему, колебался. Его партнёры приближались молча. Мальчик же шатался, напоминая тяжело больного, и Драго узнал его, лишь сократив расстояние. Ребёнок сильно похудел и выглядел измождённым. Пошатываясь, он смотрел на гвардейца, и, казалось, плохо видел его. Тот остановился в нескольких метрах.
Драго сократил расстояние до минимума. Ему нужно было на что–то решаться в течение минуты. Гвардейцев четверо, они прекрасно вооружены. Но ни это являлось основной проблемой. Вокруг было немало прохожих, и Драго, затеяв стычку, не надеялся на то, что останется незамеченным для всех этих людей. Кроме того, он помнил, как мальчик сбежал от него, хотя монах и явился для него избавителем от разбойников. И хотя сейчас ребёнок не выглядел готовым к бегству, с ним тоже придётся повозиться, чтобы не привлекать внимания горожан, пытаясь уйти из города. Драго также понимал, что убить четверых гвардейцев не просто. Кто–нибудь из них обязательно уйдёт, и в Антонии закроют ворота, после чего на Драго начнётся охота. В городе многочисленный гарнизон, при этом полномочия гвардейцев простираются слишком далеко, и ворота не откроют, пока не обнаружат человека, похитившего мальчика, так нужного Правителю.