Иерусалим
Шрифт:
— Король Иерусалима болен, — говорил Тураншах, — и, скорее всего, близок к смерти. Порой он слепнет. И всё же он ведёт этих людей, он обладает властью над ними. Должно быть, это поразительный человек.
Султан вышел на середину комнаты, сбросив халат и тюрбан. Слуга торопливо поднёс ему кубок с шербетом, он присел у светильника и освежил язык и губы охлаждённым напитком.
— Король Иерусалима — великий противник, болезненный мальчик с сердцем льва. Да сгноит Аллах его кости. Что скажешь о
— Не слишком ли много внимания уделяешь ты этому рыцарю?
— Внимания? Тамплиеры — главные зачинщики франков. Я видел сам, да и ты тоже, как дюжина их, не дрогнув, несётся в атаку на тысячи наших воинов и как зачастую эти тысячи обращаются в бегство — словно на них пали злые чары! Словно эти люди — чёрный ветер, зарождённый в пекле. Однако же я знавал не одного тамплиера, и все они вблизи кажутся самыми обычными людьми. Этот — совсем иной. Быть может, он и есть ключ к загадке тамплиеров, и я хочу узнать, что именно открывает этот ключ.
— Сегодня на пиру он держался отвратительно, — ровным голосом заметил Тураншах. — Он нуждается в хорошей порке.
— Отлично. Устроим ему порку. Али!
Али стоял в дальнем конце комнаты, повернувшись боком к ним, словно тема разговора ничуть его не занимала. Он не отозвался, и султану пришлось снова окликнуть его.
— Что, дядя?
— Тебя не было на пиру.
— Ненавижу толчею, — сказал Али. Он вышел на середину комнаты, вздёрнув подбородок и сцепив руки.
— Как ведут себя тамплиеры? Принимают ли они наше щедрое гостеприимство как должное, не пытаясь заглянуть глубже?
Али коротко качнул головой.
— Не совсем. — Его голос прозвучал чуть хрипло. — Их командир всё время рыщет повсюду. Он явно собирается, так или иначе, пробраться в город. На твоём месте я бы следил за стенами.
— Я же говорил тебе, что он шпион, — с удовлетворением вставил Тураншах. — От души надеюсь, что он сунется на стены. Мы уже ждём его и дадим ему хороший урок.
Султан не сводил с Али взгляда, в котором сквозило подозрение: по тому, как держался племянник, он понял, что Али что-то скрывает. Тут в голове у него мелькнула новая мысль. Он повернулся к Тураншаху:
— Зачем нам ждать, пока он сунется в ловушку? Наверняка мы сумеем заманить его туда.
— Ещё бы! — усмехнулся брат.
— Отлично, — повторил султан. Он снова вспомнил Рамлех и чёрно-белого рыцаря, который с боем пробивался к нему. — Так сделаем это. Покажем ему, что с нами шутки плохи. Освободи ему дорогу. Пусть переберётся через стену. А потом мы его за это примерно накажем.
ГЛАВА 18
— Раннульф, — сказал Одо. — Ты-то что здесь делаешь? Вот не думал, что снова увижу тебя. — Он перевернулся; когда он двигался, за ним волочились тяжёлые звенья цепи. И всё же он улыбался всегдашней своей лёгкой улыбкой, выцветшие глаза блестели. — Сарацины знают, что пустили змею в рыбный
За спиной Раннульфа захлопнулась дверь, и от скрежета засова желудок у него стянулся холодным узлом. Он прошёл по заваленному соломой полу камеры, нагибаясь, чтобы не удариться о низкий скошенный потолок, и присел на корточки рядом со своим командиром.
— Они подозрительны. Они следят за каждым моим шагом.
— Смотри не рассерди их, — сказал Одо. — Мне здесь не нужна компания.
Магистр Иерусалимского Храма лежал на соломенном тюфяке, укрытый одеялом. Спутанные волосы падали ему на лоб и спускались на плечи, кожа была бледной, как рыбье брюхо, вся нижняя половина тела, судя по всему, почти не двигалась.
— Ты здоров? — спросил Раннульф.
Одо повёл плечом.
— Я жив.
Раннульф отдёрнул одеяло. На Одо была лишь длинная рубаха. Запястья охватывали железные браслеты, и от них, исчезая под одеялом, тянулась цепь, прикованная другим концом к железному кольцу в стене. Правая лодыжка тоже была закована, левую ногу Одо Раннульф вначале не рассмотрел.
— Почему ты в цепях? — Он знал, что других пленных франков содержат здесь как гостей, не как преступников.
— А! Я рассердил султана. Всё из-за его племянника.
Одо вновь натянул на себя одеяло, но Раннульф успел заметить, что левая нога, наполовину прикрытая подолом рубахи, высохла почти до кости и неестественно изогнута.
— Я сломал её в битве, — пояснил Одо. — Она так и не зажила. На всё воля Божья. Ты был прав, Святой. Нам не следовало атаковать. Я рад, что ты уцелел, и надеюсь, что де Ридфор мёртв.
— Нет, — сказал Раннульф. — Он в Иерусалиме.
Одо помотал головой. Он заметно постарел, широкая грудь и плечи точно истаяли, стали костистыми, кожа на шее отвисала; он лежал на соломе, словно обломок кораблекрушения. Лицо его было спокойно и ясно.
— Мы все умрём, а он всё так же будет строить козни.
Раннульф пожал плечами, отметая мысли о де Ридфоре.
Он не мог оторвать глаз от лица Одо.
— Поговаривают о том, чтобы выкупить тебя.
— Нет, — сказал Одо. — Именно поэтому я и здесь. Меня хотели обменять на какого-то султанова отпрыска, которого держат заложником в Маргате, — а я отказался. Я тамплиер, а не предмет для торговли. Я совершил ошибку — и теперь расплачиваюсь за это. На мой взгляд, это справедливо.
— На мой тоже, — сказал Раннульф.
— Да и всё равно я не смог бы больше сражаться — из-за ноги.
— Наверное, нет, — кивнул Раннульф.
— Помолись за меня. И, Святой, прежде, чем уйдёшь, — исповедуй меня.
Раннульф слегка дрогнул. Он тотчас осознал, что не сможет отказаться. Отвернувшись, он протянул между ними руку.
— Покайся, брат.
— Прости меня, Иисусе, ибо я согрешил, — вполголоса начал магистр. Затем он перечислил свои ошибки и промахи, такие же обычные, как у всякого другого человека.