Игорь Святославич
Шрифт:
Среди ханов и беков прокатился недовольный ропот, прозвучавший громче там, где находились Елдечук, Тулунбай и Копти.
Копти даже сердито выкрикнул:
— Кончак был разбит на реке Суле горстью русов! Он не умеет воевать!
Старый шаман лишь пожал плечами и отступил в сторону.
— Я не хочу ни с кем спорить, — устало произнес он. — Мое дело передать волю духов-предков.
Кончак поблагодарил Есычана и отпустил его, пообещав щедро наградить.
— Это неслыханная наглость! — завопил Елдечук, едва шаман вышел
— А ты сам, Елдечук, разве не расщедрился бы, если бы Есычан устами предков выдвинул тебя на первое место? — нимало не смущаясь, сказал Кончак. — Подкупить Есычана накануне камлания я не мог, он занимался гаданьями в присутствии людей хана Гзы. Всем присутствующим, думаю, известно, как относится Гза к таким поступкам, как подкуп. Вы же сами пожелали, чтобы именно приближенные Гзы оберегали Есычана. Значит, обвиняя меня в подкупе, Елдечук также обвиняет в этом и хана Гзу. Так, Елдечук?
Елдечук видел, как нахмурился Гза, и стал оправдываться:
— Гзу я не обвиняю. Кому придет в голову обвинять в подкупе честнейшего человека! Я веду речь о тебе, Кончак. Ссылаться на духов-предков там, где решение зависит от волеизъявления присутствующих здесь, по-моему, неуместно.
— И неблагородно, — вставил Тулунбай.
— К тому же шаман ясно сказал, что не все голоса предков можно было расслышать, — продолжил Елдечук. — Мне кажется, что Есычан разобрал голоса предков Кончака, но никак не моих предков или, скажем, Тулунбая. Вот что настораживает.
Большинство беков и беев согласились с Елдечуком.
Кончак не стал спорить. Он неожиданно предложил выбрать великим ханом Тайдулу.
Кончака поддержал в этом хан Чилбук.
— Действительно, уж если кто и достоин быть нашим предводителем, так это Тайдула, — заявил он.
То, что Чилбук выступил раньше Гзы, которого он уважал как отца, не понравилось Елдечуку. И насторожило Тулунбая: раньше такого не бывало. Копти тоже недоумевал: почему молчит Гза? Может, ждет, что назовут его имя?
Кто-то из беков стал расхваливать Тулунбая, проча его в великие ханы.
Елдечук многозначительным взглядом старался убедить Тайдулу согласиться. Но Тайдула не откликнулся на призыв. По его самодовольному лицу с черными усиками было видно, как он горд тем, что именно Кончак замолвил за него слово. Тайдула внимал репликам тех беков и беев, которые выступали за него, а Елдечука даже не замечал.
Вдруг заговорил Гза и ошарашил всех, предложив в великие ханы Копти.
— Копти всегда был в тени, пора ему выйти на свет, — сказал Гза.
Копти, услышав это, приосанился.
Чилбук немедленно согласился с Гзой, заявив, что Копти более достоин ханской кошмы, нежели Тайдула.
Однако Кончак продолжал отстаивать Тайдулу, выдвигая все новые доводы. Он даже сказал, что жена Тайдулы имеет право присутствовать в юрте совета, так как у нее в роду старшинство передается по женской линии.
— Каскулдуз не просто умна, она отлично стреляет из лука и ездит верхом, — добавил Кончак. — Вдобавок Каскулдуз решительнее многих из нас. От мужчины ее отличает только строение тела и умение рожать детей, в остальном же она прирожденный предводитель.
— Так, может, отдадим бразды правления в руки Каскулдуз? — усмехнулся Елдечук. — Она неплохо управляет своим мужем и сыновьями, так пускай командует и нами!
Копти захихикал. Тайдула набычился.
— Во всяком случае, Каскулдуз не отличается уродством и будет красиво смотреться во главе половецких дружин, — сказал Кончак.
Елдечук понял намек.
У него с детства правая рука сильно отставала в развитии от левой. Став взрослым мужчиной, Елдечук научился держать саблю и поводья коня в левой руке. Правой он не мог удержать даже чашу, поскольку она была у него маленькая, как у пятилетнего ребенка.
— Кое-кто трусливо бежал от русичей, хотя имеет здоровые руки и ноги, — уязвленно заметил Елдечук. — Интересно, как этот горе-воитель смотрелся со стороны, унося ноги от русичей. Наверное, не очень красиво.
На этот раз загоготал Тулунбай. Его смех подхватили несколько беков.
Даже хмурый Гза улыбнулся.
В препирательствах, колкостях и намеках прошло полдня. Наступило время полуденной трапезы. Ханы, беки и беи разъехались по своим становищам, чтобы через два часа собраться вновь.
Елдечук, единственный из всех ханов до конца распознавший хитрый замысел Кончака, навестил сначала Тайдулу, потом — Копти. Он обвинял обоих в слепоте и корил недомыслием.
— Кончак прознал, что большинство в совете против него, поэтому он сумел привлечь на свою сторону Гзу, благо у того зуб на многих из нас. Гза повлиял на Чилбука, и тот тоже стал на сторону Кончака. А то, что Гза и Чилбук выступают за Копти, а Кончак за Тайдулу, так это уловка, чтобы перессорить нас. Ведь все мы по договоренности должны стоять за Тулунбая. Вместо этого наше единство распалось, часть беков и беев готовы поддержать Копти, часть — Тайдулу. Те же, кто стоит за Тулунбая, оказались в меньшинстве.
Елдечук убеждал Копти и Тайдулу не поддаваться на хитрость Кончака.
— Если этот человек сумеет нас перессорить, тогда он сохранит за собой ханский бунчук, — говорил Елдечук. — Наше прозрение будет поздним и горьким.
Елдечуку удалось убедить в своей правоте Копти.
Но Тайдула, честолюбие которого подогревала его не менее честолюбивая жена, не желал ничего слушать. Ему казалось, что Кончак искренен в своем намерении сделать его великим ханом, ведь старший сын Кончака женат на дочери Тайдулы. Кончаку выгоднее видеть своим преемником родственника, нежели враждебного ему Тулунбая.