Игра Бродяг
Шрифт:
И все-таки это немного странно — вновь обрести горькую историю, разрозненные строчки которой год за годом мелькали в ее спутанных снах, оставляющих растерянность.
***
— Что там? — спросила Эхо, отчаянно моргая — дождь и расстояние мешали ей хоть что-то высмотреть.
Они стояли на вершине холма, чувствуя себя неуверенно здесь, открытые любому взгляду.
— Деревушка, — сказал Вогт, у которого зрение было получше. — А далее цепочка скал.
Он оглянулся на Эхо. Вопрошающее выражение их лиц было совершенно одинаковым.
— Думаешь, это наше последнее приключение? — спросил Вогт.
Эхо пожала плечами. Идти вперед, пусть даже к последнему приключению, ей не очень-то хотелось.
— У меня снова какие-то гадкие предчувствия…
— Но ты же со мной.
— Да, — сказала Эхо и взяла его за руку. — Тогда идем. К завтрашнему дню доберемся.
Той ночью она заснула в объятиях Вогта, убаюканная любовью и постукиванием дождя по листьям. Дождь уберег их от Восьмерки, но не спас от тревожных снов.
***
— Вогт? — позвала Эхо.
Он не откликнулся, взгляд устремлен ей за спину. Это был еще прежний Вогт — кроткие наивные глаза, в очертаниях пухлых губ еще не появилась твердость. Он был куда пухлее, чем в настоящем, и его волосы были короче. «Это сон», — догадалась Эхо. Но если это сон, почему все кажется настолько настоящим? Ее пугали тяжелые черные тучи, похожие на большие валуны. Не верилось, что они разойдутся когда-нибудь. «Такое уже было», — вспомнила она и, оглянувшись, увидела Наёмницу.
Эхо удивленно попятилась. В какой-то миг ей показалось, что Наёмница вернулась, чтобы занять ее место, и она напомнила себе, что просто видит Наёмницу во сне.
— Вот что, — сказала Наёмница, сплюнув в траву. — Мне (…), что там произошло и кем ты, (…), себя считаешь. Я ухожу. Понял?
«Мне стоило следить за речью, — подумала Эхо. — Определенно стоило».
— Почему? — безнадежно осведомился Вогт.
— Потому что, (…), — отрезала Наёмница.
Эхо не могла остановить Наёмницу, не могла докричаться до нее, даже если бы заорала во всю глотку — ведь это было прошлое, в котором события уже произошли, их невозможно переиначить.
Наёмница ругалась и плевалась. Она выглядела отвратительно и жалко одновременно. Слабая, притворяющаяся сильной. Ее нервы окончательно сдали, и она побежала.
— Стой! — выкрикнула Эхо одновременно с Вогтом.
Вогт пропал, пейзаж вокруг сменился, осталась только Наёмница. Спотыкаясь, она брела через лес. Эхо последовала за ней. Наконец отделавшись от Вогта, радости Наёмница не чувствовала. Напротив — ее лицо было угрюмое и злое.
Среди деревьев мелькнуло нечто яркое. Наёмница смотрела себе под ноги, злобно пиная камни и корни деревьев, и ничего не увидела. В следующий момент кочевники окружили ее. Их черные лоснящиеся кони походили на злых демонов. Наёмница закричала. Кривой меч блеснул, и Эхо зажмурилась. Голова Наёмницы упала в траву, разливая красную жидкость, как опрокинутый кувшин с вином.
***
Тем временем Вогтоусу тоже снился сон…
Позади него был высокий утес. Впереди расстилалась трава, такая шелковистая и мягкая, какой она бывает лишь до тех пор, пока обжигающий летний зной не коснется ее. Далее виднелась роща, расцвеченная солнцем.
— Эхо! — позвал Вогт.
Она пока не откликнулась, но синее небо, все в золотых лучах, убеждало его: все прекрасно, нет повода переживать. Вогт чувствовал, что в этом сне исполняется его мечта.
***
Теперь Эхо перенеслась на грязную улочку Города Рабов. Ее ноздри неохотно втянули городскую вонь, но запах был приглушенным, размытым, не таким одуряюще-острым, каким был в настоящем. Чуть впереди нее стояла Наёмница. Наёмница тяжело дышала после бега, и волосы ее топорщились, жесткие, как солома.
— Проклятье, — пробормотала Наёмница. — Нас повесят за такое. Это ты втянул меня в это дерьмо, тупица. И я… — Наёмница оглянулась. — Эй, где ты?
Вогт отстал — в отличие от тощей Наёмницы, ему приходилось тащить не только кости. Наёмница подождала его с полминуты, но он так и не объявился.
— Ну где же ты, придурок? Не думай, что ты мне нужен, однако же не смей сматываться в такой момент! — выкрикнула Наёмница. В ее голосе звучала бравада, вот только лицо выражало другое.
Выждав еще немного — опять-таки безрезультатно, Наёмница побрела вниз по улице.
— Ты тут сдохнешь без меня, — неуверенно пообещала она, и Эхо почувствовала ее страх, комком подступающий к горлу.
Наёмница медлила, убеждая себя, что с Вогтом все в порядке. А если и не в порядке — то какое ей дело? В какой-то момент она не выдержала и побежала обратно.
Она вылетела на площадь и сразу заприметила блеск белобрысых волос Вогта, мелькнувших среди бритых головенок рабов.
— Вот засранец! — пробормотала она. — Я ведь сказала: не приближайся к ним!
На первый мимолетный взгляд казалось, что рабы просто собрались вокруг Вогта чтобы поблагодарить его за только что обретенную свободу. Но затем Вогт качнулся и рухнул на колени.
— Эй! — закричала Наёмница. — Прочь от него!
Рабы бросились врассыпную. Им следовало торопиться; вдруг, прежде чем их отловят, они успеют найти еще какое-нибудь развлечение. Вогт же остался лежать. Наёмница подошла и наклонилась к нему. Вогт был мертв — его задушили веревкой. Шеи богов так же уязвимы, как человеческие.
«Что все это означает? — подумала Эхо. — Что?»
Она побежала прочь, оставив всхлипывающую Наёмницу, склонившуюся над Вогтом, и вдруг грязь под ее ногами снова превратилась в траву, а ее лицо обжег холодный ночной ветер.
Эхо различила Наёмницу и Вогта среди смутных фигур. Они походили на Восьмерку, но это был лишь маленький отряд, остановившийся поздороваться с Вогтоусом и Наёмницей по пути к одной резне от другой.
— Хватит! — закричала Эхо, падая на колени и закрывая лицо руками. — Я не хочу это видеть! Заберите меня отсюда!