Игра Бродяг
Шрифт:
— Вы, кретины! — выкрикнул он, отчаянно заколотив в дверь кулаками.
Эхо бросилась к нему.
— Вогт, нет! Это не лучшая идея…
Зрачки Вогта сузились до точек. Эхо отшатнулась.
— Ублюдки, как они смеют запирать нас? Сейчас?! Что происходит? — спросил он и сам себе ответил: — Майлус…
***
Наверное, он уже должен был здорово проголодаться, но голода не чувствовал. Молчун не стремился внушить себе, что не боится того, что ему предстоит сделать, но не стремился и признать, что боится — и этим страхом сыт по горло. Лежа в зарослях (кусты еще не настолько поредели, чтобы их нельзя было использовать как укрытие), Молчун увидел, как мимо прошли чьи-то ноги. Он едва удержался от того, чтобы прыснуть от смеха: люди, которые ненавидят его еще больше, чем он их, не замечают его, а он тем временем затаился на расстоянии шага от них.
В очередной раз мелькнула тревожащая мысль: что, если он снова попадется хозяину? В прошлый раз Молчуну повезло: зуб — малая жертва, а все остальное и вовсе заживет бесследно. Ну или почти бесследно.
Ноги протопали мимо, шаги затихли в отдалении. Молчун выбрался на дорогу. Неподалеку он заметил кота, гуляющего по забору, и напрягся, но затем понял, что это другой кот. Уголек крупнее и толще. Кроме того, приглядевшись, он рассмотрел, что кот не угольно-черный, а с серыми подпалинами.
***
— Это замечательно. Замечательно. Я вижу, даже крыса заслуживает большего доверия, чем вся ваша деревушка, — процедил Вогт сквозь зубы.
Из-за двери что-то обиженно промычали. Вогтоус пнул дверь.
— Если Майлус отдал приказ, чтобы нас заперли, то, я надеюсь, ему так же хватит смелости на то, чтобы прийти сюда и объясниться.
— Староста не хочет разговаривать с вами. Он и нам запретил.
— Вот как. Он, что же, боится нас?
Невразумительное пыхтение за дверью.
— Ничтожества, которые подчиняются другому ничтожеству, не стоят и шерстинки с задницы осла, — холодно сказал Вогт.
В ответ тихо огрызнулись. Вогт усмехнулся.
— Он приказал запереть вас, потому что от вас никакого толку. Вы ничего не сделали, чтобы остановить дракона.
— И долго вы намерены держать нас в этом унылом домишке?
— Пока не настанет пора сразиться с драконом.
— Вы думаете, после такого вашего отношения мы еще настроены на вас работать? Да пусть дракон хоть все здесь спалит.
— Этот дракон и вас спалит, если вы не убьете его первыми.
Вогтоус отвернулся от двери.
— Им бесполезно что-либо объяснять, — сказал он Эхо. — Они думают только то что хотят думать. «Вы ничего не сделали, чтобы остановить дракона». О, они конечно знают, что нужно сделать. Их тупоголовость убьет их. Но мне все равно.
Эхо грустно посмотрела на него. Если они не разыщут мальчика, случится нечто ужасное…
***
После пары часов осторожных блужданий по деревне Молчун нашел Уголька. Тот, улегшись на бок, грелся в пятне солнечного света.
Молчун приблизился к нему как можно тише — и все же не настолько тихо, чтобы остаться незаметным для тонкого кошачьего слуха. Кот распахнул желтые глаза, взглянул на него и стукнул по земле хвостом, всем своим видом выражая настороженность и недоверие. Молчун потерял всякую надежду сразу поймать кота. Более того — он утратил саму уверенность, что вообще хочет его поймать.
Он скрестил руки на груди (пусть кот видит — Молчун не собирается его хватать) и медленно сел, прижавшись к забору. Подтянув к себе ноги, Молчун занимал совсем мало места, но все равно куда больше, чем имел на то право. Кот смотрел на него круглым ярким глазом, прикрыв другой.
И как только хозяин умудрился назвать его так — Уголек? Когда Молчуну вспоминались руки, бившие его и прижимавшие к полу, ему казалось, что хозяин Сквалог — весь эти руки, больше ничего. Конечно, такой ужасный тип не способен придумать милое имя. Это сделал кто-то другой.
Кот был большой, гладкий — шерстинка к шерстинке, так и лоснился. Молчуну захотелось погладить его, но он и вздохнуть боялся. Хотя шерсть у кота была полностью черная, усы у него были белыми. Почему так? Непонятно. Кот спокойно, ровно дышал, и его плотный, округлый бок ритмично вздымался.
Молчун задумался о жизни этого кота. Должно быть, его никто никогда не бьет (У кого рука поднимется ударить столь важное существо? Впрочем, после хорошей взбучки кот растерял бы большую часть его надменности). Этот кот не станет пить из лужи, он слишком брезглив — а Молчун станет. И еду коту дают просто так — а Молчун вынужден воровать.
Кроме матери, которая умерла, Молчуну никто не давал еду просто так. Разве что та женщина, которая напугала его вчера… Он слушал их разговор, ее и другого, лежа в каменной норе, но не разбирал слова, сосредоточившись на шуме моря. Когда они ушли, он некоторое время выждал, а затем выбрался и увидел сверток. Он не стал разворачивать его, только заглянул внутрь. Внутри были хлеб, яйца и яблоко. Молчун смотрел на еду без радости, без растерянности, без удивления, без вообще каких-либо чувств. Он был очень голоден, но в ту минуту забыл об этом. Молчун ничего не взял и выбросил сверток в море.
Молчун никогда не задумывался, почему то, что ты так долго хотел, о чем безмолвно просил, а тебе не давали, позже (когда перестаешь просить) уже не можешь взять. Не умеешь…
Уголек зевнул, продемонстрировав розовую пасть. Молчун придвинулся чуть ближе. Уголек продолжал спокойно лежать, немного привыкнув к странному ребенку. Может быть, следовало попытаться подозвать кота по имени — но слова были заперты в горле Молчуна.
***
По ощущениям полдень был в самом разгаре, хотя сложно судить, сидя в доме с заколоченными окнами, в котором одна минута идет за час.
— Мы зря теряем время, — прорычал Вогтоус, свирепо марширующий из угла в угол. — Из-за них.
За окном слышались голоса. Вокруг дома слонялась, вытаптывая крошечный огородик, охрана — вероятно на случай, если бродяги как-то просочатся в окно. «Они нас боятся», — с удивлением осознала Эхо.
— Мы не знаем, что там происходит, — горько продолжил Вогт. — Может быть то, что приближает нас к поражению.
А их поражения столь болезненны…
— Не понимаю, почему дверь и жалкие дураки за ней все еще держат нас. Я же могу справиться с этим, разве нет?