Игра Бродяг

Литтмегалина

— Я не твоя поганая собака — найди, принеси, — огрызнулась Наёмница. — Почему это должна сделать именно я?

— Бедная дурочка, — вздохнула Шванн. — Конечно, ты ничего не понимаешь. У тебя в принципе большие проблемы с пониманием.

— По делу, — процедила сквозь зубы Наёмница.

— Обязательно, — Шванн подошла ближе и, наклонив голову, посмотрела ей прямо в глаза. Наёмнице было тошно взирать на Шванн снизу-вверх и, пошатываясь, она кое-как встала. — Уже многие годы я обдумываю решение одной проблемы. До этого дня справиться с ней представлялось мне невозможным, но теперь у меня есть способ.

— Какой еще способ? — предчувствуя подвох, спросила Наёмница.

— Ты.

— Я?

Шванн положила ладонь на ее щеку. Наёмнице хотелось стряхнуть ненавистную конечность, словно омерзительное насекомое… но она не пошевелилась. Кожа Шванн была шелковистой и прохладной. Так ощущался бы лунный свет, обрети он достаточную плотность. Ресницы Наёмницы опускались сами собой. Это была власть Шванн, и Наёмница могла ненавидеть ее, но не могла ей не подчиниться.

— Я встречала людей с именами красивыми и невзрачными, длинными и короткими, причудливыми и самыми заурядными. Но человека без имени я вижу впервые. Хотела бы я знать, что ты с ним сделала, однако сейчас нет времени на подобную ерунду. Что действительно важно, так это преимущество, которое твоя безымянность дает тебе там, куда тебе предстоит отправиться.

— Не трогай меня, — открыв глаза, через силу произнесла Наёмница, но испытала сожаление, когда перестала чувствовать пальцы Шванн на своем лице. Наёмница отступила на шаг. Шванн усмехнулась — усмешка лишь слегка изогнула ее губы и сразу увяла. — И куда же ты намерена меня зашвырнуть?

— В замок Колдуна, — небрежно бросила Шванн.

— Что-о-о? — при наличии хорошего меча Наёмнице не составляло большого труда справиться с отрядом из пяти-семи человек. Она могла неделю обходиться без пищи и пить воду из трухлявого пня без особо вреда для себя. Но колдовство? Еще пару дней назад она бы заявила, что не настолько глупа, чтобы верить в подобные бредни. Однако с тех пор многое поменялось, и предложение Шванн повергло ее в ужас. — Да я и носа туда не суну даже за все золото мира!

Выражение глаз Шванн намекало, что у нее заготовлен сюрприз. Гадкий гнусный сюрприз.

— Есть нечто дороже золота, — сладким шепотом произнесла она и крикнула: — Приведите его!

Если Наёмница считала, что на новое потрясение она сегодня уже не способна, она неправильно считала. Слуги Шванн вволокли в зал Вогта, старательно украшенного кровоподтеками и синяками. Один его глаз был закрыт и обведен синим кругом.

— Вогт! — воскликнула Наёмница, рванувшись к нему. Слуги Шванн отпустили Вогта (он упал на колени) и мертвой хваткой вцепились в нее, не позволяя сдвинуться с места.

— Надо же, сразу узнала, — довольно констатировала Шванн. — Хоть это и нелегко сейчас, когда он так изменился. Я покажу тебе мою справедливость. Я предоставлю тебе право выбора.

— Отпусти его, — с ненавистью глядя на нее, потребовала Наёмница.

Нежный голос Шванн посуровел.

— Не перебивай меня, оборванка. Итак, выбирай: либо ты приносишь мне то, что я хочу, и я отпускаю вас обоих, либо же я отпускаю только тебя в нагрузку с твоей нечистой совестью, а твоему дружку солнышка никогда не видать, потому что глазки его закроются навсегда.

От страха глаза Наёмницы стали большие, безумные и блестящие. «Разумеется, ты уходишь, — услышала она свой собственный голос. — Он тебя предал, ты ему ничего не должна! Уходи. Уходишь? Молодец!»

— Я пойду, — ответила она. — Пойду и найду то, что так тебе нужно. Только, пожалуйста, не бейте его.

***

Вогта утащили прочь. Руки Наёмницы дрожали, и она скрестила их на груди.

— Что я должна найти и принести? — устало спросила она.

— Мое обещание.

— Что? Ты издеваешься?

— Не в данный момент, — уверила ее Шванн.

— Как ты это себе представляешь?

— Оно выглядит как некий предмет. Маленький, необычный. Без надписей.

Наёмница старалась не думать о том, что опять пошли нелепые разговоры, вся странность которых просто не способна разместиться у нее в голове.

— Что за обещание? — подозрительно осведомилась она.

Шванн глубоко, печально вздохнула.

— Что ж, придется рассказать тебе. Незнание ситуации может помешать тебе добиться цели.

— Вперед, — буркнула Наёмница. — Только постарайся говорить так, чтобы я не уснула.

Шванн не обратила внимания на ее грубость.

— Я родилась младшей в семье богатого и очень знатного человека. С самых ранних лет я отличалась невероятной красотой. У меня было шестеро старших сестер, но ни одна из них не могла сравниться со мной. Более того — вполне миловидные, на контрасте со мной они блекли и начинали казаться чуть ли не дурнушками. Вскоре они оказались отодвинутыми в тень и позабытыми всеми, даже нашими родителями. Я не видела своей вины в их участи — ведь причиной всему стала моя красота, а ее дала мне природа без моих просьб и согласия. Мои сестры ненавидели меня в отдалении; я росла и хорошела с каждым днем, будучи королевой каждого пира. Мужчины роились вокруг меня, как пчелы…

— …как мухи, — буркнула Наёмница.

Шванн проигнорировала ее.

— Стоило мне улыбнуться, любой из них был моим. Они бросали ради меня возлюбленных, которым когда-то расточали клятвы верности, забывали о женах и детях. Лучшие друзья превращались в кровных врагов. Вассал предавал господина. И тогда я поняла: если моя красота разрушает то, что считается самым ценным — и родственные связи, и узы любви, и цепи клятв — то она и есть высшая ценность.

— Логика, прямо скажем, не ахти, — вставила Наёмница.

— С тех пор тоска, которая так часто змеей сворачивалась в моем сердце, покинула меня, и жизнь потекла легко и приятно. Мне исполнилось двадцать пять, и двадцать шесть, и однажды я стала замечать, что моя кожа уже не так свежа, а в уголках глаз наметились первые морщинки. Я впала в черное отчаянье. Наш замок опустел и помрачнел. Никто не мог вернуть мне былую беззаботность после того, как я осознала ужас неизбежного старения. И тогда мой отец, превозмогая страх, обратился к двум братьям-колдунам, известным силой своего колдовства, а также своим человеконенавистничеством. Неизвестно, через что ему пришлось пройти, чтобы уговорить их, но однажды они вдруг возникли в парадной зале нашего замка, соткавшись из воздуха. Пусть колдуны, но они были еще и мужчины, а значит, я могла управлять ими. Они не догадывались, в какую ловушку попали. В то время они были очень молоды, угрюмы и неопытны почти во всем, что не касалось колдовства. Они дали мне зелье, прозрачное, как роса, одна капля которого вернула мне свежесть семнадцати лет. Так и началась их связь со мной, не принесшая им добра.