Игра Бродяг

Литтмегалина

Наёмница и Шванн опасливо замерли. Шли секунды. Ничего не происходило. «Дура», — приоткрылись уже губы Наёмницы, но в раздавшемся затем грохоте ее слова в любом случае остались бы неуслышанными. Обе зажали уши. Грохот то затихал на мгновенье, то снова усиливался, делаясь невыносимым, а затем резко обрывался, сменяясь гулкой тишиной, однако стоило им поверить, что все наконец-то закончилось, как на них обрушивались новые шквалы шума.

— Прекрати! — завизжала Шванн. — Прекрати!

Ее лицо было белым, искаженным, как неживым. Она повернулась к Наёмнице, пытаясь объяснить ей что-то. Наёмница не могла расслышать ни слова, но прочла по движениям губ Шванн то, о чем уже догадалась сама: Колдун мертв, его замок рушится, и непостижимым образом они могут слышать это здесь.

Наконец-то начало затихать. Все, оборвалось. Только звон в ушах.

Они переглянулись с одинаковым жалким видом.

Кроме странного отвращения к Шванн, Наёмница ничего сейчас не чувствовала.

***

Они переместились в сад. Судя по непотревоженному выражению лиц слуг, кроме них двоих никто не слышал, как разрушается замок Колдуна.

Наёмнице было омерзительно даже просто стоять рядом с этой тварью. Что-то неуловимо поменялось в Шванн. Трава была зеленее ее платья, ее волосы блестели столь ярко лишь потому, что их удачно подсвечивали солнечные лучи; сама же Шванн как будто потускнела. Ненасытно впитывая свет, она не становилась менее темной.

— Я приказала привести твое ненаглядное сокровище сюда.

— Ты сказала ему? — хмуро осведомилась Наёмница, притронувшись к виску.

— Нет, — ответила Шванн. — Как женщина женщину, я пожалела тебя, — она говорила с издевкой, которая, впрочем, теперь не ранила Наёмницу, а лишь злила. — Оставила тебе возможность самой с ним объясниться.

«Да уж, как женщина женщину, — угрюмо подумала Наёмница. — Скорее как шлюха шлюху».

Вогт показался среди деревьев и, заприметив Наёмницу, припустил к ней со всех ног. Оледеневшая внутри, Наёмница не сделала и шага ему навстречу.

— Когда он узнает, он отвернется от тебя, — услышала она шепот Шванн возле самого своего уха. Слова Шванн вливались в нее ядом. — Думаешь, кому-то нужна такая, как ты?

— Заткнись, — перебила Наёмница и оттолкнула Шванн от себя. Сердце билось где-то в глотке. Она не понимала, почему у нее такое чувство, будто ноги вот-вот предадут ее и она повалится на землю.

Глаза Шванн, впиваясь в нее, походили на замороженные изумруды.

— Наконец-то мы вместе! — воскликнул Вогт. Переодетый в свежую белую рубаху и светло-серые штаны, он выглядел чистым, симпатичным и отдохнувшим. На ногах все те же сандалии.

«И ни единого синяка», — успела отметить Наёмница, прежде чем Вогт врезался в нее и бесцеремонно облапил мягкими руками. Наёмница не сопротивлялась, но и не радовалась. «Предатель», — стучало у нее в мозгу. И все же… было приятно ощущать его поблизости, живым, здоровым, источающим тепло.

— Ты все-таки вернулась, я так скучал по тебе! — Вогт сбивчиво дышал от волнения и недавней пробежки. Отступив от Наёмницы, он бросил быстрый вежливый взгляд на Шванн и осведомился с просительной интонацией: — Так мы уходим?

— Убирайтесь, — с усталой досадой бросила Шванн.

— Одну минуту, — буркнула Наёмница. — Мне нужно кое-что проверить.

С тяжелым сердцем она прошла через сад, отыскала ту клетку и заглянула внутрь. Никого. «Зверь мертв, — подумала она. — Шванн была готова убить его, лишь бы он принадлежал ей».

Пользуясь моментом уединения, она сдернула с себя зеленый плащ, завернула в него кинжал и решительно сунула сверток под мышку. Она не будет пользоваться оружием, но все же не настолько безрассудна, чтобы избавиться от него. Что бы там ни говорил Вогт.

— Давай поскорее уберемся из этого места, — заявила она, возвратившись к Вогту. — Глаза бы мои его не видели.

По пути к выходу никто их не провожал, но никто и не преследовал. Услышав благостный стук сомкнувшихся позади ворот, Наёмница взглянула на длинные изогнутые ресницы Вогта, а затем на небо, которое никогда не было столь синим. Хотела ли Шванн когда-нибудь увидеть небо? По-настоящему, вот как сейчас его видела Наёмница? Даже если бы и хотела, ей все заслоняла память о собственном отражении в зеркале.

Наёмница зашагала так быстро, как только могла (не ударяясь в откровенный бег). Вогт вприпрыжку устремился следом. Казалось бы — они снова свободны и все хорошо. Но внутри Наёмницы все кипело от гнева. Лишь ценой невероятных усилий она сдерживала рвущийся из нее поток претензий.

Однако Вогт выдал:

— Ты не выглядишь такой уж обрадованной тем, что снова видишь меня…

И ее прорвало.

— Как ты мог так себя вести? Ты, засранец пухлый, как ты мог?!

— А как ты могла так со мной поступить? — к ее удивлению, атаковал Вогт в ответ.

Наёмница резко остановилась и развернулась к нему с взбешенным выражением на лице — точь-в-точь коза, вознамерившаяся боднуть. Они начали бурно упрекать друг друга и с минуту продолжали, даже не пытаясь услышать противную (во всех смыслах) сторону. Наконец Наёмница рубанула ребром ладони воздух.

— Вогт, а ну прекрати орать хором!

— Хорошо, — Вогт прервался и захлопал глазами. Наивными до глупости, вечно сонными глазами. Вернее, в них было такое выражение, как будто он заснул, погребенный в общей могиле, а проснулся на цветочном лугу под солнышком, и кроме того, что это здорово, пока ничего не успел сообразить. — И все же — только ради справедливости — я не могу орать хором. Даже если мы орем вместе, это все равно не хор, а дуэт…

Наёмница обозленно надула щеки.

— Не занудствуй. Лучше давай объясняйся: как ты мог предать ме… нашу Игру из-за Шванн?

— Я — предал Игру? — поразился Вогт.

— Да! А как же Страна Прозрачных Листьев? Ветелий? Прочие твои бредни? — Наёмница прилагала все усилия, чтобы казаться искренне оскорбленной тем фактом, что Вогт посмел так вероломно отказаться от собственной же затеи, но глубина ее обиды выдавала некие более приближенные к телу переживания.

— Но это ты сбежала и все бросила! — перебил ее Вогтоус. — Почему ты не рассказала мне, что готовишь побег?