Игра Бродяг
Шрифт:
— Вам было известно… — пробормотала она, все еще не смея подняться и взглянуть в его слепое лицо.
— Скажи мне, ты действительно верила, что сумеешь обмануть меня?
— Может, и не верила, — призналась Наёмница. — Но смутно надеялась.
— Встань.
Наёмница подчинилась. Дрожа как продрогшая собачонка, она все же расправила плечи и попыталась придать себе отважный лист.
— Возьми.
Замирая от страха, Наёмница взяла с холодной ладони Колдуна теплый, как будто живой, камень. Он был зеленый, как лист, и такой же плоский.
— Что это?
— То, что ты так отчаянно пыталась найти.
Наёмница ушам своим не поверила.
— Вы просто отдадите это мне?
— Я отпускаю тебя. Отнеси ей.
— Но… — Наёмница совсем растерялась. — Зачем вы это делаете?
— Я сразу почувствовал ложь в тебе и догадался, кто и по какой причине прислал тебя ко мне. За прошедшие годы я окончательно отчаялся и осознал тот факт, что мне никогда не сделать ее своей. Я устал ненавидеть ее, а еще больше устал ее любить. Пусть она получит что хочет. Для меня все в любом случае потеряно.
— Это… это не все. Есть еще кое-что, что я должна принести ей. Ее обещание.
— Оно давно разрушено, мертво. Хочешь увидеть его?
Он протянул к ней ладонь. На ней лежало что-то темное, высохшее, распавшееся на фрагменты, напоминающее пепел. Наёмница не сразу узнала…
— Бабочка? Почему бабочка? — спросила она шепотом.
— Бабочка опускается на цветок, снова взлетает. Мелькает здесь, там. Ее сложно поймать и невозможно сохранить — ведь даже при самых идеальных условиях жизнь бабочки так коротка… — его голос зазвучал резко, прорезал тишину, как нож. — Я знал, что она обманет меня.
Колдун повернул ладонь и частички крыльев посыпались на пол.
— Пока бабочка умирала, я смотрел на нее и утешал себя тем, что она навсегда останется со мной, пусть даже и мертвая. Но со временем я сам стал, как эти крылья. Я истончился, высох, я скоро превращусь в пыль. У меня были хорошие дни. В потоке моей жизни они сверкали, как серебро. Но золотых дней у меня никогда не было.
Наёмница смотрела на крылья. «Колдун вовсе не злой, — поняла она. — Он просто ужасно одинокий. Каким бы он мог быть, если бы однажды освободился от призраков?»
Свет вокруг нее мерк, и вместе с ним медленно тускнел и сам образ Колдуна, становясь все бледней и прозрачней.
— По правую руку, — подсказал он.
— Не исчезайте, — выпалила Наёмница и впервые смело посмотрела ему в лицо. — Я должна отыскать свое имя. Вам известно, где оно?
Колдун долго молчал. «О чем он думает?» — гадала Наёмница. Но его неподвижное лицо с плотно сжатыми губами не давало ей подсказку.
— Твое имя — среди воды, — сказал он наконец и исчез так резко, как гаснет огонек свечи. Только что был — и вдруг вместо него осталось лишь пустое темное пространство.
«Среди воды…» Наёмница разочарованно вздохнула. Не то чтобы эта подсказка хоть как-то облегчала ее задачу.
Опустившись на колени, она нашарила на полу мешочек, данный Шванн. Как и указал Колдун, он действительно находился по ее правую руку — значит, она просто обронила его в какой-то момент. А что, если она и вовсе не покидала кабинет? Пещера с кристаллом, прозрачный листок, эпизод из прошлого — ей все это привиделось, когда она свалилась при попытке добраться до ниши, откуда веял сквозняк, и приложилась головой об пол. Впрочем, как теперь проверить? Хотя… кинжал все еще висел у нее на поясе.
Наёмница уселась на пол. Скрестила щиколотки и принялась жевать сухую траву, не вспоминая про мошкару. Снова пожар внутри, но разгорающийся мучительно медленно, и рывок в черноту — во второй раз это не пугало. Наёмница летела с огромной скоростью, раскинув руки.
Глава 7. Вместе
Наёмница оказалась в том же зале с высокими окнами, откуда и начала свое одинокое путешествие. Тогда зал был мрачен и темен, а сейчас его озаряло утреннее солнце. Стены будто раздвинулись. Наёмница рассмотрела гобелены на стенах, рассмотрела небо за окнами, рассмотрела полосы света, растянувшиеся на полу, рассмотрела свое распотрошенное отражение в ближайшем к ней зеркале и вспыхивающие в потоках света пылинки. Лишь затем она обреченно перевела взгляд на Шванн — и солнце погасло, потому что красота Шванн было ярче его во много раз, хотя и несколько поблекла за ту неделю, что Шванн пришлось провести в тревожном ожидании. В любом случае Наёмница предпочитала солнце.
— Ты нашла их? — нетерпеливо спросила Шванн. Невероятно длинный шлейф ее зеленого платья тянулся за ней, как хвост.
«Ящерица, — подумала Наёмница. — Нет. Змея».
— Да, — ответила она и неосознанно прикрыла ладонью мешочек, висящий у нее на шее. — Ты выполнишь свое обещание? Действительно отпустишь меня и Вогта, как только я отдам то, что тебе нужно?
«Обещание», — мысленно фыркнула она. Ведь видела же своими глазами, как хрупко обещание Шванн…
— Да, — сказала Шванн. — Да, да, да! Скорее отдавай! Пришел тот час, когда я должна отправляться к Колдуну, и беспокойство сжирает меня, как крыса.
Наёмница посмотрела в блестящие, словно льдинки, злые, беспокойные глаза Шванн. Ей очень хотелось продлить и посмаковать мучения хозяйки замка, но это гарантировало неприятные последствия.
— Поклянись мне, что ты отпустишь нас, — все же настояла она.
— Клянусь, — бездумно и быстро произнесла Шванн, протянув хрупкую руку.
Конечно, клятвам Шванн нельзя верить, но выбора нет. Наёмница сняла с шеи мешочек. Прежде чем она успела хотя бы раскрыть его, Шванн выхватила мешочек и вытащила из него зеленый камень. Влажно поблескивая, он действительно очень напоминал зеленый лист после дождя. Шванн ликующе, неприятно рассмеялась.
— А мое обещание?
— Оно разрушено. Он сказал мне…
Но Шванн не слушала. Золотой шарик блеснул на дне мешочка, выдавая себя, и вот уже был сжат в ее пальцах. Холодное торжество, вспыхнувшее в зеленых глазах, заставило Наёмницу попытаться выхватить шарик.
— Это не твое! Отдай!
— Это настоящая драгоценность, — выдохнула Шванн. — Это его жизнь. Наконец-то я освобожусь от него.
И она бросила шарик об пол. Звякнув, он разбился на тысячу осколков, как не разбивается даже хрупчайшее стекло.