Игра цветов. Миссия

Что нам известно о вечном противостоянии сил добра и зла? Можем ли мы познать и понять истинную сущность этих понятий? Что является олицетворением того и другого, и какова природа их постоянной борьбы? Многие великие умы пытались размышлять на эту тему, ссылаясь на цитаты из Ветхого и Нового Завета, из мусульманского Корана и из еврейского Танаха. Буддийский Трипитак, китайская У-Цзин и древнеегипетская книга мёртвых также содержит множество измышлений по этому поводу. Описываются деяния и подвиги святых, заповеди, предостережения и заветы. Но возможно ли представить в абсолютном совершенстве зло и добро? И возможно ли одно без другого? Каково добро или его антипод в чистом виде? Наверняка, многие люди замечали, что, иной раз, приходящие несчастья порой оборачивались самыми благоприятными последствиями. Или радостные события, которые встречали с восторгом, приводили к беде. «Благими намерениями выстлана дорога в ад». Не правда ли, знаменитое изречение очень чётко говорит о размытой, практически неуловимой грани, когда сделанное добро, при всей своей искренности, приводит к негативным последствиям. Что это? Ненужное вмешательство человека в Божий промысел или козни лукавого? Как понять простому смертному, каков будет результат его деяний, сделанных из самых лучших побуждений, если в любом процессе участвуют и светлые и тёмные силы. Может человечество является фигурками на шахматной доске Великих Сил, и перевес в бесконечной партии постоянно балансирует? Рождается ли человек с готовым геном зла и в состоянии ли он выбрать цвет своей фигурки? Теологические споры на эту тему ведутся с древних времён, и до сей поры. Религии всех стран проповедуют своим народам учения о нравственности и благопристойности, о терпимости и сострадании, о благом созидании и отрицании всего греховного и падшего. Дети, в значительном большинстве своём, воспитаны в родительской любви, с чтением добрых сказок, с праздниками и подарками. Но что происходит? Едва человек вступает в осознанную жизнь, как понимает, что он со всех сторон окружён именно тем злом, коего по всем раскладам должно быть несоизмеримо меньше! Как-то внезапно на фоне радужного детского восприятия мира, с его верой в справедливость былинных героев, в обязательной победе добра, в сострадании беззащитным, появляются грубыми, шершавыми мазками совершенно иные проявления. Зависть, жадность, подлость и хитрость, равнодушие и гнев распахивают свои объятия. Зовут, прельщая своей доступностью, камуфлируя свою сущность миллионами обличий. На белом фоне проступают иные штрихи. Иногда лёгкие, почти не заметные, иногда мрачные, свинцовые. Каждый день человек ощущает на себе влияние этих сущностей. Поддаваясь и борясь, падая, опускаясь на самое дно абсолютной безнравственности и неимоверно тяжело поднимаясь оттуда, он постоянно чувствует внутреннюю борьбу, борьбу за свой цвет.

Наконец-то, сбылось. Он – дипломированный инженер! Сколько позади трудных, но интересных дней, сколько переживаний и нервотрёпок! А как счастлива за него его семья. Отец с матушкой тут, на торжественном собрании по поводу успешного окончания Училища гражданских инженеров. Мать держит под руку отца и с гордостью глядит на Павла. Какой он взрослый, самостоятельный, а ведь, кажется, что совсем недавно она пела ему перед сном колыбельную и рассказывала любимые сказки. Как быстротечно время.

– Дорогие выпускники! – голос директора Фёдора Андреевича Козена напоминал не торжественную речь, а скорее отеческое напутствие. – Многому вы научились в стенах нашего заведения, много ошибок и неудач преодолели вы. Познавали не только науку созидательную, но и приобретали бесценный опыт дружбы, взаимовыручки и товарищества. На вас, молодых и образованных, будет возлагать свои надежды государство российское. Вы должны стать надеждой и опорой наших будущих свершений. В добрый путь, друзья мои, и да хранит вас Бог.

Растроганный директор отступил от временно установленной во дворе училища кафедры и уступил место для выступления чиновнику от министерства народного просвещения. Этот маленький и сухонький господин ещё что-то долго говорил о надеждах и ответственности, возлагаемых на выпускников, но его уже слушали рассеянно. После искренних слов, сказанных Фёдором Андреевичем, всё дальнейшее казалось уже неважным и второстепенным. Глядя на директора, который с гордостью осматривал выпускников, Павел, с благодарностью, подумал о том, как много этот человек сделал для него. А, ведь, был случай, когда от его решения, жизненный путь молодого человека, мог быть проложен по совсем другой дороге.

Память перенесла его на два года назад, туда, где начались события, кардинально изменившие его дальнейший жизненный путь. Инженерное училище было ещё совсем молодым и выпускники гимназий, мечтающие получить столь привилегированные знания, заваливали приёмную комиссию прошениями и рекомендациями. Мало того, что нужно было сдать нелёгкие экзамены, в дело вступали связи и покровительства, сильных мира сего. В итоге было решено создать на базе училища общежитие, дабы увеличить количество обучаемых и расселить иногородних студентов. Общежитие расположилось в соседнем корпусе и соединялось с главным зданием переходом, надзор, за дверьми которого был поручен Петру Петровичу Зернову, являющимся комендантом и доверенным лицом директора. Сословия Петруша, как его за глаза называли студенты, был мещанского, но незлобливый характер и покладистый его нрав вызывали у молодёжи симпатию, что, впрочем, не мешало ему сохранять соответствующий авторитет. Приход новеньких всегда является событием значительным. Как и в любом сообществе, появление новых лиц подобно влиянию свежей струи в устоявшийся за год уклад, а тут ещё такие перемены!

– Павлуш, как ты думаешь, жить там же, где и учишься, это плюс или минус? – спросил приятель Павла Миша Таланик, с интересом разглядывая группу молодых людей, которые неуверенно топтались во дворе, ожидая распределения. – Моя тётушка, наверное, с ума бы сошла, зная, что я ночую вне дома. Хотя…ты знаешь, в этом что-то есть. Дружище! Есть идея!

– Глядя на тебя, у меня в голове просыпаются тревожные мысли. Что задумал, Мефистофель? – Павел выделил из толпы одного юношу, который, несмотря на довольно непритязательный вид, чем-то отличался от остальных. Довольно скромная, но опрятная одежда, дешёвые, но тщательно ухоженные сапоги, аккуратно постриженные и причёсанные волосы. Он казался каким-то посторонним вкраплением в общую мозаику, но не броско, не вызывающе, а как-то неуловимо гармонично. Прижимая к груди завёрнутый в парусиновую ткань свёрток, парень с любопытством разглядывал высокие окна здания училища.

– Мы просто обязаны устроить с тобой незабываемую встречу новобранцам, – в глазах у Миши плясали бесы. – Сегодня ночью нам, во что бы ни стало надо пробраться в общежитие. Ещё в начале лета я обнаружил у тётки на чердаке старые сундуки со всяким тряпьём. Выберем что-нибудь подходящее, свечи, маски, да что угодно! Представляешь, какие у них будут физиономии? Петербуржское привидение торжественно встречает вновь прибывших постояльцев. Ну как, я молодец?

Решение было с энтузиазмом принято, но предстояло тщательно подготовиться. Первое и самое важное – выбраться тайком из дома. В принципе, проблема легко решаема – тётушка Миши была уже женщиной в возрасте и спать укладывалась рано, да к тому же души в своём племяннике не чаяла, так что тотального присмотра за собой тот не замечал. Родители Павла, потомственные дворяне Строгановы, вели довольно уединённый образ жизни, не считая обязательных приёмов и посещений. Уклад семьи был, несомненно, патриархальным, как и в большинстве дворянских семей, поэтому все жили по распорядку главы семейства Николая Ильича Строганова. Отец Павлуши был человеком достойным и почитаемым, так как являлся проректором медицинского университета, что не мешало ему частенько проводить операции в знаменитой Обуховской больнице. Отправлялись ко сну после вечернего чая, а с самого раннего утра в доме уже вовсю кипела жизнь. Выскользнуть из родного гнезда было проще простого. Рядом с окном спальни Павла, находящегося на втором этаже, проходила водосточная труба, по которой без труда можно было спуститься вниз. Окна же первого этажа неизменно запирались на ночь ставнями. Хоть и разъезды конных патрулей постоянно контролировали улицы, но от лихих людей лучше быть настороже.

Первый день, как впрочем, во всех учебных заведениях, пролетел незаметно. Говорили больше о прошедших каникулах, о планах на текущий год и, естественно, о студентах, которым училище предоставило общежитие.

– Ваша задача, господа – помощь и поддержка новеньким студентам. Им сейчас во стократ сложнее вашего. Будьте к ним внимательны и терпеливы, ибо только время покажет, кто из выпускников принесёт больше пользу Отечеству, – директор пристально посмотрел на Таланика. – Я надеюсь, лето, проведённое у родителей в имении, несколько остудило ваш юный темперамент? – Хихиканье, зашелестевшее в классе, показало, что Мишины «заслуги» на ниве дисциплины являлись всеобщим достоянием. – Не забывайте, что у нас состоялся серьёзный разговор с вашим отцом.

Распустив учащихся по домам, Фёдор Андреевич грузной походкой направился в учительскую канцелярию, где ещё предстояло решить немало текущих вопросов. Выйдя из училища на улицу, друзья остановились, глядя на богато украшенные проезжающие экипажи.

– Слушай, Миш, может ну его. Смотри, как старик разошёлся.

– Спокойствие, мой робкий друг. Неужели мелкие, безобидные шалости прошлого могут стать помехой для такого увлекательного приключения. Как я убедился на собственном опыте, проведя чудесные летние дни в обществе коров и коз, жизнь довольно пресна и однообразна. И только в наших силах внести в неё хоть капельку развлечения. Всё, решили. На тебе свечи и, обязательно, маски. В общем, придумай что-нибудь. А я займусь розыском соответствующего тряпья. Надо, ещё раз, произвести ревизию у тётушки на чердаке. Встречаемся в полночь вон у той берёзы.

Придя домой, Павел застал семейство в полном сборе. Даже очень занятой отец, уютно расположившись в кресле, попыхивал своей неизменной трубкой. Матушка, Наталья Николаевна, отличалась способностью создавать в доме особую атмосферу ненавязчивой заботы о каждом члене своей семьи, интуитивно сглаживая острые углы и разрушающая редкие конфликтные ситуации в зародыше. Как у неё это получалось – одному Богу известно, но факт оставался фактом. Едва раздражённый после неудачной операции Николай Ильич переступал порог дома, как оказывался во власти «светлых чар» своей горячо любимой супруги. Все тревоги и волнения оставались там, за дверью, а здесь, дома, он чувствовал себя умиротворённо и комфортно. Растопленный в кабинете камин, чашка ароматного какао превращали воинствующего, агрессивного профессора в довольного, мурлыкающего кота. Николай Ильич очень любил свою жену и высоко ценил её за умение окружать своих близких непроницаемой стеной от всякого пагубного воздействия извне. Имея приличный доход со своих имений и, получая соответствующий его должности оклад, Николай Ильич был спокоен за будущее своего сына. Мальчик, несмотря на большие возможности, которыми располагал его отец, выбрал свою дорогу, дорогу трудную и, несомненно, важную не только для него, но и для своей страны. Разговор с ним состоялся уже давно, но Строганов – старший очень хорошо запомнил слова, сказанные юным гимназистом. На вопрос, каким тот представляет себе своё будущее и предложение оказать покровительство в любых сферах престижного устройства, Павел ответил: