Игра цветов. Миссия
Шрифт:
Пройдя в западную часть собора, они подошли к небольшой группе людей, что-то увлечённо обсуждавших.
– Господа, позвольте представить вам наших замечательных мастеров. Иван Петрович Витали – скульптор и портретист. Его помощники – Роберт Карлович Залеман и Василий Васильевич Беляев. У них сегодня с утра идёт спор об оформлении сводов. Пойдёмте дальше, не будем им мешать. Тем более, что окончательный вердикт, всё равно, будет за мной. Как вы знаете, это уже четвёртое здание собора и, я надеюсь, последнее. Ошибок мы допустить не можем – как в техническом плане, так и в художественном. Наша задача – гармонично совместить барокко и готику, ренессанс и романский стиль, но так, чтобы эти стили слились в единую композицию. Обратите внимание на отделку вот этой колонны. Сюда, на выбор, подбирался: жёлтый мрамор из Сиенны, зелёный из Генуи, белый из Италии и красный из южной Франции. И это только для одного элемента! Здесь в обработке порфир, чёрный аспид, розовый тивдийский мрамор, малахит, гранит и многое, многое другое.
Мэтр, также, провёл их по верхнему ярусу, зайдя на который у Павла и Саши, перехватило дыхание. Город отсюда открывался, как на ладони. Холодный воздух свистел в ушах, но друзья совершенно не замечали этого. Пройдя по кругу, они заворожено глядели во все глаза, узнавая Васильевский остров, Дворцовую Набережную и Петропавловскую крепость, Михайловский дворец и Александровскую колонну. Впечатления были настолько яркими, что молодым людям, несмотря на всё их желание оставаться невозмутимыми, было крайне трудно сдерживать свой восторг. Проведя с ними ещё полчаса и, ответив на десятки вопросов, мэтр стал прощаться:
– Прошу меня простить, но, к сожалению, я должен закончить нашу экскурсию. Собралось много неотложных дел. Надеюсь, вы не сочтёте, что даром потеряли своё время.
Он вытащил из кармана камзола маленький колокольчик, позвонил, и тут же появился очередной невзрачный человек, которому велено было проводить гостей.
На прощание, месье Монферран, пристально посмотрев на Павла, сказал:
– Вы знаете, Павел Николаевич, князь Пётр Михайлович Волконский, председатель комиссии по возведению этого собора, устраивает скоро плановый осмотр готовых композиций и скульптур. Демонстрироваться они будут во временном павильоне, который установят в производственной зоне. Там соберутся многие чиновники и, конечно же, авторы. И, если вы сочтёте интересным подобное собрание, то можете присутствовать там, в качестве моего гостя. Приглашение вам будет прислано на дом.
Он кивнул Александру и, развернувшись, исчез во тьме между деревянными колоннадами. На обратном пути, также, со сменой охранников, друзья сохраняли молчание, и лишь сев в санную повозку, Заточный сказал:
– По-моему, он немного странный, ты не находишь?
– Что ты имеешь в виду?
– Даже не знаю. Вроде и отвечает на вопросы, но, такое ощущение, что как-то поверхостно, как бы скользя. Создаётся впечатление, что он многого не договаривает. А этот свет! А тепло! Ты обратил внимание, что, когда мы были внутри, там было тепло?
А ведь, правда. Тогда Павел не придал этому значения, уж слишком всё вокруг завораживало. Приехав к Строгановым, они сразу прошли к Павлу в комнаты, где продолжили, начатый в дороге разговор.
– Да, действительно, странностей много. Но я уверен, что всему этому есть логичное объяснение, – Павел перебирал на своём столе эскизы, сделанные по памяти, после выступления Монферрана в училище. – Ты знаешь, сколько себя помню, мы всегда видели, лишь этот огромный балдахин. Люди, уже настолько привыкли к нему, что это совсем перестало их интересовать.
– Слушай, а откуда он про тебя столько знает? И обратился по отчеству, и про адрес сказал. Помнишь, он упомянул про их участие в организации конкурса на лучшие работы? Интересно, кого это – их? Тебе просто необходимо побывать на этом смотре. К тому же, это прекрасная возможность ближе познакомиться со многими интересными людьми. Монферран явно заинтересован в тебе, не теряй такую возможность.
Польщённый Павел не нашёл, что ответить другу. Он был очень благодарен Заточному, что тот повёл себя, в высшей степени, корректно. Ведь мог возмутиться, что приглашение не распространилось на него, но, ни словом, ни поведением не проявил этого. Просто была радость за товарища, и Павел это чувствовал.
– Пойдём вниз, скоро ужин. Если честно, готов съесть целого гуся.
Ужин проходил без Николая Ильича, так как сегодня, помимо лекций, у него было две операции в больнице. Друзья рассказали о сегодняшних событиях, чем привели матушку в восторг. Поведали о своих впечатлениях при посещении строительства Храма, об общении с такой выдающейся личностью, как Монферран и о его интересе к Павлу. Конечно, матушке было лестно, что достижения её сына заинтересовали такого известного человека. Она, затаив дыхание, слушала рассказ Заточного, описывающий вид на город с высоты птичьего полёта, а затем, оглядев собравшихся за столом, мягко улыбнулась:
– Какие уже серьёзные события происходят в вашей жизни. Признаться, я даже немного завидую. Ну, что вы смотрите? Сомневаюсь, что твой отец, когда-нибудь, затащит меня под купол Исаакиевского собора.
Наталья Николаевна, как-то по девичьи, озорно улыбнулась. Сейчас, в ней поселилось новое, доселе неизведанное, но приятное чувство, чувство, исполненного ею, какого-то важного долга.
Пролетело Рождество, со всей подобающей атрибутикой. Какой же праздник без гуляний! После семейного застолья в доме Строгановых, молодёжь собралась кататься. Миша только что присоединился к ним, а Заточный весь вечер проводил в кругу их семьи. Перед выездом, Павел нырнул в чулан и под мышкой вынес что-то в мешке. В санях он показал друзьям содержимое и рассказал о своей задумке. Все пришли в восторг, особенно Таланик, сам большой специалист по неожиданностям. Павел придумал, вообще, замечательную вещь! С утра, он где-то раздобыл фейерверки и предложил друзьям съездить к Муратовым, и, под окнами Екатерины, устроить праздничный салют. Конечно же, все с радостью поддержали эту замечательную идею. Ехали быстро, дурачась и смеясь. Улицы были полны народом, и, Таланик, встав в санях, свистом и улюлюканьем пробивал дорогу. Петербург гулял – пил и пел, плясал и куражился. Специально подъехали не со стороны освещённого парка, а переулком, на заднюю сторону дома. В высоких окнах горел свет, слышался женский смех и звуки клавесина. Привязав лошадь подальше, чтобы не напугать, Павел с Талаником быстро установили конструкцию и подожгли фитиль. Пружина раскрутила барабан и … началось. Сверкающее в темноте колесо стало разбрызгивать снопы разноцветных искр, которые взлетали в тёмное небо и, не успев сгореть, падали с шипением в рыхлый белый снег. Яркие сполохи отражались в стёклах, и казалось, что всё вокруг залито искрящимся светом. Через минуту в окнах появились удивлённые лица хозяев и их гостей, коими оказались, приехавшие на праздник, старшие дочери с мужьями. Заметив, в свете фейерверка, своих добрых друзей, которые, смеясь, махали им, Муратовы стали махать в ответ, приглашая молодёжь в дом. Только Катенька Муратова стояла изваянием, пытаясь сдержать слёзы радости. Мокрыми, счастливыми глазами, она смотрела сквозь стылое стекло на этот салют, на своих новых друзей, которые появились в её жизни, благодаря Богу и испытывала такой душевный подъём, который ранее был ей неведом. Именно сейчас, она отчётливо поняла, что вернулась, вернулась к жизни из страшных цепких лап болезни.
Но вот, фейерверк прогорел, распахнулись двери и дорогих гостей затащили в дом.
– Знакомьтесь, это наш друг, Таланик Михаил Андреевич. Вот, решили навестить вас в праздник, хотя и без приглашения. – Павел посмотрел в глаза Катеньке Муратовой. – Вам понравилось? Мы с друзьями захотели сделать этот маленький сюрприз для вас, чтобы вы не чувствовали себя одинокой, не выходя на улицу.
– Как раз сейчас, мне очень хочется выйти на улицу, – проговорила Катя, стеснительно поглядывая на Павла.
– Ненадолго, можно, – пробасил Василий Муратов, – но сейчас, все к столу. Мы просто обязаны отметить этот замечательный день.
Перезнакомив гостей, хозяин дома произнёс красочный тост за здравие, за замечательных друзей, за радость, которую они приносят им в дом и, в конце, так расчувствовался, что даже всплакнул. Родные стали его успокаивать и, вскоре, за столом воцарилась весёлая, непринуждённая атмосфера. Мужья старших дочерей, оказались довольно молодыми людьми с прекрасным чувством юмора, чем тут же заразили окружающих. Лишь Павел с Катенькой, почему то чувствовали себя неловко, непроизвольно бросая друг на друга мимолётные взгляды. А потом все высыпали на улицу, резвясь, словно дети в снегу и кидаясь снежками. Раскрасневшаяся от мороза Катя Муратова, подняв лицо к небу, что-то радостно кричала ему, разведя руки в стороны, кружилась на месте, впитывая в себя эти счастливые моменты. Как же хорошо. И какие же все они замечательные!