Игра цветов. Миссия
Шрифт:
Как, иногда бывает, приятно пройтись пешком. Просто, бесцельно и праздно. Не смотря на лужи под ногами, он шёл, вдыхая, ещё холодный, но уже, неуловимо изменившийся, воздух полной грудью.
Последние недели он долго и упорно работал. После обязательных занятий в училище, он садился за изучение специальных предметов дома. Такой сумасшедший распорядок у него начался спустя несколько дней, после случившихся событий на Исаакиевской площади. В училище, к нему подошёл директор Козен и попросил, после занятий, зайти к нему.
– Я очень рад, Павел Николаевич, что достигнутые успехи не вскружили вам голову, и вы так же упорно продолжаете добиваться новых. Весьма, весьма похвально. Но я, признаюсь честно, сейчас нахожусь в некотором затруднении. Видите ли, в моей преподавательской практике ещё не было случая, когда один ВУЗ просит другой о переводе к нему конкретного студента. – Фёдор Андреевич внимательно посмотрел на Павла. – Может, поделитесь со мной, что происходит. Быть может, вы считаете, что заведение, возглавляемое мной, недостаточно компетентно?
– Что вы, Фёдор Андреевич! Я бесконечно ценю и вас лично, и тот вклад, который получил, благодаря обучению именно в вашем училище. Признаться честно, я и сам не понимаю, как такое возможно. Видите ли…. – И Павел рассказал про своё увлечение именно технологией строительства, про общение с Монферраном и про случайное знакомство с князем Волконским.
– Но, никакого официального прошения я не подавал. В любом случае, вы были бы первым, кого бы я известил.
Директор внимательно слушал его, а, когда Павел упомянул о князе, даже привстал в своём кресле. Немного помолчав после откровения своего студента, он, задумчиво, произнёс:
– Ну что ж. Это меняет дело. Не могу сказать, что мне по сердцу всё происходящее, но, хоть какая-то ясность появилась. Я, молодой человек, никогда не буду вставлять палки в колёса, если вижу стремление честное и благородное. Мало того – помогу всем, что в моих силах. И даже, без этого, – он кивнул в сторону распечатанного конверта с вензелями, лежащего у него на столе. – Но, скажу сразу – будет очень трудно. На моей памяти не было случая, когда студент, посреди года, не имея базовых курсов, перешёл бы в другой ВУЗ. На вас, да и на меня, сейчас, ляжет огромная ответственность. Давайте, Павел Николаевич, договоримся сразу, что не подведём друг друга. Как только об этой истории узнают окружающие, мы с вами сразу окажемся в центре внимания. В случае вашего провала, меня, старого дурака, поднимут на смех, а вас негласно заклеймят, как самонадеянного выскочку. Как видите, я с вами абсолютно честен и очень хочу, чтобы вы ясно осознавали, что вас ждёт.
После разговора с Козеном, Павел всерьёз задумался. Что происходит? Неужели, происходящее сейчас, это последствия его откровений с мэтром? Ай да Монферран! Кто бы мог подумать. Он, вдруг, чётко осознал, что именно теперь перед ним стоит первая в его жизни серьёзная задача. Жизненная дорожная развилка, где он должен выбрать свой путь. Даже стало немного страшновато. Последнее время он даже не общался со своими друзьями. Так, « привет», «как дела». Особенно с Талаником. Как-то они, в последнее время, отдалились друг от друга. Может из-за появления в его жизни Саши Заточного, Муратовых, Монферрана? Павел не знал. Он просто чувствовал, что вступает в какую-то новую эпоху своей жизни, которая и пугала и притягивала. Столько всего накопилось в душе, что ему, вдруг, захотелось с кем-то поделиться, выплеснуть свои эмоции. Но отчего-то не хотелось идти, как прежде, к отцу, словно испуганное дитя. Сейчас, хотелось справиться самому, не посвящая близких ему людей в свои сомнения и смятения. Это – его, личное. И он с этим обязан справиться, оставаясь для всех спокойным и уверенным. Стоп! Отец Николай! Петропавловский Собор! Вот, что ему сейчас нужно. Не тратя время на раздумья, Павел взял извозчика и, уже через полчаса, был на месте. Входя в усыпальницу царей, перекрестился, сняв утеплённую треуголку. Внутри было тепло и сумрачно, пахло ладаном и горящим воском. Начиналась служба. Вслед за канонархом, провозгласившем строчки из молитвословия, ожил хор. Немного спустя, послышался низкий раскатистый бас пртоирея. Павел стоял в сторонке от молящихся прихожан, в полумраке ниши и здесь ему было хорошо и уютно. Он не был религиозным фанатиком и, даже, не каждое воскресенье посещал храм, но верил искренне, проявляя большое уважение к церковным традициям и обрядам. Время пролетело незаметно и, вот уже, протоирей повернулся к пастве и проникновенно напутствовал её, осеняя крестом. Павел, взяв несколько свечей, стал потихоньку продвигаться по кругу, пока не оказался перед святым ликом иконы Петру и Павлу. Он с волнением прочитал молитву во славу своего святого и поставил свечи во здравие своих родных и близких людей.
Подняв, ещё раз, глаза на икону, задержал свой взгляд, осмысливая знакомый, но, только что замеченный, штрих – Пётр осеняет крёстным знамением, а Павел держит книгу! Так вот что показывает ему его святой. Изучай и познавай, пока жизнь даёт тебе такой шанс. Вот он, твой путь! Иди и ничего не бойся. А, если заробеешь, откажешься – всё пойдёт не так.
– Я знал, что вы придёте, и ждал этого, – раздался негромкий спокойный голос. Священник, отец Николай, в иерейской рясе стоял позади Павла и улыбался ему:
– Пойдемте, пройдёмся на свежем воздухе.
Они вышли на улицу и, не спеша, побрели по двору собора. Павел испытывал какое-то двойственное чувство: с одной стороны, он, вдруг, ощутил себя сильной, самодостаточной личностью, способной принимать самостоятельные решения, с другой – ему так хотелось поделиться всем тем, неизведанно новым происходящим с ним, заручиться поддержкой или получить предостережение. Отец Николай, словно прочитав его мысли, первым нарушил тишину:
– В детстве, мы со старшим братом, очень увлекались рыбалкой. Было у нас одно тайное рыбное место. Высшим мастерством, считалось выдернуть, стоящую в заводи щуку, за жабры. Однажды брат схватил её, но не удержал. Щука забилась у него в руках и, в результате, цапнула его за руку. В итоге, щука уплыла, а брат остался с прокушенной рукой. Рана, скажу я вам, довольно серьёзная. Через пару дней, мы снова пришли туда и, вновь, увидели, стоящих у кромки заводи, полосатых хищниц. Мой брат, помня печальный опыт, стал разворачивать удочки, а я, несмотря на, увиденную два дня назад, прямо скажем, жутковатую картину, всё же полез. Полез и выдернул.
Сказал и замолчал, как будто погрузившись в воспоминания детства. Не смея перебивать молчание священника, Павел просто шёл рядом, лишь изредка, бросая на него вопросительные взгляды. Тряхнув головой, словно отгоняя ненужные мысли, отец Николай продолжил:
– Как вы думаете, Павел Николаевич, что же заставляет нас совершать поступки подобного рода? Жажда наживы? Нет. Стремление кого-то переиграть и показать своё превосходство? Даже в мыслях не было! Просто судьба дала мне шанс, если хотите – выбор, струсить или попытаться. Тогда, я понял одну простую истину – если помыслы твои светлы и не тщеславны, если не ищешь ты корысти, путём обмана, Господь всегда будет давать тебе выбор. Это и является его величайшей милостью.
Шагая рядом со священником, Павел растерянно молчал. Откуда ему, практически незнакомому человеку, стали известны его сокровенные мысли? Заметив смятение на лице Павла, отец Николай остановился и, посмотрев ему в глаза, успокаивающе произнёс:
– Вижу, угадал я сомнение в ваших глазах. Не майтесь, поделитесь со мной своими тревогами и Господь не оставит вас своей благодатью.
– На распутье я, отец Николай. В жизни сложилась ситуация, когда мне нужно сделать выбор – оставить всё, как есть и спокойно плыть по течению или круто всё изменить. Но в случае, если я переоценю свои силы и не справлюсь, то могут пострадать другие люди. И меня терзают сомнения – а не обычное ли это тщеславие, гордыня? Возможно ли, что я, решившись на этот шаг, лишь пытаюсь, где-то в подсознании, потешить своё самолюбие?
– А цель? Цель, которую вы ставите перед собой, является, чем-то идущим вразрез с вашими моральными устоями?
– Нет, что вы! Она бескорыстна и чиста от дурных помыслов.
– Тогда, друг мой, вы перед заводью со щуками. Можно отступиться, но потом всю оставшуюся жизнь сожалеть о своём малодушии, либо, не смотря на опасность ран, попытаться выловить свою щуку. Слушайте своё сердце, оно не обманет. И трудностей опасаться не стоит. Человеку с чистыми помыслами даны такие силы, что не решимых задач для него просто не существует. А трудности… Трудности и даются человеку для того, чтобы решая их, он складывал в свой багаж крупицы житейского опыта.