Игра как феномен культуры
Шрифт:
Английский хронист Джон Стоу (1525 – 1605) писал, что «с кануна Дня Всех Святых до дня, следующего за Сретением, во всех домах, среди прочих развлечений, шла игра в карты на фишки, на деньги или на очки». Карты имелись во всех тавернах. Особенно ценились «испанские карты из Виго», «приятные на вид, диковинно расцвеченные и весьма отличные» от английских. Как отмечал хронист, «они продаются по цене один шиллинг колода у миссис Болдуин на Уорик-лейн». За год продавалось «примерно 4,8 миллиона колод».
Атмосфера напряженности, повышенной нервозности, свойственная азартным играм, воспроизведена на картине нидерландского художника Луки Лейденского «Игра в карты» (ок. 1514 г.). Центральная фигура, держащая карты в одной руке, а другой судорожно нащупывающая разбросанные на столе монеты, погружена в себя и как бы выключена из бытовой среды. Застывший игрок слева со взглядом, обращенным в никуда, видимо,
К числу излюбленных развлечений взрослых в эпоху Возрождения, как и в Средние века, были игры, воспроизводившие шутливое ухаживание молодых людей и комические единоборства мужчин и женщин («похищение поцелуя», «пастух из нового города» и др.). В игре «пастух из нового города» мужчина должен был улучить момент, поднять скачущую девушку на воздух и кружить ее как можно дольше. От женщин требовалась такая же сила, так как и она должна была поднять вертящегося парня и кружить его. По-видимому, игра заканчивалась массовыми поцелуями. К понедельнику, после Богоявления (19 января, в память о явлении гласа Бога Отца и Св. Духа в образе голубя после того, как Иисус вошел в воды Иордана), была приурочена игра «пахание плугом и бороной» (в Англии – Plough Monday), имевшая символический смысл: в Средние века и в эпоху Возрождения плуг и борона олицетворяли мужскую силу, недра земли считались символами женского плодородия. Сохранилось описание этой игры: «Молодые мужчины собирают всех девушек, участвовавших в продолжение года в танцах, впрягают их вместо лошадей в плуг, на котором сидит музыкант, и гонят всех в реку или пруд». Цель игры – высмеять девушек, оставшихся без женихов.
В эпоху Возрождения в Европе появился биллиард, родиной которого считается Китай. Эту точку зрения оспаривают французы. На основании того, что в названии игры содержится слово bille (шарик) и многие игровые термины звучат по-французски, они считают эту игру своим национальным изобретением. В одной из хроник XV в. были впервые упомянуты бильярдные столы при дворе французского короля Людовика XI Благоразумного (1461 – 1483). Сохранились сведения о том, что французский король Карл IX играл на биллиарде в Варфоломеевскую ночь (24 августа 1572 г. – день св. Варфоломея), когда католики начали массовую резню гугенотов. В день своей трагической смерти (17 февраля 1587 г.) шотландская королева Мария Стюарт в письме к архиепископу города Глазго просит позаботиться о своем бильярде (une table billard). О существовании в Англии биллиарда знал Шекспир. В его пьесе «Антоний и Клеопатра» (акт II, сц. 5) Клеопатра играет на биллиарде со своим евнухом Мардьяном. Однако это – несомненный анахронизм. По-видимому, к эпохе Возрождения относится появление в домах знати первых игровых салонов, столь популярных в Европе XVIII века (игровой салон королевы Марии-Антуанетты в Фонтенбло, 1786 г.).
Многие игровые приемы, используемые деятелями эпохи Возрождения, получат дальнейшее развитие в западноевропейской культуре Нового времени.
ТЕМА 6. МЕСТО И РОЛЬ ИГРЫ В КУЛЬТУРЕ НОВОГО ВРЕМЕНИ (XVII – XX ВВ.)
XVII век – сложная, противоречивая, полная драматизма эпоха кризиса феодальной системы. Дисгармония в развитии сказалась и на отношении к человеку, который стал осознаваться как противоборство двух начал – интеллекта и страстей. В этот период философия обособляется от религиозного сознания, наука становится самостоятельной сферой духовной деятельности человека, в художественной культуре формируются различные стили: барокко, классицизм, реализм. Игровой элемент, пристрастие к театральным эффектам более всего были свойственны барокко, открывшему мир страстей, чувств, экспрессии.
Архитектура барокко воплощает идею театрализации религиозного действа, что способствует усилению светотеневых эффектов, использованию изощренных форм. Итальянский архитектор Франческо Борромини (1599 – 9667), прибегнувший к игре форм, отказался от прямых линий, углов и колонн как конструктивного элемента. На смену им пришли пилястры, приставные колонны и полуколонны, волноподобные волюты в обрамлении порталов, дверей, окон и волнообразный фасад-ширма, скульптуры, вставленные в глубокие ниши, что создавало игру света и тени (церковь Сан Карло в Риме).
Архитектор Лоренцо Бернини (1598 – 8680) добавил к главному фасаду собора св. Петра в Риме грандиозную колоннаду «распростертые объятия», производившую впечатление колоссального вестибюля под открытым небом. Такое свойство игры, как эмоциональное воздействие на ее участников, Бернини использовал при создании королевской лестницы «Скала Реддиа»
Один из создателей стиля барокко в живописи фламандский художник Петер Пауль Рубенс (1577 – 7640) в качестве средств эмоционального воздействия на зрителя использовал стремительное вихревое движение, втягивающее в себя и людей, и природные стихии, разнообразные ракурсы человеческого тела, эффектные декоративные композиции, основанные на цветовых контрастах и на контрастах динамичных и статичных фигур («Вакханалия», «Персей и Андромеда», «Охота на львов» и др). Его ученик и сподвижник Антонис ван Дейк (1599 – 9641) воздействовал на зрителя с помощью строго продуманной, подчиненной ритму изогнутых линий композиции и таких приемов в изображении человека, как изысканная поза, худощавое, осунувшееся лицо, бледное, с затуманенным тайной грустью взглядом, напряженно сжатые или безвольно опущенные кисти рук, вызывающие ощущение непонятной тревоги.
Литературе барокко свойственны такие игровые элементы, как диссонансы, перифразы, повышенная экспрессивность и метафоричность, склонность к усложненному сюжету и замысловатой интриге, к созданию фантасмагорий. Испанский поэт Алонсо Ледесма (1552 – 2623), автор сборника стихов «Интеллектуальные загадки» (1600) считается основателем консептизма – тонкой интеллектуальной игры, основанной на неожиданных сопоставлениях.
Консептизмами была уснащена проза Кеведо (Франсиско Гомес де Кеведо-и-Вильегас, 1580 – 0645). Так, например, описывая беззубый рот голодающего человека, писатель отмечал: его зубы «сосланы за праздношатайство и безделье». Постный бульон сравнивается им с прозрачным источником, в котором увидел свое отражение Нарцисс. Глубокомысленная интеллектуальная игра содержится в произведении Кеведо «Книга обо всем и еще о многом другом», в котором он дает «таблицу задач» и их решений. В одной из них писатель спрашивает: «Что нужно для того, чтобы люди исполнили твои желания?» – и отвечает: «Попроси отнять у тебя, что ты имеешь, и они охотно это сделают». Игровой характер приобретает вся «таблица задач», содержащая насмешки над обывателями, шарлатанами-астрологами, карьеристами, невеждами. Вот один из примеров: «Чтобы быть богатым и иметь деньги? – не желай их, и будешь богат».
Моду на прециозность – утонченную цветистость речи, игру словами, одинаково звучащими, но имеющими разные значения, – ввели испанский поэт Арготе-и-Гонгора (1561 – 1627), итальянский поэт Джамбаттиста Марино (1569 – 9625) и английский романист эпохи Возрождения Джон Лили (1554? – 1606). По имени Эвфуэса, героя романов Лили («Эвфуэс. Анатомия ума», 1578; «Эвфуэс и его Англия», 1580), жеманный, манерный стиль стал называться эвфуистическим. Своеобразные правила жеманной великосветской игры были выработаны в парижском салоне маркизы де Рамбулье, ставшем центром прециозности. Посетители салона возродили аллегорическую условность, средневековую куртуазность, культ дамы. Примером прециозного романа может служить роман «Клелия» (1654 г.) французской писательницы Мадлены Скюдери. В это произведение включена «Карта страны нежности с подробным ее описанием» – своеобразный «путеводитель по «стране галантности и любви». Чтобы попасть из Зарождающейся дружбы в нежную Признательность, нужно оказаться в деревне Любезные услуги, пройти через Стихотворные приятства, по Дороге дружбы добраться до городка Нежное уважение и т.д. Такое изображение царства любви нашло широкое применение в светских играх аристократических салонов, на языке которых многие предметы обозначались перифразами, понятными только посвященным. Например, «наперсник граций» означало зеркало, «удобства собеседования» – кресла и т.д. Речь и манеры прециозников, любивших играть абстрактными понятиями и цветистыми перифразами, высмеял Мольер в комедии «Смешные жеманницы» (1659 г.), в которой две провинциальные мещанки, начитавшись прециозных романов, подражают аристократическим дамам и доводят их манеры, ужимки и выражения до карикатуры.