Игра над бездной
Шрифт:
Прошло несколько минут. На лестнице послышались тихие шаркающие шаги Савелиса. Растерянный и встревоженный он вошел в подвал, прикрыл за собой дверь и осторожно задвинул засов.
— Ну что там? — нетерпеливым шепотом спросил Цауна.
Так же шепотом ответил Савелис:
— Все так и есть. Мы окружены. Я двоих видел у стен…
Ирена чуть было не вскрикнула от неожиданности, но в тот миг, когда возглас готов был сорваться с уст, вспомнила о своей роли и тихонько рассмеялась. Смех ее длился совсем недолго, несколько мгновений, ровно столько, сколько надо было для того, чтобы скептик Цауна услышал этот смех и истолковал его, как эхо ее триумфа. По правде, Ирена была ошеломлена еще больше, чем ее противники, и ирония в ее взгляде на Цауну потребовала от нее колоссального усилия воли. Что означали эти двое у обгорелых стен фабрики? И сколько их было — двое или двадцать? Кто их послал, что им велено делать? Она вздохнула с облегчением, поскольку опаснейшее осложнение ситуации само по себе разрешилось к ее выгоде. Но тут же почувствовала еще большее беспокойство. Безусловно, это была работа Черепова. Но если он, вопреки желанию Ирены, заслал сюда своих пособников, то у него были какие-то основания так поступить. Чтобы проверить верность ее донесений? Но это означало бы, что он ей не доверяет, знает больше, чем Ирена ему рассказывала. О коварстве и хитроумии Черепова ходило много разговоров, не было ничего удивительного в том, что он разгадал замысел Ирены. Если бы она хотела спастись лишь сама, то вмешательство Черепова не внесло бы в это затруднений. Но она была не одна, и не ради одной себя пришла сегодня сюда. Надо было спасать Илмара и тех двоих, которые ничего злоумышленного еще не успели совершить — ни по отношению к ней, ни к кому-либо другому. Брось Ирена их тут на произвол судьбы, она тем самым совершила бы еще одну роковую ошибку, и у этих людей было бы еще больше оснований казнить ее, так как они в этом усмотрели бы не промах, а преднамеренную подлость.
— Так подумайте, что делать… — сказала Ирена, умышленно приводя этих людей в еще большое замешательство, чтобы тем временем самой обдумать свои дальнейшие действия.
— Раздумывать теперь нечего, — мрачно процедил Цауна. — Теперь все зависит от вас.
— Илмар, не бойся… — шепотом промолвила Ирена. Она встала и взяла его руку в свою. — Ты был готов меня спасти, когда опасность угрожала мне. Теперь она нависла над тобой и твоими друзьями, и я вам помогу. Илмар, ты веришь мне — по крайней мере, хоть на сей раз?
— Верю, — ответил Илмар. Они грустно улыбнулись друг другу.
— Мы все выйдем из этой западни, — сказала Ирена, — но тогда вы должны делать то, что скажу я. Первым делом уничтожьте все, что может навести на ваши следы, — портрет Вийупа, бумагу и обвинительный акт.
Пока Цауна сжигал на свечке упомянутые вещи (между прочим и письмо с самообвинением Илмара), Ирена изложила им свой план. Он был прост и понятен, и поскольку другого выхода не было, они восприняли указания Ирены без возражений. Цауна и Савелис подняли воротники пиджаков и нахлобучили на глаза свои шляпы (так как нельзя было дать шпикам приметить именно их, шпики не знали их в лицо), затем Илмар задул свечу и все вместе они вышли из подвала. Падали последние, редкие капли дождя и легонько пошумливал ветер; пока они заседали, гроза прошла, и теперь лишь зарницы вспыхивали вдали.
Они не глядели по сторонам, казалось, даже не хотели увидеть кого-то, но словно бы невзначай остановились возле груды развалин, за которой Савелис раньше заметил шпиков. Разумеется, те были еще там и слышали каждое слово из того, что им надлежало услышать. Специально для их ушей происходил вполголоса такой разговор:
Цауна: Значит, все остается, как договорились?
Савелис: Послезавтра в одиннадцать вечера на этом же месте.
Цауна (Ирене): Вы теперь сумеете сами найти дорогу сюда?
Ирена: Да, я запомнила. Но господин Крисон обещал меня проводить.
Илмар: Я приду за тобой в половине десятого.
Цауна: Тише, кажется, кто-то кашлянул…
Илмар: Да кто сюда придет в такую погоду!
Цауна: И все-таки мы должны быть осторожны. Если по дороге заметите что-нибудь подозрительное, завтра сообщите мне. Возможно, тогда придется поискать другое место.
Затем они не спеша двинулись, делая через каждые пятнадцать-двадцать шагов остановку и озираясь по сторонам.
— Суркин, как по-вашему, не надо ли нам пройтись за ними? — шепнул своему коллеге Берг, когда темные фигуры отошли на достаточное расстояние и стали слышны только их чавкающие шаги.
— Тут серьезные дела завариваются, — ответила одесская знаменитость. — Вы слышали — послезавтра в одиннадцать на этом же месте.
— Если ничего не изменят, то послезавтра будут тут.
— Не имеют права менять. Вдвоем нам не углядеть за четырьмя… — глубокомысленно рассудил Суркин.
— И чего же теперь будем делать? — спросил Берг.
— Подождем, пусть разойдутся. Тогда вы отправитесь к Черепову и доложите о наших наблюдениях, а я еще попробую последить за Крисоном и Зултнер. Надо полагать, они так скоро не расстанутся.
— Это будет самое лучшее, — согласился Берг.
Они покинули свое убежище и последовали на приличном расстоянии за группой. В конце улочки у шоссе компания остановилась, и двое неизвестных мужчин, попрощавшись, ушли. Ирена с Илмаром несколько минут постояли у перекрестка, как бы загородив собой проулок и задерживая шпиков, покуда Цауна и Савелис не дошли до трамвая. Затем они двинулись тоже, но, дойдя до конца проулка, притаились за углом. Ждать пришлось недолго, подоспели и следопыты. Завидев одинокую парочку, тихо ворковавшую о чем-то, бывалые шпики насторожились. Суркин утащил Берга обратно за угол.
— Переждем, пока уйдут подальше. Ради бога — тихо!
На сей раз они проявили больше терпения и дождались, пока Илмар с Иреной дошли до Воздушного моста. Когда до парочки оставалось метров пятьдесят, Суркин, наконец, решился продолжать слежку. И это была самая большая ошибка, самая большая совершенная им когда-либо оплошность, которая превратила хорошо продуманное Череповым вмешательство в услугу Ирене и свела к нулю откровения доброй Тины. Пятьдесят метров — подходящее расстояние, чтобы незаметно следовать за пугливой дичью, но оно оказалось слишком велико, когда кондуктор дал сигнал отправления. Именно в этот момент преследуемые достигли трамвайной остановки, вскочили в вагон и укатили, и ногам твоим, дорогой Суркин, не хватит резвости, чтобы догнать их. А следующий вагон придет не скоро и поблизости ни одного извозчика.
Знаменитый сыщик плюнул с досады, но тут же вновь обрел спокойствие: «Чего я их ловлю, разве есть нужда ловить их? Решающий час еще не пробил. Послезавтра они придут на собрание и, если Черепову будет угодно, мы возьмем их как миленьких». Суркин больше не обременял себя мыслями о погоне и не предчувствовал, что его одесская слава потерпела сокрушительный крах. На следующее утро, когда Черепов спросил, чем занимались Ирена с Илмаром после собрания, Суркин уверенно ответил: — Они поехали на квартиру к Зултнер. Я проводил до самой калитки. — Черепов тотчас позвонил по телефону Ирене, и ему ответила Тина: — Госпожа как ушла вчера из дому, так еще и не приходила… — Тогда Черепов спросил у Суркина: — А на это что вы скажете? — На сей раз Суркин не нашелся, что ответить, потому и промолчал. (Когда дом рушится, стоит ли его подпирать своими плечами?)
Беглецы сошли с трамвая в центре города.
— Мне нельзя возвращаться домой, — сказала Ирена. — Если не ночью, то утром меня наверняка арестуют. Илмар, ведь и я тоже разоблачена — со всех сторон. Куда мне теперь? Шпиков навела не я, Цауне я солгала, сказав, что наверху ждут мои помощники. Вот ведь в чем дело…
— Черепов?
— Только он… — она не осмелилась продолжать, спрашивать о планах Илмара на дальнейшее и ждала, что скажет он.
— Тогда тебе самой теперь надо спасаться, — сказал Илмар. — Над тобой висит та же опасность, что и надо мной.